USSR has some hope, but no soap,
USA has no hope, but some soap.
В Советском Союзе есть надежда, но нет мыла, а в Штатах есть мыло, но нет надежды. …Надежда, как водится, питала юношу-идеалиста.
Гости беседовали друг с другом по углам гостиной. «Воздух ожидания пронизал комнату. Все ждали прихода Цесарской, и мощное излучение затопило комнату, стоило ей появиться на пороге. Я стоял в замешательстве, не зная, как к ней подступиться». Эмма Цесарская была, как говорится, девушкой из высшего общества.
Среди ее друзей были высокопоставленные лица, и в их числе маршал Михаил Тухачевский. Между прочим, именно с ним связан вопрос, зачем вообще нужны были американские инженеры Советскому Союзу. Маршал Тухачевский считал своей главной задачей подготовку РККА к будущей войне, которая, по его мнению, должна была стать «войной моторов». Правда, его взгляды на подготовку к будущей войне встретили сопротивление в Наркомате обороны, возглавляемом Ворошиловым, но ему все же удалось их отстоять. Военная модернизация требовала милитаризации экономики. Тухачевский планировал довести до 40 тысяч количество стоящих на вооружении в РККА танков. И это при практическом отсутствии в СССР танковых заводов. Танковые заводы, они же тракторные. Так фирма «Альберт Кан Инк» из Детройта в апреле 1929 года получила заказ на проектирование Сталинградского тракторного завода.
«Пышка»
Вернемся в тот летний вечер 1932 года, когда свели знакомство Виткин и Цесарская. Здесь Заре наконец удалось рассмотреть свою любовь вблизи. «Широкий лоб с естественными бровями, слегка несимметричный. Большие, блестящие глаза темно-орехового цвета. Прямой короткий нос, ноздри дрожат от нервной энергии, как у скаковой лошади. Изящно точеные губы, сильный подбородок. Круглые, светящиеся щеки, покрывавшиеся ямочками, когда она улыбалась. Блестящие, идеальные зубы. Свободное от косметики лицо сияло здоровьем. Разделенные пробором, ее богатство темно-каштановых волос было гладко причесано к затылку и свернуто в простой узел. Ее голова напоминала классическую скульптуру. Широкоплечая, с большой грудью. На ней не было ни драгоценностей, ни украшений».
Была ли она красива? Если смотреть сегодняшними глазами, Эмма была, как говорится, женщиной в теле.
В Советском государстве существовала мода на здоровую крестьянскую полноту. Худоба считалась некрасивой, больше того, признаком болезни. Впрочем, на Западе в 30-е годы тоже отошли от эталона красоты, принятого в предыдущее десятилетие – вместо женщин с угловатыми подростковыми чертами стали цениться более округлые и естественные формы. В Европе стали носить прически «под Цесарскую». Ее там знали не только по фильмам, но и по киножурналам, где она снималась в русском сарафане на сельском сходе или идущей за плугом.
По-видимому, в те годы Цесарская олицетворяла общепризнанный идеал красоты. Сексуальной в том числе. Солженицын в едва ли не единственной откровенной сцене в романе «В круге первом» пишет: «Толстые белые косы ее были обведены величественным венцом вкруг головы. Она улыбалась – и была, действительно, похожа на деревенскую бабу, но в исполнении Эммы Цесарской». Даже фамилию он ей дал в честь актрисы – Емина.
Михаил Ромм хотел снять ее в роли мопассановской «девицы Руссо» по прозвищу Пышка в своей экранизации Мопассана, ставшей одной из лучших картин того времени (1934). Были даже сделаны удачные кинопробы. По ее словам, Ромм ждал Цесарскую три месяца, но ее не отпустил с других съемок Межрабпомфильм. Роль Пышки получила молодая актриса Галина Сергеева, фигура которой была схожа с Цесарской.
Вспоминают, что, увидев ее впервые в платье с глубоким декольте, Раневская заметила: «Да, не имей сто рублей, а имей двух грудей!» Сама она появилась в картине благодаря соседству с Роммом в доме отдыха Абрамцево, где он писал сценарий «Пышки». Ему, в ту пору ассистенту режиссера, впервые предложили самостоятельную постановку – при условии, что сценарий немой картины будет написан за две недели, в ней будет не свыше десяти актеров и не больше пяти простых декораций. Раневская подошла к Ромму со словами: «Я огромная поклонница вашего творчества, я обожаю ваши картины – я мечтаю сыграть госпожу Луазо». И услышала в ответ: «Фаина Георгиевна, дорогая, я не тот знаменитый Роом, это первая моя картина, я совсем другой Ромм». В советской Москве, где кино считалось главнейшим из искусств, было два режиссера с похожими фамилиями. Один – Роом. Другой – Ромм. У одного два – «о», у другого – два «м». При произношении разные фамилии звучали почти одинаково. Старший по возрасту и к тому моменту известный режиссер Роом попросил Ромма: «Молодой человек! Вам надо сменить фамилию, нас путают!» Михаил ответил: «Я сделаю все, чтобы нас с вами не путали».
Раневская сыграла в «Пышке» мадам Луазо, ту, которая больше всех пассажиров дилижанса выказывала презрение к Пышке за ее ремесло проститутки, а потом вместе с ними стала дружно уговаривать ее уступить требованию прусского офицера и переспать с ним – от этого зависело продолжение их путешествия.
