— Извели целую генерацию существ, но теперь солнце нам не страшно, — провозгласил старик, разглядывая плоды своих трудов. — Теперь можно двигаться дальше.
— Лет двадцать назад, после того как ополчение колонистов отбило крупнейший набег Людей Хвоща, в пух и прах разбив их конницу, охотники начали ходить до самой границы Великой Топи, — рассказывал эливенеру Вагр. — Их интересовала шкура Ластоногого, из которой получались великолепные лодки. Вот тогда и заметили, что солнечный свет тут ядовит — звероловы лысели, рано умирали, у них начинали гноиться раны. Пришлось начать пользоваться зонтами. Но все равно, несколько раз за сезон посетившие Внутреннюю Флориду люди становились больными.
— Ясное дело, — буркнул колдун свысока. — В древние времена люди понимали, что над миром есть штука, именуемая озоновым щитом. Радиация, которую дикари именуют Лучами Смерти, создает дыры в этом слое, и свет становится вредным для несовершенных творений.
— Много они понимали, твои древние, — кинул на ходу Аграв. — Довели мир до погибели. Только такие нелюди, как ты, и могут восхищаться их познаниями.
— Видно, ты, лысый, как существо «совершенное», лишился скальпа где-нибудь в Запретных Землях, — добавил Вагр. Некромант ничего не ответил, считая, что его врагам не обязательно знать, что адепты Темного Братства получают посвящение в очередной ранг иерархии, посетив тот или иной разрушенный в давнюю войну город. Он в душе ликовал, подозревая, что пленившие его люди доведут его до города на юге полуострова.
«Удача, если я окажусь в Великом Месте, куда ни разу не забредал ни один из высших Братьев. Я автоматически стану на ранг выше, и кое-кому в Зеленом Круге придется потесниться. В городе повсюду должна быть разлита сила Великой Пустоты. Погрузившись в нее, я легко скину ментальные путы старика», — подумал некромант.
Идущий впереди вытянувшегося в цепочку отряда Вагр вдруг остановился и удивленно посмотрел налево. Лежащий на островке лилового мха кусок глины подмигнул ему, или это только показалось? Нет, действительно, серая глыба, величиной с бычью голову, имела глаза. Присмотревшись, лесоруб заметил перепончатые лапки, сложенные под торсом отлично замаскировавшегося существа, и короткий серый хвост, свесившийся в лужу.
— Что такое? — Аграв остановился и непонимающе уставился на глиняный валун.
— Он сейчас закрыл глаза. — Вагр говорил неуверенно. Сейчас ему показалось, что хвостатое существо ему попросту померещилось.
— Сейчас откроет, — решительно сказал рыжий и шагнул за границу тропы. В следующий миг одновременно до него долетел предостерегающий крик эливенера и истошный визг серого комочка. Он замер, схватившись за топор, заткнутый за пояс. Сзади подбежал запыхавшийся старик:
— Если он начнет плеваться ядом, да еще и попадет в цель, будет настоящая беда. Твои раны я не залечу и в пять дней, а его не смогу воскресить. Самцы кваков, защищаясь в меру своих сил, часто погибают. Пока я усыпил его. Давайте побыстрее минуем это место. Вон там и вот здесь, за папоротниками, притаились еще двое.
Отряд быстрым шагом и едва ли не на цыпочках прошел мимо безобидного на вид куска глины, один только колдун вышагивал гордо и независимо, пока Аграв грубо не рванул его за плечо.
— Шевелись, лысый, а не то придется подгонять тебя пинками!
Некромант презрительно плюнул в сторону. В том месте, где слюна некроманта попала на серебристый цветок, произошло движение: листья стали съеживаться и опадать, а лепестки свернулись в сверкнувшие металлом колючки. Вагр, видевший эту сцену, расхохотался:
— У нашего пленника слюна не менее ядовита, чем у кваков. Пожалуй, следует обмакнуть в нее наконечники стрел. Думаю, свалит и очень пьяного Волосатого Ревуна.
Колдун никак не отреагировал на насмешку, а лишь втянул лысую голову в плечи и зашагал быстрее. Бездонные провалы его глаз наполнились золотистым яростным огнем, губы шептали проклятья. Но пленный некромант был бессилен: эливенер прочно спеленал его ментальными полями, словно смирительной рубашкой. Ему оставалось лишь шипеть и пинать подвернувшиеся валуны и коряги тяжелыми подкованными сапогами.
В бездонной глубине ослепительно-синего неба появились похожие на прозрачные цветы подснежников мелкие облака. Их стайки кружились в медленном чарующем хороводе вокруг совсем не грозного, а теплого и как-то по-особенному улыбчивого солнца. Природа Северной Флориды, словно нарочно, постаралась предстать перед ними во всей своей красе, перед тем как они погрузятся в мир полумрака и крадущихся теней Великой Топи.
Отряд на некоторое время задержался, потеряв тропу. Вернее, как объяснили изредка охотившиеся в этих краях флоридяне, они достигли того места, где напоенные влагой мхи и глинистая влажная почва после каждого дождя стирала протоптанные козами и пастухами дорожки.
— Дальше ходят лишь совсем свихнувшиеся звероловы, — сказал Аграв, широким жестом указывая в южном направлении. — Здесь иной раз шастают дозорные Народа Хвоща, и можно упокоиться в грязи со стрелой в башке. Попадаются и другие чудища, с которыми не сладить ни топором, ни рогатиной.
