Есть и другой момент, на который справедливо указал Сергей Цветков: собираясь идти на отказавшегося платить дань и засевшего в Новгороде Ярослава, Владимир велит «требите путь и мостите мостъ». То есть налаживает не водный, а сухой путь. «Если даже и прав Данилевский, полагая, что в данном случае «автор летописи устами Владимира косвенно процитировал пророка Исайю: «И сказал: поднимайте, поднимайте, равняйте путь, убирайте преграду с пути», то все равно, пусть и чужими словами, летописец отразил реальное обстоятельство: чтобы попасть в начале XI в. из Киева в Новгород, требовались специальные инженерные мероприятия», — пишет Цветков[58].
Но в любом случае Ярослав — это уже XI век. То есть время, на которое существование пути «из варяг в греки» сторонники этой версии сами не распространяют. Хотя бы потому, что большинство из них — норманисты, а признать, что во времена Ярослава по русским рекам туда-сюда шлялись норманнские купцы, даже им трудно.
Все русские летописные источники о пути «из варяг в греки» в VIII–X веках и о людях, по нему прошедших, мы исчерпали. Не летописные мне не известны (Бриму, как мы помним, тоже). Есть договоры Новгорода и Смоленска с Ригой, Готландом и Ганзой, но относятся они к значительно более позднему времени. И при этом из Риги в Смоленск товары везут преимущественно сушей. Очень старавшийся найти свидетельства водной торговли по Двине Бернштейн-Коган (он считал Двинский путь реально действовавшим в отличие от Ловатьского) в смоленских документах сумел найти только одну строчку в договоре: «Тот та рек князю: дайте вы мне конь, я вас провожу из Смоленска и сквозе Касплю, а учаныхочу проводити с конями и до Полтеска»[59]. По его мнению, строки эти свидетельствуют о наличии водного пути, по крайней мере от Смоленска через Касплю до Полоцка. Хотя не знаю почему. По-моему, тут говорится о том, что для сопровождения торговцев от Смоленска до Двины нужна лошадь. Ну и что, что упомянута Каспля? Это же можно считать и указанием, что путь шел вдоль нее. А учаны (суда) упомянуты только на отрезки пути не известно от какого места до Полоцка. Нет, можно, конечно, считать, что лошади нужны, чтобы тащить суда на волоках и мелях. Но, в общем, нужно признать: текст не очень ясен.
Так же сушей пришли в 1201 году в Новгород мириться варяги, с которыми вышло размирье в 1188 году. И среди путей, которые новгородцы указывают ганзейским купцам в договорах 1269 и 1301 годов, лишь один — водный (невский), остальные — сухопутные.
Приведу, чтобы не быть голословным, тексты новгородских грамот, касающихся путей на запад в XIII веке.
«Я, князь Ярослав Ярославин, сгадав с посадником Павшей, с тысяцким господином Ратибором, и со старостами, и со всем Новгородом, и с немецким послом Генриком Вулленпунде из Любека, с Лудольфом Добриссике и Яковом Куринге, готами, подтвердил мир и написал нашу правду согласно вашим грамотам, для вас, немецких сынов, и готов, и всего латинского языка, старый мир о пути по Неве за Котлингом от Готского берега и обратно, от Новгорода до Котлинга… А не возьмут они новгородского посла, и учинится что между Новгородом и Котлингом, князю и новгородцам до того дела нет… А приедет гость на Неву и понадобится ему дерево или мачтовый лес, рубить их ему по обоим берегам реки, где захочет. А поймают вора между Котлингом и Ладогой, везти его в Ладогу и там его судить по его преступлению; а поймают вора между Ладогой и Новгородом, судить его в Новгороде по его преступлению. А приедут немцы и готы по Волхову к порогу, то требовать им пороговых лоцманов без задержки, и сажать в свои корабли добрых людей и платить им, как исстари было, но не больше. А приедет гость вверх в Гостинополье, он дает столько, сколько исстари давал, но не больше. А лоцману, нанятому на проезд вниз по Неве и обратно вверх, получать на прокорм 5 марок кун или один окорок; а был он нанят от Новгорода до Ладоги и обратно вверх, то 3 марки кун или пол-окорока на прокорм. А разобьется ладья, которая поехала за товаром или которая нагружена товаром, то за ту ладью платить не надо, а за наем ладьи платить надо… Кто приехал по Неве, тому и обратно ехать по Неве, а приехал сухим путем, то и обратно ему ехать сухим путем без пакости».
Это договор 1269 года, самый подробный из всех документов, в которых говорится о пути из Новгорода на Запад. В 1301 году соглашение было совсем коротким, подтверждавшим прежние договоренности. Разница лишь в том, что пишется о трех сухопутных маршрутах при одном водном. Пути эти — Вотский, Лужский и Псковский, исходными пунктами которых со стороны Запада являлись, соответственно, Ревель, Нарва и южнобалтийские города. Из них самым главным и самым важным был Псковский, связывающий Русь с Южной Балтикой и сохранивший свое значение во времена Ганзейского союза. По нему издревле через Литву в Новгород и Псков шли купцы из Любека, Ростока, Штральзунда, Гринсвальда, Штеттина и других городов балтийского Поморья.
