– Два флорина на то, что парень завалит косоглазого вторым же выпадом… – азартно прохрипел Логан за моей спиной Штирлицу. Скотт умудрился простудить горло и теперь сипел, словно его душили.
– Принимаю, – быстро согласился шваб. – Но не ранее, чем с третьего. Коротыш – знатный боец, сразу видно.
Русские тоже бились об заклад, это было хорошо заметно. Только вот сомневаюсь, что кто-нибудь из них ставил на моего эскудеро. Слишком уж талантливо Луиджи изображал из себя недотепу.
Размявшись, поединщики стали друг против друга.
Воевода Ярославский предложил им решить вопрос миром, получил ожидаемый отказ и дал команду сходиться.
Как я и предполагал, татарин не собирался зря тратить время на прощупывание противника, сорвал дистанцию, быстро и ловко, но довольно примитивно вольтанул, изображая корпусом, что будет рубить слева, а ударил с другой стороны. Но…
Но удар не завершил.
Ломбардец простейшим, но мастерски исполненным молниеносным контртемповым прямым ударом всадил ему кончик эспады в горло.
Потом элегантным полуразворотом вырвал клинок, распоров артерию, и полностью потерял интерес к противнику.
Урак уронил саблю, схватился обеими руками за фонтанирующее алой кровью горло и пошел боком, но быстро запнулся и рухнул навзничь на утоптанный снег.
Луиджи элегантно отсалютовал мечом зрителям, потом поклонился мне.
Русичи в голос зароптали. Похоже, они явно не ожидали подобного. Возгласы преобладали в основном матерно-удивленные. Хотя откровенной злобы в адрес победителя не было.
Воевода хорошо владел собой, но даже он не удержался, вполголоса обматерив обоих бойцов: «клятого фрязина» и «поганого татарина».
Дьяк остался полностью бесстрастным. Правда, от меня не укрылась почти незаметно пробежавшая по его лицу довольная ухмылка. У меня сложилось такое впечатление, что он полностью удовлетворен результатом боя. Вот и гадай, либо Урак ему тоже чем-то досадил, либо это какие-то более широкие расклады, связанные с его хозяином.
Для меня же исход поединка не вызывал ни малейших сомнений.
Луиджи – великолепный фехтовальщик, и если будет прогрессировать в том же темпе, то через пару лет вплотную подойдет к моему уровню. Мало того, ломбардец очень хитрый и коварный, можно даже сказать, подлый поединщик, способный обмануть любого противника. Примерно так, как сделал минуту назад.
Урак был сильный боец, да, без вопросов, однако вооружился сильно изогнутой саблей. Такой колоть можно только с седла, а значит, собирался оперировать в основном рубящими ударами. А это, извините, против западной школы фехтования ну совсем не пляшет. Что поединок наглядно и доказал.
В общем, все разрешилось к моему полному удовлетворению. Не спорю, может быть, все мои параноидальные выводы выеденного яйца не стоят, зато теперь московиты знают, что с гостями шутить нельзя.
Ладно. Хватит на сегодня развлечений. По словам дьяка, в путь мы отправимся через три дня. А значит, очень скоро я встречусь с Иваном.
С Иваном… Что мне о нем известно? Немного, но и немало.
Князь Иван III Васильевич, почти полный аналог французского руа Луи под номером одиннадцать, пусть оного черти в аду на сковородках жарят. Такой же собиратель земель. Его так и прозвали. А еще «Великим» и почему-то «Горбатым». Прекрасно понимает, что государство должно быть единым, чего разными путями успешно и добивается. Многие русские земли уже покорил, в том числе и Новгород, и очень скоро приведет к подчинению Казань. Правда, ненадолго. Полностью закроет этот вопрос его внук. Иван окончательно скинул ярмо Золотой Орды; то самое Великое стояние на Угре как раз в его царствование случилось. Совсем недавно, кстати. Еще он автор «Судебника», едва ли не первого свода законов на Руси. Правда, оный еще не написан.
Женат на Софье Палеолог, именуемой также Римлянкой и Зоей Палеологиней, племяннице последнего византийского императора Константина XI Палеолога. По многим данным, Софья имеет большое влияние на мужа, чему всячески противится некоторая часть бояр. Там вообще боярство разделилось на два лагеря и отчаянно интригует друг против друга. Одни за наследника от первого брака и его жену Елену, а вторые за Палеологиню и ее сына Василия. Забегая вперед, скажу, что последние победят. Но не сразу. В исторической действительности победят, а как после моего визита случится – хрен его знает. Я же себе партию еще не выбрал, маловато данных, буду смотреть по обстоятельствам. Без выбора не обойдется, увы.
