– Не вернется, – уверенно произнес хищноглазый.
– Я ему бракованную монету подсунул. Край у нее немного обрезан. Не примут ее в налог.
– Я ему вернусь! Пусть только попробует! – сказал Ханох, словно клювом щелкнул.
– Сегодня большой навар. Потому что много меняют, и мы дружно работаем.
И всё это происходило на глазах Филиппа, который стоял от них в каких-нибудь трех шагах, но никто даже не глянул в его сторону.С досадой отвернувшись от менял, Филипп выглянул во двор и увидел, что толпа с Иисусом в сердцевине теперь сместилась от Красных ворот и стоит возле левого крыла лестницы, ведущей к стене собственно Храма, к той низкой стене, которая отделяет Двор язычников от Двора женщин и в которую вделаны таблички, гласящие, что за преступление этой черты язычнику грозит смертная казнь. А еще дальше, налево от толпы вокруг Иисуса, почти на краю лестницы, стоит довольно большая группа людей, судя по всему, благочестивых язычников или прозелитов первой стадии, которые уже приняли обрезание, но еще не успели принести жертву за грех и не прошли очищение водой, потому что люди эти, повернувшись лицом к стене, молятся здесь, во Дворе язычников, а не во Дворе мужей, за Никаноровыми воротами.
Филипп принялся внимательно этих молящихся разглядывать, ибо показалось Филиппу, что среди них могут быть те самые греки, которых накануне они с Андреем привели к Иисусу и которым Учитель проповедовал о павшем в землю зерне.
Но в это время от Царского портика через двор погнали два стада: быков и овец. И быки, сопровождаемые одним погонщиком, шли спокойно и чинно, а овцы, словно предчувствуя свое близкое заклание, нервничали, толкались и блеяли. Хотя их с различных сторон сдерживали и опекали целых три погонщика, но одна из овец вдруг прыгнула на свою товарку, перескочила через нее и, увернувшись от палки погонщика, кинулась к стоявшим перед стеной язычникам, словно ища у них справедливости и защиты. Она прямо-таки врезалась в среду молящихся и одного из них так сильно толкнула, что тот не удержал равновесия и упал на стоявшего перед ним богомольца.
Что было дальше, Филипп не успел рассмотреть, так как в следующий момент в толпе вокруг Иисуса тоже возникло движение: люди быстро расступились, и из толпы, пятясь спиной, вышли сперва Гилад и Узай, затем лицом вперед вышел Симон Зилот, а следом за ним появился Иисус, который направился через двор к левому крылу Соломонова портика.
Туда же и Филипп поспешил между колоннами, решительно отстраняя рукой встречных и быстро перед ними извиняясь.
Но тут на пути его возникла женщина, которая спросила:
– Как мне найти отца Зохева?
Женщину Филипп не мог отстранить и, пробормотав «не знаю, не знаю», попытался обойти стороной. Но женщина схватила Филиппа за рукав и воскликнула:
– Прошу тебя, дорогой господин, помоги мне найти священника Зохева! Говорят, он главный контролер над голубями!
Филиппу пришлось прервать свой путь.
Он огляделся вокруг и увидел, что меняльные ряды уже закончились, а под сводами портика теперь стоят клетки и большие плетенки, наполненные голубями: клетки – на низких столиках, а плетенки – на мозаичном полу.
Филипп глянул на женщину и заметил, что лицо у нее старое и растерянное, одежда на ней бедна и убога, а в руке женщина держит белого голубя.
– Не знаю я священника Зохева, – ласково и виновато ответил ей Филипп.
– Очень прошу тебя! Помоги мне! Я уже долго здесь хожу! – просила женщина, правой рукой прижимая к груди голубя, а левой не отпуская рукав Филиппа.
Филипп огляделся по сторонам и увидел неподалеку, возле передней колонны, какого-то человека в священническом одеянии. Тот беседовал с двумя торговцами голубей, мужчиной и женщиной.
Филипп подошел и спросил:
– Вы не подскажете, где нам отыскать священника Зохева?
Священник даже не посмотрел в его сторону, продолжая беседовать с торговцем. А торговка оценивающе оглядела спутницу Филиппа с ног до головы, а затем, глянув на Филиппа, усмехнулась и спросила:
– А зачем тебе Зохев?
– Вот, женщина его ищет, – ответил Филипп.
– А ей он с какой стати понадобился? – продолжала любопытствовать торговка.
Тут с женщина с голубем выпустила рукав Филиппа и, шагнув вперед, сказала:
– Мне нужно принести жертву очищения. Мне нужен отец Зохев.
Священник и торговец перестали разговаривать, но продолжали смотреть друг на друга.
– Пусть идет во Двор женщин и возле Никаноровых ворот покажет своего голубя одному из контролеров, – с усталым безразличием сказал торговец.
– Я уже там была. Они не хотят принимать моего голубя! – с отчаянием в голосе воскликнула пожилая женщина.
– Ну, значит, птица не годится, – не повернув головы, ответил торговец и сделал вид, что собирается продолжить прерванный разговор со священником.
А женщина с голубем повернулась к Филиппу и, умоляюще на него глядя, бормотала:
– Они не приняли жертву. Но я рассказала им, что я – вдова, что целый месяц копила деньги на голубя. Я их очень просила. И тогда один из них, молодой такой, сжалился и велел искать священника Зохева. Он сказал: если священник Зохев, который у нас главный, разрешит принять твою птицу, тогда, так уж и быть, возьмем ее у тебя.
