Хаммер лукавил. Как выяснилось спустя полвека, эти ценности ему по большей части не принадлежали. Его брат Виктор незадолго до смерти признался, что самые ценные вещи в «Коричневом доме» принадлежали советским властям, и периодически приходили чиновники для их инвентаризации.
Лиха беда начало. «В пакет по продаже советскому правительству моей карандашной фабрики, – писал Арманд, – я включил как обязательное условие право на вывоз моей личной художественной коллекции». На самом деле речь шла о праве вывозить и продавать антиквариат, принадлежавший Советскому государству.
Мало что из того, что он вывез и продавал в Америке, было нажито в России его непосильным трудом. Он служил посредником между советским правительством и американскими арт-дилерами при распродаже музейных ценностей из СССР, поставлявшихся в США через упоминавшийся уже не раз на этих страницах Амторг. Новые партии поставлялись регулярно, по мере реализации Хаммер оставлял себе комиссионный процент, а выручка перечислялась на банковские счета Амторга.
Между прочим, по утверждению беглеца из СССР Бориса Бажанова, Амторг также являлся основной базой для подпольной работы Коминтерна и ОГПУ. Арманд стоял у его истоков, ведь Амторг унаследовал банковские кредитные атрибуты, арендные и иные договоры и даже штат сотрудников от одной из компаний, принадлежавших братьям Хаммерам. Через Хаммеров в 20-е годы шли в Европу и Америку деньги Коминтерна на поддержку «мировой революции». Бессменный глава ФБР Эдгар Гувер с тех самых пор полагал, что связи американского предпринимателя с советскими властями выходили далеко за пределы бизнес-контактов. Однако добиться заключения Хаммера в тюрьму Гуверу так и не удалось.
Время для продажи русского антиквариата (сразу после Великой депрессии) было не самое подходящее. Между прочим, Хаммер выдавал его за сокровища царской семьи. «Как мы можем продать царские безделушки, когда биржевые маклеры выбрасываются из окон, а бывшие президенты корпораций продают на улицах с лотков яблоки? …Тогда мне пришла идея продавать антикварные вещи не в маленьких специализированных магазинах, а в специально отведенных для этого отделах универсальных магазинов, устраивая распродажи и широко рекламируя их в прессе». В 1933 кризисном году в нью-йоркском универмаге «Лорд энд Тейлор» Хаммером был продан русский антиквариат на полмиллиона долларов. К концу распродаж Хаммер открыл собственный антикварный магазин в центре Нью-Йорка.
Хаммер покидал страну, где прожил почти девять лет, не один, с ним была его первая жена – актриса, дочь царского генерала, после революции преподававшего в советской военной академии, Ольга фон Рут. Он впервые увидел ее в Ялте на концерте. «Ко времени нашей встречи Ольга сделала блестящую карьеру, став популярной звездой русской эстрады. У нее был низкий гортанный голос Дитрих и внешность Гарбо. …Низким сексуальным голосом она пела цыганские романсы, бросая на меня огненные взгляды». Уже через несколько дней она развелась с мужем, собственным импресарио, а вскоре, в мае 1927 года в «Коричневом доме» играли свадьбу «по русскому обычаю, с водкой, цыганскими песнями и плясками до утра».
С Ольгой он в Америке разошелся, после нее у него было еще две жены и неисчислимое количество внебрачных связей. Эта сторона жизни всегда вызывала у него живой интерес, в подтверждение чего приведу случай, рассказанный мне товарищем – дипломатом, много лет служившим в советском посольстве в Вашингтоне.
После смерти Хаммера в 1990 году моего товарища командировали в Нью-Йорк, где он присутствовал в синагоге на поминальной службе по миллионеру. Народу было немного (сами похороны состоялись в Лос-Анжелесе), но люди сплошь важные, как говорится, богатые и знаменитые, и все, включая советского дипломата, были приглашены в манхэттенскую квартиру Виктора Хаммера. Того самого, кто за 65 лет до того, в середине 20-х годов, по поручению Арманда держал пункт обмена валюты в ГУМе. Гости расселись по диванам и креслам, возникло неловкое молчание. «Пусть каждый из вас, – неожиданно заметил, обращаясь к ним, Виктор, – расскажет анекдот, причем обязательно неприличный, покойник любил их рассказывать». После того как все поделились более или менее скабрезными шутками, хозяин уверил их, что Арманду Хаммеру подобный способ его поминания наверняка пришелся бы по вкусу. Что ж, как было сказано по другому поводу, по мощам и елей.
Глава девятаяЗваные гости
Время от времени подъемный мост опускают, чтобы получить станки и впустить иноземных специалистов. Однако единственной целью …является стремление еще больше изолировать Россию, сделать ее совершенно независимой от других стран.
Еще в начале НЭПа Ленин говорил о строительстве социализма буржуазными руками. НЭП был уже позади, когда Сталин решил, не отменяя политику закрытых дверей, немного их приоткрыть.
