Около семи вечера за нами прибыл возок в сопровождении трех десятков московских жильцов. И уже через полчаса мы приехали в великокняжескую резиденцию. Уж не знаю, в какую из них и где она находится. Но из Москвы мы выехали точно, потому что путь занял часа полтора, не меньше. И да, дом был построен из красного обожженного кирпича, в славянском стиле, в виде эдаких сказочных хором.
Встретил нас пожилой, неброско, но опрятно одетый мужчина, совершенно славянской наружности, но с доброй толикой чопорности и педантизма в повадках, так присущей европейским гранд-камергерам и майордомам. Судя по всему, он и занимал местный аналог этой должности.
Исполнив полный достоинства поясной поклон, дворецкий приказал слугам взять подарки, а потом жестом предложил нам следовать за ним.
Я уже было утвердился в своем мнении, что без официоза и обязательных бояр из думы в качестве советников на ужине не обойдется, но, в который раз на Руси, ошибся. Все случилось… даже не знаю, как сказать. Видать, уж очень я нужен великому князю, если он пошел на такое неслыханное гостеприимство. Ей-ей, меня так еще не принимали на высшем уровне.
Но обо всем лучше рассказать подробно.
– Добро пожаловать, гости дорогие, проходите, проходите… – Великий князь радушно улыбнулся. – Уж не обессудьте, у нас все по-простому, по-домашнему…
Одет он был в мягкие сафьяновые сапоги, просторные штаны в мелкую полоску, повязанный нешироким атласным кушаком, приталенный кафтан длиной чуть ниже колена, из-под которого выглядывала шелковая бежевая рубаха, расшитая по вороту красивым узором. На голове маленькая скуфейка, очень похожая конструкцией на еврейскую кипу. Без громоздких царских ритуальных нарядов обнаружилось, что Иван высок, хорошо сложен и крепок, правда, слегка заплыл жирком и сутуловат. А так мужик хоть куда, авантажен и харизматичен. Такие всегда слывут дамскими угодниками даже в преклонном возрасте.
Приняли нас в просторной светлой горнице, расписанной по сводчатым потолкам искусным растительным орнаментом. Мебель в византийском стиле, очень красивого, словно светящегося изнутри дерева, вся покрыта мелкой затейливой резьбой, на полах толстые левантийские ковры. От большой, выложенной изразцами печи исходит приятное, но не чрезмерное тепло, масляные светильники в затейливых кованых настенных подставках дают мягкий яркий свет. Оружья и звериных трофеев, коими так любят украшать покои у нас в Европах, нет совсем. Вместо них на полках и стенах разные там расписные миски да глечики. Хотя нет, вон в уголке над сундуком сиротливо притулилась пара богато изукрашенных сабелек за небольшим металлическим щитом типа баклера.
А вообще, в убранстве сильно чувствуется женская рука: на полках, прочих подставочках и сундуках – ручного плетения салфетки, покрывальца и скатерочки. Неужто сама Палеологиня вязала? Или невестка расстаралась? Она как раз слывет на диво рукодельницей. Даже до современности дошли некоторые образцы. Впрочем, ничего удивительного. В нашу эпоху жены государей в свободное от приемов время ведут жизнь обычных домохозяек. То бишь следят за домом, готовят и штопают царственным мужьям подштанники.
Все смотрится очень уютно, чувствуется, что это жилое, домашнее помещение, где великокняжеская семья проводит свое время.
Приглашение князя на правильном латинском языке продублировала высокая плотная женщина с широким, но очень красивым лицом. С хорошо заметным налетом властности на нем и умными проницательными глазами. Одета она тоже без особой пышности. Просторный сарафан из тонкой камки, поверх него опашень со скромной вышивкой мелким жемчугом и серебряной нитью. Поверх, на плечи, накинута узорчатая шаль, а на голове сорока с наушами, полностью закрывающая волосы.
Правда, точно так же как и Феодора, княгиня просто увешала себя драгоценностями: узорчатые большие серьги-подвески, все пальцы в перстнях, и массивное жемчужное ожерелье размером чуть ли не с царские бармы. Но, к счастью, была не накрашена подобно тем девицам, которых я успел повидать во время въезда в Москву.
Держа ее за руку, рядом стоял мальчик годиков так шести-семи, в красивом ярком парчовом кафтанчике, красных сапожках с загнутыми носками и лихо заломленной скуфье на кудрях. Как две капли воды похожий на великого князя Ивана. Такой же чернявый и горбоносый. Правда, его личико я бы не назвал приветливым. Эдакий надутый бука.
Если в том, что мальчик и женщина – те самые Софья Палеолог и ее сын Василий, я абсолютно не сомневался, то четвертый присутствующий со стороны великого князя привел меня в легкое замешательство. Верней, четвертая – девушка примерно семнадцати-восемнадцати лет.
В скромных нарядах темного цвета, высокая, статная, с великолепной фигурой, которая просматривалась даже через свободную одежду, не красавица, но очень даже симпатичная смуглянка, на лице которой, сквозь притворную смиренность, проглядывало дикое своенравие и недовольство. Возможно, тем, что ее вытащили на встречу со мной. Кстати, недовольство на личике ей очень шло.
