— Вот бы на них посмотреть! — воскликнул кто — то.
— Лично я их очень хорошо себе представляю, — сказал дядя Володя. — Такие стремительные, пугливые, мудрые и одновременно наивные трехметровые великаны и великанши, не признающие никакой техники и избегающие больших скоплений народа… Между прочим, — весело прибавил он, — так называемый «снежный человек», которого раз или два встречали в Гималаях, по некоторым описаниям выглядит именно так…
— Что же все-таки с ними случилось? — спросили Гаррик и Славик. — Почему они исчезли?
— Как знать, — снова пожал плечами дядя Володя, — может, в какой-то момент бессмертные стали стремиться к полному уединению, а также решили перестать рожать детей. Можно лишь догадываться, как к ним относились младшие поколения. Пожалуй, не обходилось без конфликтов. Может быть, своим видом и манерами они внушали молодым отвращение, и это отвращение дошло до такой степени, что молодые, посовещавшись, изгнали стариков из общества. Возможно, даже дошло до того, — в увлечении воскликнул дядя Володя, — что дети бессмертных захотели самоусовершенствоваться. Захотели избавиться от своего бессмертия. Для этого они однажды воспользовались прогрессивными знаниями и технологиями, которые у них имелись, и необратимо изменили свой генетический код, сделавшись из бессмертных обыкновенными смертными.
— А что такое генетический код? — спросила маленькая Зизи.
— Это, — улыбнулся дядя Володя, — такой секрет, из-за которого не только они сами, но и их детки, которые у них стали рождаться, перестали быть вечными. Они старились и умирали. Как все современные люди. Как мы с вами…
— Плохие! Зачем они сделали так плохо! — прошептала маленькая Зизи, всплеснув ручонками.
— Может быть с точки зрения бессмертных людей в этом не было ничего страшного. — Дядя Володя с улыбкой обвел взглядом пансионеров. — Их легко понять. Они же всегда были бессмертными. И это им попросту надоело. Их потянуло испробовать что-то новое. Ведь они даже не знали, что такое смерть.
— Это их змей премудрый соблазнил, — компетентно прокомментировал Ваня. — И они согрешили.
— Так, по крайней мере, говорят предания, — согласился дядя Володя.
— А что же другие бессмертные? Те, которые остались? — спросили Гаррик и Славик. — Что случилось потом?
— Потом очевидно человечество разделилось на смертных и бессмертных. Обычные люди стали постепенно расселяться по земле, завоевывать пустыни, горы, покорять моря, а бессмертные, я полагаю, вытесненные в самые дикие местности, постепенно исчезали, гибли во время землетрясений, извержений вулканов и так далее. Теперь их, может быть, вообще ни одного не осталось… А жаль, так или иначе, хоть носатые и волосатые, — улыбнулся дядя Володя, — они все-таки были симпатичными созданиями — добрыми, совестливыми и мудрыми.
— А может быть, как раз наоборот! — вдруг заявил Косточка. — Они были злыми, глупыми и коварными. И эту твою генетическую штуку со смертью они сами подстроили, а не какой не премудрый змей! Они нарочно лишили детей бессмертия. Это больше похоже на правду. Они воевали против них. Была большая война…
— Что ж, — мягко сказал дядя Володя, — вполне разумная версия. Но все-таки, чтобы воевать, нужно было иметь оружие. Между тем археологи до сих пор не обнаружили признаков этой доисторической мировой войны. Зато следов природных катастроф сколько угодно.
— И все-таки они воевали со своими детьми! — настаивал мальчик. — Вроде плебеев в «Великом Полудне». Так и было! И в конце концов применили какое-то секретное оружие, которое сделало детей смертными… Ну ничего, — горячо воскликнул он, — мы еще повоюем! Когда-нибудь мы разгадаем этот секрет и вернем то, что было у нас отнято.
В запале спора мальчик даже не заметил, что соединил в своем воображении рассказ дяди Володи и сюжет компьютерной игры.
— Непременно вернете, непременно разгадаете, — успокоил его дядя Володя.
— Погоди, — вдруг задумался Косточка. — Ты сказал, что каких то волосатых великанов видели в Гималаях?
— Ну да. «Снежных людей». Были такие факты.
— Вот туда мы и должны снарядить специальную экспедицию! За секретом бессмертия!
— Если бы все было так просто, — вздохнул дядя Володя. — Экспедиций туда посылали предостаточно, но результатов никаких. Секрет нельзя раскопать, как древний свиток.
— Почему? — спросили дети.
— Скорее всего, бессмертие — это тайное знание, и оно будет сообщено людям, только когда придет определенный срок. И для этого, пожалуй, совсем не нужно отправляться в Гималаи… Что это вас всех туда тянет?.. Прежде чем знание будет открыто, в мире, а главное в нас самих, должны произойти какие-то перемены. Что-то должно измениться к лучшему.
— Я знаю что, — уверенно сказал Косточка, но продолжать не стал.
— Вот фантазеры! — добродушно усмехнулась Майя.
— Почему же, — сказал я. — Это звучит очень правдоподобно…
— Да, папочка! — воскликнул мой Александр. — Правильно!
— Странные фантазии, — заметила Альга.
Что-то все это мне ужасно напоминало. Только я никак не мог сообразить что именно… Ну да, конечно! Это было так похоже на мой недавний сон об Арифметике и Экзаменаторе!