1930 год. XVI съезд партии принимает решение пригласить 40 тысяч квалифицированных инженеров и специалистов из-за рубежа на стройки социализма. Время для подбора кадров для советской индустриализации было самое подходящее – приближался пик Великой депрессии.
«Интеллектуалы, мужчины и женщины, имеющие специальность, от чистого сердца приглашаются в Россию… страну, в которой проводится величайший в мире эксперимент, страну с созвездием народов, чудесной природой, восхитительной архитектурой…» – это выдержки из объявления, опубликованного в журнале The Nation 16 января 1929 года. Поначалу никто особенно не откликнулся. Но уже в 1931 году Амторг получил больше 100 тысяч заявлений на 4 тысячи открытых вакансий, 25 человек на место. К тому моменту четверть трудоспособных жителей США сидела без работы, уровень бедности был ужасающим, в каждом американском городе возникли районы трущоб. Многие на Западе думали, что на их глазах происходит коллапс капитализма и социализм идет ему на смену.
Как писал Артур Кёстлер, «если бы сама История взялась за дело, то и она не смогла бы более точно совместить эти события во времени: самый серьезный кризис западного мира совпал с начальным периодом промышленной революции в России… Контраст… был настолько велик и очевиден, что напрашивался столь же очевидный вывод: они – это будущее, а мы – прошлое».
Именно депрессия, а не советская пропаганда стала главным мотивом для решения американских и европейских инженеров ехать в Советскую Россию. Привлекала не только работа: их дети могли получить бесплатное образование, семьи – бесплатно пользоваться медицинской помощью. Иноспециалисты, трудившиеся, как правило, по контрактам от инофирм, получали до 1200 долларов в месяц. Типовой контракт предусматривал проезд работника, членов его семьи и имущества за счет советского предприятия, которое, кроме того, должно было оплачивать отпуска, включая проездные документы.
В начале 1930-х годов в СССР, по разным подсчетам, насчитывалось от 20 тыс. до 30 тыс. иностранных рабочих и инженеров. Прежде всего американцев. Американцев в ту пору еще любили – благодаря памяти об организованной Американской администрацией помощи (АРА) двухлетней экспедиции помощи голодающим. Летом 1922 года, на пике своей активности, она кормила около 11 млн советских граждан ежедневно. Помимо американского персонала для борьбы с голодом АРА наняла на работу и таким образом поддерживала около 6 тыс. российских граждан, в основном представителей старорежимной интеллигенции и дворянства.
Помимо американцев большой процент приехавших составляли немцы, а позже и вовсе начался процесс замещения американских специалистов немецкими. Немцы соглашались работать за более низкую плату, были более неприхотливыми в быту, особенно квалифицированные рабочие из числа бывших безработных Германии. Общение с ними упрощало то, что немецкий язык традиционно более распространен в среде русской технической интеллигенции – это сокращало затраты администрации на переводчиков. По свидетельству работавшего в СССР в это время американца Вальтера Рукейсера, каждый встретившийся ему в СССР инженер неплохо объяснялся на немецком языке, тогда как разговорный английский знали лишь единицы. Приход Гитлера к власти привел к тому, что коммунисты, анархисты, социал-демократы вынуждены были спасаться от гитлеровских тюрем в Советской России. Многих из них к тому же отличало искреннее желание строить социализм.
Сталинград. Тракторы и танки
Альберта Кана (1869–1942) называли архитектором Детройта, он проектировал заводы Форда. Еврей-иммигрант, к концу 20-х годов он сумел стать миллионером. Этот человек, имя которого у нас мало кому известно, спроектировал и оснастил оборудованием едва ли не всю советскую военную промышленность. За несколько лет фирма Кана спроектировала больше пятисот промышленных предприятий, включая самолетостроительные, автомобильные и станкостроительные, общей стоимостью 2 миллиарда тогдашних долларов. У фирмы Кана был свой филиал в Москве, которым заведовал его брат Мориц. Назывался он (для прикрытия) «Госпроектстрой», в нем работало 25 ведущих иностранных инженеров и 2,5 тысячи советских специалистов. Такое соотношение объяснялось в том числе необходимостью постоянного перевода расчетов с дюймов и футов на метрическую систему.
Проект Сталинградского тракторного завода был выполнен в рекордно короткие сроки. Строительные конструкции были изготовлены в США, перевезены в СССР и под наблюдением американских инженеров смонтированы всего в течение полугода. Они же помогли наладить и запустить в новых заводских корпусах доставленное из США оборудование. В 1930 году в Сталинграде образовалась американская колония – 370 человек. Для них построили ресторан, магазин, врачебный пункт, им устраивали концерты и танцы под джаз, выпускалась на английском языке газета «Искра индустрии».
Везде, где поселялись американцы, они создавали бейсбольные команды и обучали этой игре советских коллег. Была даже создана бейсбольная лига, власти чуть ли не собирались сделать бейсбол новым национальным видом спорта, но в период Большого террора многие бейсболисты были арестованы.