— Да, — согласился с побратимом Вагр, — началась Внутренняя Флорида, пограничье между южными охотничьими угодьями колонистов и всадниками на спрутах. Сам я дальше не заходил никогда.
Слева расстилались сплошные унылые торфяники, над которыми кружили редкие птицы. Справа — холмистые островки, на которых попадались деревья и кусты. Островки омывались грязевыми потоками, из которых возносились вверх черные стволы голых пальм, на их теряющихся в выси верхушках колыхались огненно-красные цветы. Флоридяне знали, как опасен пух этих цветов, что летом начинал разноситься ветром по окрестностям. Попадая на кожу, он вызывал страшный многодневный зуд, от которого не спасали никакие отвары и даже верное местное средство — лепешки из белой глины, замешанные на меду диких ос, вытягивающие гной из самых безнадежно запущенных ран.
— Огненный пух нужно обойти, — сказал Аграв, с ненавистью глядя на темные пальмовые стволы. — Придется брести по грязи, прыгая с кочки на кочку.
Изготовив слеги из длинных ветвей поваленного ветром дерева, они двинулись на юго-запад. Иир'ова и Ушану дорога показалась не слишком длинной и трудной. Они перемахивали с одного мшистого бугорка на другой, радуясь возможности размяться: их тяготила манера людей идти шагом. А вот флоридянам, старику и колдуну, пришлось несладко. Аграв едва не вывихнул лодыжку, соскользнув с мокрой коряги, а эливенер дважды проваливался по пояс, и его приходилось вытягивать веревками. Однажды на них спикировали три или четыре дневные летучие мыши, но как только Вагр подбил стрелой одну из них, стая ретировалась в молочную стену тумана, клубящуюся над топью. Шлепнувшуюся в грязь хищницу тут же схватил шустрый кайман, терпеливо притворявшийся мертвым бревном. Волоча истошно пищащую мышь за крыло, охотник засеменил прочь, шумно упал в грязь и поплыл к ближайшему озерцу.
Белый клубящийся туман постепенно приближался, и люди уже гадали, как они станут прыгать в нем по кочкам, когда в болоте наметился разрыв. Бредущий первым эливенер после очередного прыжка с радостью приземлился не на зыбкое основание, а на твердую землю, поросшую жесткой синей травой.
— Привал! — Эливенер с наслаждением сел на гнилой пень, и указал на курящуюся хмарь. — Прощайтесь со светом и небесами, мы погружаемся в царство полумрака. Может быть, нам еще попадутся островки нормальной растительности и относительно твердой почвы, а может, и нет.
— Что, в этой белесой дряни нет разрывов до самой южной оконечности полуострова? — спросил колдун, немигающими желтыми глазами уставившись в туман.
— Конечно, есть. Дымкой затянута лишь сама Великая Топь, а до нее нам еще идти и идти, — охотно начал пояснять старик, прихлебывая из деревянной баклаги, пока остальные рассаживались на коряги и камни вокруг него. — Сейчас мы свернули к западу, для того чтобы миновать торфяники, где охотятся Люди Хвоща. Договориться с ними ни о чем нельзя — они защищают свою землю с невиданной яростью, а вести боевые действия с всадниками в этом молоке я не собираюсь.
— Куда же мы топаем? — спросил набитым ртом Аграв. Он и Вагр принялись раскладывать на лишенных рукояток зонтах, снедь. Неслышно подошел Ушан и протянул лапу за вяленой рыбой. Недобро посмотрев на него, рыжий придвинул к себе поближе медовые лепешки.
— Вдоль Лантика тянется самое таинственное и нехоженое место Внутренней Флориды, так называемое «сердце болот». Это весьма странное место, которое не посещают даже лихие всадники на спрутах. — Эливенер взял протянутую ему Вагром лепешку, разорвал на две части, и протянул одну колдуну.
Тот шумно принюхался, скривил губы, но молча взял и принялся торопливо есть. Стараясь не смотреть на громко глотающего непрожеванные куски некроманта, Вагр взял рыбину, положил ее на хлебец и подсел к эливенеру, спросив:
— Что же странного в этом «сердце»?
— Это, мой мальчик, невозможно описать. Здешнее болото похоже на любое другое на континенте, разве что — большое. Великая Топь, конечно, не имеет аналогов. Даже Пайлуд на севере не подвергся такому опустошительному и длительному влиянию Лучей Смерти, как она. Там попадаются самые странные формы жизни, родившиеся во влажном сумраке и умеющие прятаться от ядовитых солнечных лучей. А «сердце» — это самое настоящее море.
— Как так? — Вагр казался сбитым с толку. Уши некроманта сейчас шевелились не меньше, чем у желтого мутанта, увлеченно уплетающего рыбу. Колдун внимательно слушал.
— Это затопленный много веков назад участок полуострова. До Смерти Флорида была намного шире, чем сейчас. Кораллы, облученные упавшими на юге бомбами, создали барьер, навсегда отделивший «сердце» от Лантика, а солнце стало убивать мелких рачков и бактерий, создав из них за века толстую пленку.
— По ней мы и пойдем? А мы не провалимся? — Вагр вздрогнул и поперхнулся, когда рядом с ним, как из под земли, возник перемазанный в тине иир'ова с черным извивающимся угрем в зубах. Мутант, предпочитавший свежую добычу людским запасам, растянулся на траве и принялся кормиться, порыкивая в сторону проявляющего интерес к угрю Ушану.