— Я уже советовалась со специалистами-педагогами, — сказала Майя. — Такие беседы с детьми очень полезны. Они развивают воображение, любознательность. У нашего дяди Володи прекрасные педагогические способности. Он у нас умница!
— По крайней мере находит с этими сорванцами общий язык, — признал я.
— Пойдемте, — позвала нас Майя, — я еще не показала, где спят наши воспитанники, какие у них спальни.
Она вышла из комнаты. Альга следом за ней.
— Папочка, — потянул меня за рукав Александр, — можно я останусь здесь и еще немножко послушаю?
Я и сам был не прочь дослушать, чем закончится необычная дискуссия о смерти и бессмертии, но гораздо важнее сейчас для меня было не отстать от Майи.
— Хочешь, я отведу тебя прямо в класс? — предложил я.
— Нет, папочка, если можно, я побуду здесь.
Было ясно, что он по-прежнему стесняется присоединиться к ребятам.
— Хорошо, — торопливо сказал я, — потом спускайся вниз. Посмотри как там наши старички… — И поспешил за Майей.
В коридоре я с удивлением обнаружил, что Майя одна. Альга куда-то испарилась. Кажется, ее кто-то позвал, Майя дожидалась меня, и вид у нее был совершенно растерянный. От радости, что мы с ней, наконец, остались вдвоем, у меня слегка перехватило дыхание.
— Ну-с, — энергично сказал я, — продолжим экскурсию?
— А как же Альга? — прошептала она.
— Ничего. Продолжим без нее.
— А Александр?
— Он остался в дежурке. Дослушивает дискуссию. — Я взял ее под руку. — Пойдем дальше!
— Тебе, правда, интересно? — еще тише спросила она.
— Конечно!
Мы пошли по коридору, завернули за угол. Я продолжал держать Майю под руку и чувствовал локтем ее грудь. Мы в помещение, где прежде была огромная продолговатая гостиная. Теперь оно было разделено тонкими перегородками на несколько десятков крошечных комнаток, напоминающих пеналы. Это были детские спаленки. Я обратил внимание, что на некоторых дверях уже прикреплены номера и таблички с именами. Видимо, предполагалось, что в самом ближайшем будущем в Пансионе ожидается существенное пополнение.
— Вот здесь спит Петенька, — показывала Майя. — А вот здесь Ваня, Гаррик, Славик, Зизи…
Она открывала одну дверь за другой. В каждой спаленке стояла узкая пансионерская кроватка, столик под окном. Очень уютно и даже стильно.
— И правда, настоящий лицей! — искренне похвалил я.
Глаза Майи излучали знакомое голубое сияние, а на губах появилась улыбка, которую я давно не видел. Еще секунда и я бы обнял ее, но тут заметил в углу спаленки глазок видеокамеры.
— А это что такое? Не слишком ли усиленный контроль? — кивнул я на камеру.
— Это стандартная система безопасности, — удивилась Майя.
— Ах да, — пробормотал я, — конечно.
Действительно, удивляться было особенно нечему. Повсюду во владениях Папы были расставлены такие видеокамеры. Исключение составляли лишь немногочисленные апартаменты, где, как правило, соблюдался режим абсолютной «чистоты» от всяческой следящей аппаратуры. В прочих случаях, каждый квадратный метр площади был нашпигован соответствующей электроникой. Собственно, в Москве ее было ничуть не меньше. Что там ни говори, с ней, конечно, спокойнее. Мы все настолько к этому привыкли, что обычно не только не замечали крошечные электронные зрачки, даже напрочь о них забывали. Как, к примеру, разговаривая по телефону, забываешь о том, что разговор двоих может слышать кто-то третий… Но вот теперь вспомнил! Именно в тот момент, когда чуть было не потянул свои лапы к девушке.
Ситуация раздражала чрезвычайно, но, с другой стороны, в ней было что-то возбуждающее, щемяще-сладостное. Сразу припомнился тот прекрасный летний день, когда мы с Майей лежали на песке у реки в окружении всей нашей компании и могли лишь смотреть друг другу в глаза и слегка касаться друг друга локтями.
— Кстати, — вдруг сказала Майя, — Косточка замазал у себя в комнате глазок видеокамеры какой-то дрянью вроде смолы. Его еще не успели отремонтировать.
— Может быть, это связано с возрастом? Есть занятия, которые в его возрасте требуют как раз определенного уединения, — предположил я.
— Ты думаешь? — Майя слегка покраснела. — Нет нет! Если бы он захотел, то занимался бы этим под одеялом или еще где-нибудь. А скорее, даже нарочно на виду. Но он, кажется, вообще этим не занимается. Если ты это имел в виду…
— Да? — рассеянно проговорил я. Настал мой черед смутиться. — Откуда это известно?
— Мы успели провести специальное исследование, — серьезно сказала Майя. — Это ведь необходимо и в медицинских, и в педагогических целях. Не удивлюсь, что он решает этот вопрос как-то иначе.
— То есть как иначе? — недоуменно спросил я. — Как же его иначе еще решишь?
— Ну не знаю. Иногда Косточка как будто старается обогнать взрослых. Кроме того, он действительно положил глаз на Альгу, — пошутила она. — Но мне кажется, — снова посерьезнев, продолжала она, — что если он побольше будет общаться с дядей Володей, со сверстниками, если они и дальше будут сочинять фантастические небылицы, как те, что мы слышали сегодня, есть шанс, что у него пропадет желание соперничать с взрослыми, и он еще какое-то время останется тем, кем он пока является, — двенадцатилетним мальчиком. То есть совсем ребенок.