Уже с раздражением Филипп шагнул вперед и, обращаясь к священнику, сказал:
– Послушайте, авва. Может быть, все-таки вы придете на помощь и подскажете бедной женщине, где ей найти отца Зохева.
Лишь после этого священник повернул голову и с недоумением стал на него смотреть.
А торговка хихикнула, зачем-то подмигнула Филиппу и заговорщически сообщила:
– Он и есть отец Зохев.
– Ну, вот, видите! – радостно воскликнул Филипп. А священник наконец подал голос и спросил:
– Где приобрела голубя?
– В Хануйофе купила! – тоже радостно откликнулась женщина. – На Елеонской горе.
– А когда купила?
– Третьего дня.
– Снаружи купила или внутрь вошла?
– Снаружи. Я всегда снаружи покупаю, потому что там немного дешевле.
Торговка снова хихикнула. А торговец быстро спросил:
– И жетона тебе, конечно, не дали?
– Какого жетона?.. Я всегда покупаю там голубей, каждый месяц, и никакого жетона мне никогда не дают.
– Приближается пасхальная неделя. Никак нельзя без жетона, если приобретаешь птицу за пределами Храма, – назидательно произнес торговец голубями.
А священник вздохнул и, даже не глянув на голубя, которого прижимала к груди пожилая женщина, сурово объявил Филиппу:
– Сколько раз можно повторять одно и то же: если покупаете в Хануйофе, покупайте внутри, а не снаружи и требуйте жетон, никогда не берите без жетона… Нет, не могу разрешить жертву. Птица почти наверняка с изъяном и нечистая.
– Слушай, мил человек, – вдруг предложила торговка, насмешливо глядя на Филиппа, – купи ей одного из наших голубков. Их любой контролер с поклоном пропустит. Сам отец Зохев осматривал. Вот, хочешь этого голубка, – торговка показала на клетку, в которой сидели голубь и голубка, – он еще утром летал с подругой над Масличной горой. Муженек мой поймал в Гефсимании… А лучше сразу парочку бери. Пусть твоя вдовушка не только очистится, но и жертву за грех принесет. На всякий случай. – Тут торговка снова подмигнула и хихикнула.
Филипп растеренно молчал. А торговец прибавил, сурово и убедительно:
– Тебе, господин, за два ассария отдам. А за три ассария – сразу двух голубей.
– За два ассария – одну птицу?! – вскричала бедная вдова. – В Хануйофе снаружи за один ассарий дают двух птиц, и даже внутри – за пять лепт!
Женщина так разволновалась, что всплеснула руками, забыв о голубе…
Голубь скользнул у нее вниз по одежде, но перед полом растопырил крылья, несколько раз подпрыгнул на разноцветной мозаике скакнул в сторону и взлетел в сторону двора, едва не ударив в лицо Гилада, который уже стоял у левой колонны.
У правой колонны стоял Узай.А в центре, в нескольких шагах от входа в портик, Филипп увидел Иисуса.
Несколько мгновений Иисус смотрел на Филиппа, а Филипп смотрел на Иисуса.
Затем Иисус повернулся и пошел по Двору язычников в сторону северного портика.
Толпа расступалась перед Иисусом. Он шел по двору в дымном и пыльном мареве. Вернее, марево было вокруг, но сверху сквозь пыль и сквозь дымку прорвался яркий и чистый солнечный луч.
И луч этот шел вместе с Иисусом, освещая Его.
А через северный портик в Храм вдруг влетел ветер. Он взвихрил пыль, поднял ее над булыжными плитами и стал раздвигать в стороны, вместе с ней вытесняя дымку и солнечный сумрак, гоня их на портик Соломона и на стену Двора женщин.
Этому ветру навстречу шел Иисус. Стремительно и грозно. Пояс у Него развязался и упал. Синий плащ распахнулся и наполнился ветром. Словно парус. Словно синие крылья.
Посох свой Иисус отшвырнул в сторону. И будто от этого резкого движения обезумели и рванули к северному портику сперва овцы, а за ними – волы и быки, раскидывая в стороны погонщиков, в проходах между колоннами сметая столы и товары, торгующих и покупающих. Вскричал и взревел северный портик, возопил и заблеял от удивления, от страха и давки.
От этого крика и рева Филипп наконец пришел в себя и, выбежав на двор, кинулся следом за Иисусом.
Но сомкнулась толпа и не пропустила Филиппа. А затем попятилась, подалась назад и закачалась в стороны, так что Филиппа сперва выбросило почти на ступени Красных ворот, а потом подхватило и повлекло в противоположную сторону – к тому месту, где он недавно стоял и где двое менял подсунули злосчастному покупателю бракованную монету.
Филипп уперся руками в колонну, чтобы не наскочить на менял и сдержать наседавших на него людей. И пока боролся с приливом толпы, увидел, что двое менял поспешно собирают со стола монеты и без разбору кидают их в короб.
Толпа вновь отхлынула, и из нее вышел Иисус. Он шагнул в портик, подошел к одному из столов, на котором лежали монеты, и толкнул этот стол прочь от себя, так что стол опрокинулся, и монеты посыпались на пол и на колени сидевших менял. Те вскочили и попятились к стене. А на Иисуса угрожающе двинулся хищноглазый надсмотрщик. Он что-то крикнул и замахнулся рукой. Но что было дальше, Филипп не видел, так как в этот момент сзади на него снова нахлынула людская толпа и сильно и больно притиснула к колонне.