Область производила танки, пушки, пулеметы, минометы, автоматы, танковые и автомобильные моторы, авиабомбы, мины, снаряды, патроны, кавалерийские клинки, и все это непрерывным потоком шло на фронт. И справлялись со всем этим, а как — даже самому сейчас трудно понять. Вспоминаю те годы, и кажется, что многое из сделанного тогда практически осуществить было невозможно. Но ведь знаю: делали и невозможное и многое сверх того. Даже Геббельс в январе 1943 года был вынужден признать:
«Кажется каким-то чудом, что из обширных степей появлялись все новые массы людей и техники, как будто какой-то великий волшебник лепил из уральской глины большевистских людей и технику в любом количестве».
Ведущим в области были Кировский танковый завод и Магнитогорский металлургический комбинат. О них следует сказать отдельно.
Государственный Комитет Обороны в своих постановлениях от 12 сентября и 6 октября 1941 года предложил разместить и пустить в кратчайший срок на Челябинском тракторном заводе оборудование эвакуированных Кировского тракторного и Харьковского дизелестроительного заводов. Методом скоростной стройки были построены 17 новых цехов общей площадью более 100 тысяч квадратных метров. Это позволило разместить здесь еще московский «Красный пролетарий» и завод шлифовальных станков. Пять заводов собралось под одной крышей. Пять коллективов, каждый со своими традициями. Нужно было спаять их в одну семью, нужно было наладить совершенно новое производство. Новое предприятие получило название Кировского завода.
В июле 1942 года коллектив завода получил задание Государственного Комитета Обороны организовать и освоить массовое производство танка Т-34 вместо ранее выпускавшегося танка КВ. Через 34 дня задание было выполнено, с конвейера сошли первые танки Т-34.
Танкостроители непрерывно совершенствовали боевые и эксплуатационные качества танков, за период войны создали и поставили на серийное производство 13 новых типов танков и самоходных артиллерийских установок, а также 6 новых типов моторов. На заводе работали талантливые конструкторы Ж. Я. Котин, Н. Л. Духов и другие. Даже когда танк Т-34 получил на полях войны высокую оценку, а Государственный Комитет Обороны потребовал обратить все внимание на увеличение выпуска только этой машины, конструкторы Кировского завода разработали новый тяжелый танк ИС. При активной поддержке таких же энтузиастов из рабочих и руководства завода — И. М. Зальцмана и С. Н. Махонина — были построены три танка. Испытали их, а затем уже доложили Государственному Комитету Обороны. Получили указание об организации их серийного производства в немыслимо короткий срок, кажется, пятьдесят дней. А у нас первая машина сошла с конвейера через 34 дня! ИС сначала считали на штуки, потом стали строить десятками в месяц. Танк ИС по тем временам был лучшим — он превосходил хваленые немецкие «тигры» и «пантеры».
За годы войны коллектив Кировского завода дал фронту 18 тысяч танков и артиллерийских самоходных установок. Кроме того, завод выпустил 48,5 тысячи танковых моторов, 85 тысяч комплектов топливной аппаратуры, которые были направлены на другие танкостроительные заводы.
Для производства самолетов, танков, артиллерии и другого вооружения требовался высококачественный металл, который выплавлялся в электропечах или в малотоннажных мартеновских печах. На Магнитогорском комбинате таких печей не было. Магнитогорцы дали высококачественный металл. Коллектив инженеров и рабочих, обладавших по тому времени большим научно-техническим и инженерным потенциалом, во главе с директором Г. И. Носовым, освоил выплавку высококачественных легированных сталей в обычных печах большого объема. На этом же комбинате была освоена прокатка броневой стали для танков, хотя комбинат не имел такого стана, а эвакуированный из Мариуполя броневой стан еще не был установлен. Заместитель главного механика комбината Н. А. Рыженко при активной поддержке группы инженеров и Г. И. Носова технически обосновал, рассчитал и принял решение катать броневую сталь на блюминге. Выдающаяся роль Магнитки в войне общеизвестна. Каждый третий снаряд, выпущенный по немецко-фашистским захватчикам, сделан был из магнитогорской стали. Если бы командиры орудий, когда они подавали команду «заряжай», знали эту удивительную реальность Отечественной войны, они непременно через два раза на третий командовали бы: «магнитогорским — заряжай!», «магнитогорским — огонь!»
Знали ли танковые расчеты — советские герои, что в каждом втором танке их защищает броня Магнитки? Думаю, что об этом они узнали позднее.
В одном из своих стихотворений поэт Михаил Львов сказал:
Эти домны святы,
Говорю понимая,
Приносить бы цветы им
9 Мая.
Если поставить вопрос: как жили, как трудились уральцы в тяжелые годы войны? — то ответить на него можно так: жили тяжело, работали хорошо, с большим самопожертвованием, героически. Люди горели желанием сделать все возможное, чтобы приблизить час победы. «Все для фронта, все для победы!» Это был даже не лозунг. Это была клятва тыла. Клятва совершать невозможное, готовность пожертвовать всем ради победы.