Добрые отношения связывали Цесарскую с самим Эйзенштейном. Вернувшись в 1932 году из Мексики, он пригласил ее домой, где ее поразили развешанные по стенам привезенные им за-за океана страшные маски.
– Вы не боитесь спать? – поинтересовалась она.
– Нет, мне не дают спать совсем другие маски.
Великий режиссер вернулся после трехлетнего отсутствия едва ли не принудительно, его уже объявили перебежчиком.
Трудности перевода
Американец, по-видимому, тоже произвел на Эмму впечатление. В 1989 году почти полвека спустя она вспоминала его как «коренастого, широкоплечего молодого человека с заразительной улыбкой с открытыми чертами лица». Он не был красив, сказала она Гелбу, но, несомненно, обладал индивидуальностью и очарованием. Так что можно счесть, что они друг другу понравились. Оставалась одна только закавыка – невозможность общаться друг с другом из-за отсутствия общего языка. И тут кому-то пришла в голову гениальная мысль – а пусть американец дает Эмме уроки английского. Сказано – сделано. Первый урок был назначен на следующий день в пять часов в офисе Лайонса. Ничего нового, лучший способ изучить язык – завести роман с иностранцем.
«В назначенный час следующего дня я был в офисе Лайонса. Она пришла мгновение спустя. Юджин помог начать урок, а затем оставил нас наедине. Урок длился час. …После первого урока мы пересекли город на трамвае. Было тесно и грязно. Мы вошли в жилой дом, где жили две мои тети, одна из них – родная сестра матери».
Последующие уроки проходили в комнате Виткина («письменный стол, три стула и моя кровать были единственной мебелью»). Он серьезно готовился к занятиям. Раздобыл англо-русский словарь для себя, и русско-английский – для нее, называвшей словарь своим «молитвенником». Придумал метод обучения – по его словам, гораздо более эффективный, чем грамматический или даже разговорный тренинг.
«Этот метод состоял из серии писем, написанных мной на английском языке, по одному на каждый урок. Новые слова были добавлены в каждом письме. Первое письмо начиналось с истории одного мальчика в далекой стране за океаном. Во втором – рассказывалось о надеждах, возлагаемых на него родителями. Третье – касалось его обучения в школе. В середине этого письма Эмма оторвала взгляд от своего перевода и сказала с улыбкой: “В шестнадцатом письме этот мальчик встретит девочку на Петровке!”» Она поняла – «письма должны были передать ей историю моей жизни и таким образом сократить разрыв между нами».
Каждый урок начинался с ее вопроса: «Где мое письмо?» Благодаря этой игре, уроки стали продолжаться все дольше, до трех-пяти часов. Поскольку они начинались после прихода Зары с работы, он часто оставался без ужина. Она подметила это и однажды сказала: «Если ты не будешь есть, ты умрешь. Тогда мне придется идти по улице и рыдать по моему дорогому учителю!»
«Мы шли по тихому переулку в сторону знаменитой Тверской, переименованной в улицу Горького в честь знаменитого писателя. На русском языке “горький” означает bitter. Мы в шутку называли улицу “Горькой”, потому что именно там расставались, когда я провожал ее домой».
«Мы шли рука об руку, и я медленно, осторожно подобранными словами рассказывал ей о том, как прошел через континенты и океаны, через годы и языковой барьер, чтобы найти свою Темную богиню». Этим именем из колоды предназначенных для гадания карт Таро Зара называл Эмму в своих письмах.
Юджин Лайонс вспоминал полвека спустя: «Было чистой радостью видеть Зару и его “Темную богиню” вместе; он такой торжественный и беззащитный, Эмма – веселая и полная дьявола».
Наконец наступил вечер, когда он «решил раскрыть ей свои планы».
– Ты поедешь со мной в мою страну?
– Я буду с тобой!
Можно было бы решить, что это несерьезный разговор, во всяком случае, Цесарская в разговоре с Гелбом ни в чем таком не признавалась. Но из воспоминаний Виткина следует совсем другое. Он звонил Эмме каждый день, во время встреч они обсуждали планы женитьбы и отъезда.
К слову, ровно в то же время (1932–1933 годы) в Москве судачили о романе Любови Орловой, тогда хористки Музыкального театра им. В. И. Немировича-Данченко, с неким работавшим в СССР австрийцем по имени Франц. Говорили, он каждый вечер после спектакля увозил актрису на черном «мерседесе» в ресторан и покупал в Торгсине шикарные наряды, покуда ее товарки перекрашивали шкурки драных кошек в мексиканских тушканов. Такие романы обычно ничем не кончались.
«Мой опыт в России был по сути борьбой против советской бюрократии»
Заявишься:
«Не могут ли аудиенцию дать?
Хожу со времени она». —
«Товарищ Иван Ваныч ушли заседать —
объединение Тео и Гукона».
Маяковский написал «Прозаседавшиеся», высоко оцененные Лениным, за 10 лет до появления Виткина в Москве. Сразу после революции началось обюрокрачивание большевиков. Да иначе, вероятно, и быть не могло, ведь основным критерием подбора кадров стала преданность партии и готовность выполнить ее любой приказ. «Каждый второй в России – директор чего-нибудь, – с удивлением отмечала Памела Трэверс. – Новое государство, которое героически сражалось в те десять дней, переродилось в новую, более сильную форму буржуазной бюрократии». Еще в 1921 году Ленин назвал трех главных врагов – комчванство, безграмотность и взятку. В масштабе взяточничества тоже ничего удивительного – за любой смутой следует передел собственности.