О путях «горою и водою», связывающих Новгород с его западными партнерами, говорится в договорах, заключенных в 1323,1338, 1371,1372,1392,1420, 1421,1474,1481,1493, 1509 и в 1514 годах. В пяти последних указывается, что теперь ведут эти пути только в прибалтийские города «на Юрьев… и на Ригу, и к Колывани, и на Ругодиво».
По сути, из договора 1269 года следует, что в это время (и несколько раньше, хотя и не ясно, насколько раньше) действовал путь из Финского залива по Неве. Причем для его прохождения нужно было, очевидно, брать лоцманов: одного — от Новгорода до Ладоги, второго — от Ладоги до острова Котлин (нынешнего Кронштадта). При этом лоцману, работающему на невском отрезке пути, нужно платить почти вдвое больше, чем на ладожском. Поскольку это, в общем-то, не согласуется с расстояниями, остается только предположить, что прохождение Невы представляется более сложным.
Но это, повторю, документы гораздо более поздних времен. Да и относятся они только к пути из Балтики до Ильменя. О существовании маршрута с Ильменя на Днепр тут тоже речи нет.
Зато можно привести еще ряд свидетельств, заставляющих думать, что по крайней мере в XI–XII веках путем по Ловати не пользовались. К примеру, полоцкий князь Брячислав из новгородского похода 1021 года возвращается по Шелоне и Судоме (каким путем он идет на Новгород, не ясно), судя по тому, где его застиг Ярослав. Ав 1167 году, когда Мстислав Полоцкий и Роман Смоленский осаждают Великие Луки, та часть жителей, которая не захотела «забиваться» в осаду, бежит «не вниз по Ловати, под защиту Новгорода, а в Псков»[60]. Интересное поведение для людей, которые уже века три должны были бы быть связаны с Новгородом постоянно функционирующим торговым путем.
Насонов считает, что дело тут в совместной для великолукцев и псковичей защите новгородско-полоцкой границы, которая-де сближала их больше, чем торговые связи с Новгородом. Но ему, как стороннику существования пути «из варяг в греки», ничего иного и не оставалось. Мы же заметим: скорее речь может идти о том, что даже среднее течение Ловати, не говоря уже о верховьях, осваивали не с севера или юга, а с запада.
Кстати, между Великой (впадающей в Чудское озеро, а там через Нарову — в Балтику) и Ушой (притоком Дриссы, впадающей в Западную Двину) волок — километра два. Причем ведет он из солидного озера Верято в столь же приличное Ашо. И у заливчика на Верято название-то очень говорящее — озеро Волоченец (см. карту 4).
Карта 4. Район озера Верято
Что-то напрашивается вопрос: не является ли это еще одним более удобным путем из Балтики на Днепр?
Еще о Ловати. В 1233 году, идя в поход на Литву, князь Ярослав Всеволодович «съ новгородъци, въседавъше въ насады, а инии на конихъ, поидоша по нихъ по Ловоти; и яко быша у Моравиина, и въспятишася лодьиници оттоле въ городъ, и князь я отпусти: недостало бо у нихъ бяше хлеба; а самъ поиде съ коньникы по нихъ»[61]. Моравьин — это, по утверждению Бернштейна-Когана, «Муравеина, к северу от Холма». Не знаю, не нашел на карте, но не верить ему у меня основания нет. Если это так, то интересно, что отпустили суда из района Холма, то есть значительно выше Великих Лук. Основанием для этого, правда, летописец выдвигает отсутствие хлеба (еды) для лодейного флота, а не непроходимость реки. Но как минимум это значит, что в тех краях пищей было разжиться негде.
И еще один интересный документ я обнаружил в том же сборнике «Вопросов географии», что и статья Бернштейна-Когана. В ней описан некий указатель путей из Новгорода во все стороны[62]. Это выписка из новгородских изгонных (то есть ямщицких) книг. Датированы они вполне обоснованно 1601–1609 гг. В документе указаны дороги, идущие из Новгорода и по бывшим его землям с указанием, где какие ямщицкие станции есть на них и сколько между ними верст.
Так вот, в списке этом наряду с сухими указаны и водные пути. Надо так понимать, те, которые в начале XVII века использовались. Водных путей совсем немного. Во-первых, это Лужский путь («А водяным путем рекою Лугою по станам..»), ведущий от Тесово до Ивангорода по Луге, Росони и Нарве. На нем указаны три пристани («стана») и три города (Тесов, Ям и Ивангород). Причем из указателя ясно, что от Новгорода до Тесово нужно ехать сухим путем.
Есть «дорога от Новагорода водяным путем Метою рекою до Вышнего Волочка», тоже с подробной росписью. То же — для дороги «от Новагорода до Москвы водяным путем» через Осташков, Селижарово, Ржеву Володимерову, Зупцов. Стало быть, знаменитый Селигерский путь. Опять-таки написано, что от Шоши до Москвы нужно ехать по сухопутью.
Имеется и два коротких указания на наличие водного пути от Новгорода до Старой Руссы и от Ладоги до Орешка. И все! Даже от Новгорода до Ладоги указана дорога по суше. Написано, правда, что ямщики предпочитают теперь ехать по льду реки, так же как по льду Ладожского озера, если отправляются в Орешек и Корелу, поскольку путь по суше там плохой. Но это зимой.