Интересно девки пляшут. Феб не упоминал о взрослой дочери великого князя. Разведопрос среди местных тоже никого подобного не выявил. Иван – от первого брака, дальше идет Елена уже от Палеологини, будущая жена польского короля, ей сейчас где-то около девяти-десяти лет, потом вот этот мальчик – Гавриил по рождении, переименованный потом в Василия, ну а остальные уж вовсе младенцы или только «в процессе».
Кто такая? Ежели все-таки дочь, каким-то образом пропущенная историками, то какой смысл ее мне показывать? Етить… а если… Н-да, чего уж тут гадать, все и так ясно. Не зря же бояре вопросами о моем семейном статусе досаждали. Конечно же смысл показа самый что ни на есть матримониальный. У государевых дочерей судьба по большей части незавидная. Да, их выдают замуж в угоду тому или иному политическому интересу, но чаще бывает так, что оный интерес под руку не подворачивается. А за абы кого замуж оных не выдашь – урон государевой чести. Вот и кукуют они свои дни старыми девами в монастырях. А тут кандидат не из последних нежданно-негаданно нарисовался. Цельный «божьей милостью». И что делать? С одной стороны, стать зятем русского государя – это престижно, а с другой… Как бы это сказать помягче… Можно наложить на себя кое-какие лишние обязательства. Лишнюю обузу, так сказать, на плечи взвалить.
Еще один вопрос: почему нет Ивана Молодого с женой? Все же соправитель. Почему, спрашивается? Просто Иван не счел нужным или… Или они замешаны в заговоре, от которого я сам чуть не пострадал? Опять же Ховрин намекал, что ниточки идут на самый верх. Да уж, загадка.
Хотя хватит над этим прямо сейчас голову ломать, на досуге пораскину мозгами. А пока знакомиться надо.
Раздумья не помешали мне своевременно склониться перед дамами в придворном поклоне.
– Граф божьей милостью Жан Шестой Арманьяк, ваши величества. Моя дочь…
– Виконтесса Теодория де Лавардан и Рокебрен, ваши величества… – Феодора исполнила почтительный низкий реверанс.
– Ну будя, будя растопыриваться, княже… – Иван добродушно усмехнулся, не спуская глаз с моей приемной дочери. – Представляю тебе жену свою, княгиню Софью с наследником Гавриилом, а сия девица – дщерь моя кровная, Александрой величают. Остальные чада почивают уже.
Софья вновь все перевела на латинский язык.
Пришлось опять раскланиваться, после чего я сразу принялся за подарки.
Великому князю достались шахматы. Нераскладная доска из сандалового и эбенового дерева на серебряной подставке; фигуры из черного как смоль гагата и горного хрусталя в окладе из золота и серебра – в отдельной большой шкатулке. Вещь дивной работы и немалой стоимости; Иван оружье и прочий воинский снаряд не жалует, я сам уже заметил на приеме, источники тоже доносили, а вот шахматной игрой увлекается – так что подарок очень в тему.
Сын Гаврюша заполучил сабельку, с богатым эфесом и ножнами, вполне настоящую, из отличной стали, правда, размером и весом под ребенка. А также небольшой детский шнеппер: средневековый девайс для стрельбы свинцовыми пульками.
Дамам вручала презенты Феодора.
Палеологиню наделили большим ящиком резного красного дерева с разнообразным женским инвентарем: зеркальца, гребни, щетки и прочий снаряд. Да еще в придачу духов пару десятков скляниц, не на масляной основе, а на спиртовой: то немногое прогрессорство, что я ввел в обиход.
А вот с Александрой получилось забавно, ей досталась большущая, в рост настоящего ребенка, кукла из венецианского фарфора. С ручками и ножками на шарнирах, настоящими волосами, моргающими глазами и целым гардеробом. Та, что ранее предназначалась Елене. Ну а что, откуда я знал, что у Вани обнаружится еще одна взрослая дщерь. Кстати, ее мачехе Софье столь шикарный подарок не понравился. Было видно, как она ревниво стрельнула взглядом на падчерицу, а потом по ее лицу пробежала мрачная тень. Ну-ну, так и запишем: не ладят мамаша с приемной дочерью, ой как не ладят. А вообще, для нее она не более чем досадная обуза: толку никакого, впрочем, и вреда особого нет. Сбагрить с глаз долой, чтобы под ногами не мешалась, да и всех делов.
С презентами угодил, без сомнений. Иван даже не скрывал довольное выражение на лице. Малец так вообще порывался опробовать подарки в деле, но был быстро урезонен мамашей.
Закончив с раздачей, я изобразил счастливую улыбку и сообщил великокняжеской чете на ломаном русском языке:
– Как говорят, с пустыми руками в гости не ходят. Так что примите, не погнушайтесь, ваши величества… – И добавил, дабы сгладить неожиданность: – У меня была кормилица – русская, в свое время отец выкупил ее у сарацин, она меня учила. По дороге тоже примечал язык.
– И я немного знаю, – подтвердила Феодора. – Понимаю, но говорю еще очень плохо.
Особого преимущества от своего скрытого знания русского языка за время нахождения на Руси я так и не выявил, поэтому принял решение вскрыться. Поможет в личной коммуникации с государем, если уж он проявил такое радушие.