На предприятия пришли молодежь и женщины. На Кировском заводе общее число рабочих до 25 лет составляло в 1943 году почти половину, а женщины — треть. На других предприятиях количество молодежи доходило до 80 процентов. Смена кадров в связи с уходом рабочих на фронт, однако, не снизила уровня производства. Юноши и девушки трудились самоотверженно, быстро осваивали профессии. Иной раз идешь по цеху и видишь — у токарных станков стоят совсем мальчишки. Чтобы удобнее работать, им под ноги деревянные ящики подставляли. Жалко было подростков — ему бы еще играть, мяч гонять, а он работает, стараясь не отставать от взрослых.
Боевая, энергичная была у нас комсомольская организация. Много усилий она приложила по организации и воспитанию молодежи. Запомнился умный, энергичный Сергей Колесников — секретарь обкома ВЛКСМ. Можно бы назвать и других. Молодые люди взрослели, закалялись в пламени войны быстро. Хорошее поколение советских людей воспитывалось и вышло из войны уже взрослым.
В области развернулось соревнование, получившее название тысячников. На Кировском заводе возникли новые формы творческой инициативы — почасовое соревнование и за звание почетного рационализатора. На стройках началось движение за овладение несколькими строительными профессиями.
Я храню подшивки газеты «Челябинский рабочий» за те годы. Пожелтевшие от времени страницы газеты повествуют о героических делах челябинцев.
«Подвиг Владимира Тарасова. 1500 процентов нормы за 18 часов 30 минут».
«Стахановка Н-ского завода Клавдия Семеновна Князева работает на токарном станке вместе с дочерью Шурой. Мать выполняет норму в среднем на 400 процентов. После ее ухода станок занимает дочь, работающая на уровне 450—500 процентов выполнения сменного задания».
«Став на предмайскую гвардейскую вахту, плотники Морозов и Кнутарев достигли невиданной на стройке производительности труда. Кнутарев выполнил сменное задание на 2608 процентов».
Эти цифры сейчас кажутся фантастическими, но так было. Было много трудностей особенно вначале, когда стали прибывать эшелоны из западных районов страны. Челябинск и до войны не имел излишка в жилье, а тут так много людей надо было устроить. И местные жители брали к себе приезжих, уплотнялись. Возникли трудности и в снабжении, но общими усилиями в снабжении добились неплохих результатов. Каждый завод, каждое учреждение создавали подсобное хозяйство. Это решило проблему снабжения рабочих и служащих овощами и картофелем.
В трудные дни общая беда сближала и укрепляла людей. До сих пор я поддерживаю дружеские отношения со всеми теми, с кем мне пришлось работать в Челябинске. А дружба тогда рождалась и укреплялась в обстановке особой, суровой. Все болели за дело не только своего предприятия, но и за общее дело, за выполнение задач, которые ставил перед ними Центральный Комитет партии. Если какому-то заводу или стройке нужна была помощь, ее оказывали все. Так было со строительством Чебаркульского и трубного заводов, электростанции, доменных печей, автомобильного завода и других.
Работа обкома партии строилась во время войны по-необычному, так как мы подлаживались к распорядку Ставки Верховного Главнокомандования. Там работали до пяти утра, у нас — при поясной разнице в два часа — до семи. С восьми до двух отдыхали и снова брались за дела.
Как-то с группой товарищей сидели в обкоме. Было около трех часов ночи, вдруг яркое зарево осветило здание. Все быстро выскочили на улицу. Зарево поднималось над одним из заводов. Мы выехали туда. Горел крупный цех. Через полчаса туда же стали прибывать начальники строительств, директора заводов. С рассветом осмотрели место, определили, что нужно делать, и вскоре все управляющие и директора, не сговариваясь, направили на этот завод людей, машины, стройматериалы. Да и сами они днем изыскивали время, чтобы приехать и посмотреть, чем еще нужно помочь. Разрушенный цех был быстро восстановлен и пущен. Сбоя в отправке на фронт продукции не было.
В те времена все было по карточкам: и хлеб, и сахар, и одежда, и нитки, и табак. И все-таки люди ухитрялись что-то выкраивать из своего скудного рациона, чтобы послать дорогую посылочку на фронт совершенно незнакомому воину. Самим было голодно, а слали. Сами ходили полураздетые, мерзли, но на фронт отправляли собственные валенки, телогрейки. В каждом доме старушки вязали варежки и носки. Школьницы вышивали для фронтовиков кисеты, а мальчишки добывали каким-то способом махорку. И в окопах эти незатейливые подарки были так же дороги и необходимы солдатам, как снаряды, патроны, пушки, танки. Они напоминали лишний раз о доме, о том, что их помнят, ждут с победой.
В начале 1943 года Челябинский, Свердловский и Пермский обкомы партии обратились в ЦК с просьбой сформировать за счет внутренних ресурсов трех областей добровольческий танковый корпус. Мы обязывались отобрать в корпус не только самых беззаветно преданных Родине бойцов, но и полностью вооружить их лучшей военной техникой, танками, самолетами, орудиями, минометами, боеприпасами, выпущенными сверх производственных программ на личные средства жителей этих областей.