а все барахло и вымыть эти окна, чтобы они засверкали.
Люси подобрала ветхое посудное полотенце, которым обычно подтирала пролитую коку, и протерла уголок окна. Большая часть грязи налипла снаружи, но не вся. Люси подышала на стекло и протерла снова. Уже лучше.
Кулинария – не единственная домашняя работа, которую наблюдала Люси в Белом доме несколько лет. И пятнадцать минут спустя она вооружилась резиновой шваброй, обнаруженной наверху в ванной, ведром с водой, куда капнула жидкости для мытья посуды, и стремянкой из кладовой. Скоро она закончила одну секцию окон. Дотянулась до последнего пропущенного пятнышка и когда была удовлетворена результатом трудов, только тогда спустилась на нижнюю ступеньку.
В дверях возник Панда с кокой в руках, глаза метали молнии:
– Голову даю на отсечение, ты пользовалась большой популярностью у Секретной службы[2].
Глава 8
Люси не стоило возвращаться в этот дом и уж тем более позволять Панде застать ее за мытьем его собственных грязных окон. Она ухватилась за лестницу, чтобы ненароком не свалиться, и снова пустила в ход арсенал колкостей от Гадюки:
– Я что, задела твое самолюбие?
– Уничтожила его напрочь, – сухо ответил хозяин дома.
– Превосходно. Не каждый день удается перехитрить натасканного суперпрофи.
– Я бы не сказал «перехитрить».
– А я бы сказала.
Одежда на нем высохла, но башмаки он сбросил, и Люси могла бы поклясться, что он успел еще больше обрасти черной щетиной с тех пор, как удалось от него ускользнуть.
– До шести паром не ходит. – Она поправила юбочку–пачку. – Тебе куда больше повезло с какой-то наемной посудиной, чем мне.
– Пистолет помог.
Люси понятия не имела, шутит Панда или нет. Ведь она о нем ничего не знала. Он обвел большим пальцем край банки и подпер плечом дверной косяк.
– Теперь я вижу, почему твой отец так настаивал, чтобы я себя не называл. Видать, у тебя большая практика по части неожиданных исчезновений.
– Я ускользала лишь несколько раз.
Он ткнул в ее сторону банкой коки:
– Если бы я был при исполнении, шиш бы ты ускользнула.
Верно. Он бы не выпускал клиентку из поля зрения. Значит, ее семья на самом деле не наняла его вторично.
– Кто же стукнул тебе, что я остановилась здесь?
– Скажем так, я присматривал за тобой.
Родители.
– Я тронута.
Панда рукой показал на часть окна, над которой трудилась Люси :
– Не хочешь рассказать, зачем ты это делаешь?
– Потому что они немытые. – И выразила недовольство: – Тут совершеннейший бардак. Если уж тебе повезло приобрести такой дом, то будь добр, позаботься о нем.
– Я и забочусь. Тут дважды в неделю приходит убираться одна женщина.
– И ты сам можешь оценить, какую отменную работу она делает.
Он огляделся вокруг, словно впервые видел это место:
– Кажется, дом малость запущен.
– Да ты что?
– Найму кого-нибудь еще.
Она подумала, пристегнул ли он снова кобуру к лодыжке. Не огнестрельное оружие беспокоило Люси. Все-таки она провела несколько лет в окружении вооруженных агентов, хотя те имели тенденцию носить деловые костюмы, а не джинсы с футболками. Дело не в оружии. А в том, что она не имела понятия ни о пистолете, ни о двухнедельном контракте. Ни одной маломальской детали, которую Люси следовало знать, прежде чем она решила скинуть полотенце и прыгнуть с телохранителем в постель.
Люси бросила швабру:
– Почему родители наняли тебя? А не кого-то с репутацией.
Это его задело.
– У меня есть репутация.
– Уверена, в тот момент они так и думали. – Гадюка ухмыльнулась: – Как они тебя отыскали? Неважно. По одной из программ «Работа для бывших заключенных».
Он вскинул голову с озабоченным выражением на лице:
– Да что с тобой такое?
Собственная грубость только подстегивала Люси.
– Или, может, какой-нибудь помощник наткнулся на твое имя в списке совершивших преступление на сексуальной почве и решил устроить шалость?
Ей хотелось вести себя так вечно: распускать язык, бросать гадости одну за другой, говорить все, что взбредет в голову, любое оскорбление, не заботясь о том, а как это отразится на репутации президента Соединенных Штатов.
– Ты хотела узнать обо мне. Я расскажу.
Банка коки со стуком приземлилась на расшатанном деревянном столе у двери.
– Не нуждаюсь. – Люси применила новоприобретенную насмешливую ухмылочку Гадюки. – Уже неинтересно.
– Мне тридцать шесть. Я родился и вырос в Детройте. То и дело попадал в переделки, пока армия не выправила меня. Отмотал непыльную службу в Германии, приехал в Университет Уэйна, чтобы получить степень по уголовному праву.
– У тебя степень бакалавра? Ты же с трудом разговариваешь.
Он рассердился еще больше:
– То, что я не могу похвастаться элитным воспитанием, не означает, что я не умею разговаривать.