В общем, если подытожить, Иван достаточно прогрессивный государь. А я ему помогу стать еще прогрессивнее. Нечего Руси ждать петровских реформ, все можно организовать гораздо раньше. Так сказать, заложить основу для величия государства русского. Не без выгоды для себя конечно же. Что из этого выйдет, как аукнется в будущем, какие изменения произойдут в историческом процессе, даже не представляю, но пробовать буду. Твердо решил…
Глава 11
Оставшееся до отправления время прошло за сборами. Одни только подарки государю грузили полный световой день. К счастью, русичи пригнали транспорта в достатке и не пришлось ничего оставлять. Кавалькада получалась впечатляющая, одних саней почти два с половиной десятка. С провизией, фуражом, прочими грузами и пассажирами. Для меня с Феодорой выделили большую кибитку на санном ходу, настоящие апартаменты – обшитая кожей коробка на полозьях, а внутри куча мехов, дабы пассажиры не замерзли. Места вдоволь, даже прилечь можно. И откидной столик есть для перекуса. Эдакий средневековый лимузин люкс-класса, о шести лошадиных силах. Но я напрочь отказался путешествовать подобным образом, уступив «карету» Федьке с остальными девицами. Еще не хватало позориться.
Кстати, по словам Курицына, кибитку прислал сам государь, из своего личного «гаража», то бишь… а хрен его знает, как назвать то место, где хранится царский транспорт.
Со мной, помимо женщин, отправляется немалая куча народа, одних латников из личной дружины двадцать рыл, а еще ближники, административный персонал и прочие умельцы. Прочие остаются зимовать в Холмогорах при когге, который уже вытащили на берег.
Дьяк пробовал намекнуть, что незачем в Москву тащить такую прорву народа, а охрану было бы неплохо сократить вообще до десяти человек, но я эти левые разговоры пресек на корню, сославшись на четко определенное моим статусом количество свиты. Помогло, больше Курицын на эту тему не заговаривал.
Кстати, я кое-что вспомнил о неких Курицыных на службе как раз Ивана III. Вот хрен его знает, откуда я это помню, в истории не силен ни разу, но в памяти некоторые сведения отложились. Может, в книге прочитал, а может, где еще и потом благополучно забыл до поры до времени. Их было два брата, и оба посольские дьяки. Прославившиеся на дипломатическом поприще, да так, что сохранились в исторических упоминаниях. Правда, закончили показательно плохо. Вернее, только один из них: сожгли за ересь в клетке. Только вот какого именно – хрен его знает. Может, как раз этого. Что мне это знание дает? Пока не ведаю. Посмотрим.
Так, о чем это я? Ага…
Дружинникам и ближникам выделили лошадей, а остальным предстоит путешествие в санях; чай, не баре, доедут как-нибудь.
Старица с Громом, с прибытием посланников государя, от меня показательно дистанцировались. Видимо, для того, чтобы их не заподозрили в сговоре с приезжим фрязином или в чем еще похуже. Но я все равно нашел возможность с ними пообщаться на прощанье: все-таки неплохо сдружились за это время. Опять же мои остаются здесь зимовать, и я хочу быть уверен, что за ними будет надлежащий пригляд.
К удивлению, со старшим приказчиком прощаться не потребовалось, Старица отправлялся вместе с нами в Москву. Для чего – увы, не знаю, возможно, как эксперт по европейским послам. А вот боярина Бориса Грома приглашением ко двору обошли, и он оставался в Холмогорах.
Встретились мы с ним в поместье.
– Держи, боярин. – Я положил на стол перед Громом эспаду работы баскских оружейников. Клинок неброский, без всяких излишеств, но качество металла и отделки отменное. Самое то для боевого оружия.
Приказчик вежливо поклонился, но к мечу не притронулся. Дождался, пока Фен переведет мои слова, потом твердо сказал:
– Вельми благодарю тебя, княже, но пошто одариваешь меня сверх меры? Ежели тревожишься за своих, что здесь остаются, так напрасно. Лично пригляжу за ними.
– Знаю, что приглядишь. – Я сел напротив приказчика. – Не ради подкупа одариваю, просто глянулся ты мне, парень.
– И чем же глянулся? – Лицо у приказчика все еще оставалось настороженным.
– Нет в тебе хитрости и подлости. – Я подал знак, Ванятка сразу же поставил на стол две серебряные походные стопки и ловко наполнил их арманьяком из фляги. – А подобное – редкость в людях. Бери, бери подарок, не отказывайся, огорчишь меня. Что может такой меч, ты и сам уже знаешь.
– Благодарю, княже, отменный клинок, уважил ты меня. – Гром кивнул и бережно провел рукой по ножнам эспады. – Да, никто не верил, что твой человек победит, а я вот знал, но и то не думал, что так быстро все закончится. Чего уж тут, молодец, добрый боец.
Приказчик ненадолго замолчал и продолжил:
– Как по мне, заслужил казанец смертушку, нехороший человек он был. Я тут с московскими успел перекинуться словечком, все так говорят. Но ты теперь, княже, поостерегись. Казанцы обид не прощают, ни перед чем не остановятся, а их, как бают, сейчас немало при дворе государя развелось. Опять же усматриваю я, что не просто так Урак на рожон полез. Скверный человечишка был, но явно не дурак.
– Думаешь…
– Знать, заказ на то был, – подтвердил Гром. – А вот от кого и зачем, увы, мне не ведомо. Это ты уже сам разбирайся, княже.
– Разберусь, – серьезно пообещал я. – Ну что, государев приказчик Борис Гром, давай выпьем. Чай, не скоро встретимся…
Выпили, потом еще разок, а уже перед расставанием боярин меня слегка удивил.
– Княже… – Было видно, что приказчик смущается. – Не сочти за дерзость, но у меня тоже подарок есть…