– Никогда я не хвасталась…
– Я поступил в полицию Детройта. Через пару лет вышел в отставку, чтобы перейти в частную фирму в Чикаго, которая специализируется на обеспечении безопасности руководителей высшего звена, празднеств, спортсменов и жуликов с Уолл–стрит, получающих смертельные угрозы, которые они, черт возьми, заслужили. Твои родители наняли меня охранять тебя, потому что я отлично с этим делом справляюсь. Никогда не был женат и не собирался. Люблю собак, но слишком занят, чтобы завести хоть одну. Люблю хип–хоп и оперу. Воспринимай, как хочешь. Когда я не на дежурстве, то сплю голым. Что еще ты хотела бы знать, хотя это совершенно не твое дело?
– Патрик Шейд? Это имя – еще одна твоя ложь? А сколько ее было?
– Нет. И лжи было не так уж много.
– Как насчет тюрьмы в Хантсвилле?
– Да брось. Ты же знала, что это фальшивка.
Но с уверенностью сказать не могла.
– Строительный рабочий?
– Какое-то время я работал строителем.
– Какой же ты порядочный! Извини, ошиблась.
Он не стал возражать.
– Твои родители наняли меня. Я получил инструкции от них, и, судя по тому, что произошло сегодня, они дали хороший совет, когда сказали мне не называть себя.
– Они у меня уж чересчур заботливы.
– Ты получала письма с угрозами. И пару раз тебя сшибли с ног. А твоя свадьба привлекла слишком много внимания. Есть такая вещь, как осуществление мер обоснованной предосторожности.
– Единственный человек, который навредил мне, – это ты!
Панда вздрогнул, что должно было бы поднять Люси настроение, однако легче не стало.
– Ты права, – признался он. – Мне следовало держать руки при себе, неважно, что ты просто сводила меня с ума.
Признание, что она сводила его с ума, только подстегнуло Люси, и она бросилась в атаку:
– Каддо Лейк – чья идея?
– А что? Хорошее место, чтобы убрать тебя с глаз долой. Дом на отшибе, а твои родители хотели дать тебе время все расставить по полочкам и понять, что ты ошиблась.
– Все вы решили, что усадить меня на заднее сидение машины смерти, – лучший способ доставить в Каддо?
– Я это не планировал.
– А сейчас я думаю, что ты планировал все.
– Ага, конечно, в следующий раз, когда буду охранять невесту, будь уверена, черт возьми, я загодя предположу, что она может сбежать.
Больше слушать она не могла и направилась к двери. Не успела Люси дойти до нее, как он снова заговорил:
– Мотоцикл я одолжил у одного парня в Остине. Это было хорошее прикрытие. Я прикатил в Уайнетт за несколько дней до твоего приезда, поэтому успел потолкаться в местных барах, чтобы ни у кого не вызвать подозрений. Так у меня появилась возможность разведать, не подслушаю ли чего подозрительного.
– Ну и как?
– По большей части я слушал, как куча людей высказывалась, дескать, нет такой женщины, чтобы была достойна Теда. Он у них что-то вроде местного божка.
– Я знала, что они меня недолюбливают, – помрачнела Люси.
– Не думаю, что дело в тебе. По крайней мере в то время я так думал. Возможно, я изменил свое мнение.
Она достаточно наслушалась, но когда направилась к задней двери, позади нее очутился мистер Болтун.
– Что у тебя начался великий побег, я понял только в последнюю пару часов. Откуда мне было знать, что ты испытываешь что-то вроде экзистенциального кризиса?
Употребление Пандой таких слов лишало ее присутствия духа. Уж лучше пусть отрыжки, чем эрудиция.
– Это вовсе не кризис.
Решительно прошагав по кухне, Люси вышла на крыльцо. Теперь, когда она не желала говорить, он от нее не отвяжется и никак не заткнется.
– Я мог бы поменять байк на внедорожник на следующий же день, только пришлось бы раскрыться, и ты бы попыталась в очередной раз исчезнуть. Откровенно говоря, не хотелось усложнять себе работу. И не пытайся притворяться, что тебе не пришлось по нраву кататься на мотоцикле.
Ей-то понравилось, только она не собиралась ничего признавать. Люси толкнула дверь и вышла во двор.
– Какая досада, парома не ожидается несколько часов, поэтому я буду признательна, если ты оставишь меня в покое. Наверняка тебе есть чем заняться.
Панда преградил ей путь:
– Люси, той ночью… – Она уставилась в его ключицу. Он сжал руки в карманах, изучая ее кольцо в носу: – Я никогда не позволял себе ничего подобного ни с одним клиентом.
Люси ничего не хотела слушать о его муках совести и поэтому резко обошла его.
– Ты вправе злиться, – сказал Панда вслед ей. – Я облажался.
Она развернулась.
– Ты не облажался. Ты облажал меня. И не думай, что меня беспокоит секс как таковой. Я же взрослая женщина. И могу заниматься сексом, как хочу. – Ну и трепло. – Меня возмущает, что, оказывается, я не знала, с кем занималась сексом.
– Что ж, четко и ясно.
– Великолепно. А сейчас оставь меня одну.
– Отлично.
Но он не двинулся с места. Она поняла, что больше не сможет вытерпеть ни одного извинения, и ткнула пальцем в сторону солярия: