Даже сейчас Чжан Цянь помнит, чего ему стоило показное спокойствие и в каком напряжении он был на протяжении того короткого разговора. Он находит взглядом Дэ Мина, что-то живо обсуждающего с одним из охранников. Он ли тот, о ком говорил Ван Куй? Или сквозь череп убийцы, дочиста обглоданный шакалами, давно пророс степной ковыль? А Дэ Мин всего лишь жалкий трус, потерявший лицо и уже никогда не смеющий мечтать о возвращении на родину.
Словно угадав его мысли, Гань обращается к Чжан Цяню.
– Старый евнух предупредил меня, что тебя захотят убить. Чтобы я был внимателен.
– Ксу?
– Да, – утвердительно кивает Гань. – Еще он просил позаботиться о тебе, если посольство попадет в плен.
– Сколько нового можно узнать, когда человек попадает в неволю, – с сарказмом замечает Чжан Цянь. – Но можно ли тебе доверять, Гань? А может, ты просто подстраиваешься под новые условия?
– Старик сказал: если я вернусь обратно вместе с послом, я ни в чем не буду нуждаться. Император сделает меня важным человеком.
Чжан Цянь грустно усмехается:
– Несколько дней назад Ичисс тоже обещал, что сделает тебя важным человеком. А теперь ты идешь в колонне рабов.
– Хунну считают, что я один из них. Но я давно мыслю как ханец и хочу жить как ханец. Поэтому я не дал тебя убить. Если Небу будет угодно, мы вместе пересечем Пурпурную границу, посол.
Чжан Цянь с удивлением смотрит на своего бывшего проводника, как будто видит его впервые.
– Конфуций любил повторять: «Избрав цель, иди к ней всем сердцем». Во всяком случае, Гань, мы снова движемся на запад.
Глава 11Ярость небес
Великая степь, земли сарматов
Следующей весной сарматские шатры огласятся криком десятка новорожденных обоих полов – их кожа и глаза будут светлее, но не у всех: два мальчика появятся на свет, словно куски хорошо прожаренной баранины, с волосами жесткими, как боевая кольчуга. Их дети и внуки будут слагать легенды о большом черном боге с белыми зубами, который случайно забрел в стойбище и разделил ложе с лучшими из лучших, чтобы дать начало новому клану покорителей степи…
Но все это будет нескоро. Очень нескоро. Пока же «черный бог» валяется на выцветшей траве и перемалывает отточенными резцами травинку за травинкой. Чуть в стороне устроился Марк – в его руках маленький кусок выделанной кожи – пергамента, острое перо, а рядом стоит плошка с черной густой жидкостью, сделанной из смолы и винного уксуса. Марк медленно и тщательно выводит на коже незамысловатые латинские буквы. Заряна бесшумно подходит сзади и с интересом наблюдает за тем, как на коже появляются черные раны, приобретая вид закорючки в виде змеи, круга и вертикально стоящего столба: получилось sol – «солнце».
– Что это за магия? – Заряна не выдерживает и обнаруживает свое присутствие.
– Это буквы, сарматка. Я пишу послание Сципиону, чтобы он не убивал твоего брата, – Марк не оборачивается, сосредоточенно выводя еще одну змею, которая лезет на какой-то кривой куст с пузатой палкой.
– Эти знаки могут выразить твои мысли? – Заряна пытается дотронуться до краски, но Марк бьет ее по руке.
– Ты его не отвлекай, а то напишет чего-нибудь не так – и конец братцу. Пергамент – штука очень дорогая. – Сальвий наконец выплевывает изжеванные травинки и подползает ближе.
– Говорят, лучший пергамент – из человеческой кожи. Во время войн он не так уж и дорог! – Марк продолжает калечить кожу острым пером, бросая на Сальвия не менее колкий взгляд.
– А на меня-то чего смотришь? Моя кожа точно не годится. Если только чернила будут белыми. – Сальвий снова падает на траву и мечтательно смотрит на небо с белоснежными барашками облаков.
– Зато из твоей кожи получится отличное седло! – Марк бросает на Сальвия еще один злобный взгляд, заставляя громилу отвлечься от созерцания высших миров.
– Я давно хотела сказать… Если мы вместе, может, прекратите эту вражду? Мне надоело хвататься за меч, слушая вас. – Заряна садится между Сальвием и Марком.
– Не нервничай, царица степей. Боя между нами не получится. Этот пират не выдержит и пяти секунд, – Марк выводит очередную черную змею, в этот раз рядом с двумя скрещенными копьями.
– Послушай, Марк. А ты ведь сам не из Рима, да? Судя по акценту, ты критянин, из которых наемники по всему миру? Так вот. Я тоже жил на римских землях, в Сицилии. Так что не надо вести себя так, словно Зевс сошел с небес! – Сальвий начинает жестикулировать руками в ритм своей речи, будто исполняет песню.
– Ага! Зевс как раз родом с Крита! Ты ведь беглый раб, Сальвий?
– Беглый?.. Ладно… Расскажу… Слышал о восстании Евна в Сицилии? Так вот. Я был с ним и лично вырезал половину гарнизона города Энна!
– Мне плевать, кто ты, Сальвий. Сейчас ты палка в моих руках. Даже не меч, – Марк аккуратно выводит небольшую вертикальную палочку и ставит над ней точку, едва не протыкая кожу пером.
Сальвий вскакивает и выхватывает из ножен зазубренный от времени и ударов копис – кривой меч, любимое оружие морских разбойников. Марк пронзительно громко свистит, заставляя перепелов в округе обозначить свои гнезда. К наемнику подбегают его подчиненные, готовые зарубить чернокожего здоровяка.
– Пойдем отсюда! – Заряна хватает Сальвия за руку и уводит прочь от Марка, который наконец поставил не ту закорючку и теперь с досадой пытается ее оттереть скребком из свиной щетины.
Заряна приводит Сальвия на берег реки, где трава не так тронута солнцем, но быстро становится добычей прожорливых лошадиных желудков. Заряна говорит с животными по-сарматски, меняя интонацию и делая смешные акценты на шипящие звуки, будто она и есть та змея из рисунков Марка. Сальвию давно нравится эта женщина. Почему бы не попытать свое счастье?
– А ты красивая… У тебя есть муж? – чернокожий пират все же с трудом подбирает слова, продолжая жестикулировать в такт неозвученным мыслям. Обычно он куда более красноречив.
– Нет. И не будет никогда! – Заряна резко меняется в лице и отрешенно отходит от гнедого жеребца, глядя куда-то на восток.
– Тебя кто-то обидел? – Сальвий решается подойти поближе к сарматке. Так он отчетливо чувствует пряный запах ее кожи.
– Я наследница. Кто меня может обидеть? Просто нет равного. Мужчина должен быть выше женщины, – Заряна вздыхает и бросает на Сальвия такой безразличный взгляд, что любой мужчина на его месте ушел бы не оглядываясь. Но только не Сальвий.
– А я? Ты не думала, что я могу стать твоим царем? – Сальвий полностью скидывает одежду, обнажая торс, украшенный татуировками, едва заметными на вороной коже.
– Оденься! И иди прочь! – Заряна отворачивается, но тем самым на мгновение теряет контроль над ситуацией.
– Ты сама виновата! Зачем ты дала нам порезвиться со своими сестричками? Они страстные, прямо как акулы, почуявшие кровь… Ты такая же? – Сальвий резко хватает Заряну за плечи и прижимает к себе.
Сарматка изворачивается, как ее учили с пяти лет во время уроков борьбы на поясах, успевает выхватить нож и полоснуть им обидчика по плечу. Но чернокожий гигант чертовски хорошо координирован – он достает девушку своей длиннющей рукой, посылая ее в глубокий нокаут. Обалдевший от собственной наглости пират облизывает пухлые губы и всем своим весом наваливается на Заряну сверху, стаскивая с нее кожаные штаны и раздвигая ноги. Глаза закатываются, виски превращаются в гулкие барабаны, что вызывают ливень…
– А теперь встал, оделся и взял меч! – Марк появляется неожиданно, заставляя насильника ощутить холод апеннинского железа прямо у кадыка.
– Убьешь меня? А как же Страна шелка? – Сальвий поднимается и не спешит одеться, намеренно опуская глаза на часть тела, которой привык хвастаться задолго до наступления совершеннолетия.
– Обойдусь без тебя. Спишем это на атаку ночных волков! – Марк откидывает меч в сторону и с места бросается на Сальвия, мертвой хваткой впиваясь ему в горло.
Марк напоминает мастифа, который настиг огромного черного быка и теперь высасывает из него силы исполинскими глотками. Сальвий закашливается от пены, идущей изо рта. Дышать все сложнее. Красные от напряжения глаза закатываются, как солнце над песчаным пляжем далекого и теплого моря. Становится темно…
– Ради богов, ради моего брата, не надо! Мы должны дойти! Я прощаю его! – Заряна приходит в себя и оттаскивает Марка в сторону. Сальвий гулко кашляет и возвращается с берегов своей смерти.
Бывший гладиатор еще долго будет отлеживаться в тени крупного жеребца, привязанного к большому камню. Марк ведет себя, словно ничего не случилось. Вот он открывает большую клетку с несколькими разноцветными голубями, берет одного из них и привязывает к птичьей лапке свернутый в трубочку, плотно исписанный с двух сторон кусок пергамента. Голубь взмывает в закатное небо, делает круг и спешит в сторону солнца – на запад. Марк пытается проводить птицу взглядом, но на мгновение слепнет от ядовито-красного света.
– Мы считаем вас диким народом, которым движут звериные инстинкты… Но я вижу, что ты не такая. Значит, это неправда? – Марк подсаживается к Заряне, которая сидит у костра и задумчиво кормит его мертвой травой.
– Мы мало чем отличаемся от вас, разве что буквы эти не знаем… Скажи, зачем мы туда идем?
– За сказкой… Вы живете на этих просторах и не знаете, насколько богаты те земли. Мы должны стать первыми, кто свяжет воедино закат и восход, кто увидит этих драконов и откроет тайну шелка!
– А я всегда хотела увидеть дракона. Мне мама в детстве рассказывала, что они есть и многие им поклоняются, а еще она рассказывала про вас – что вы поклоняетесь золоту, – Заряна ежится от вечернего степного ветра и закутывается в тяжелый плащ, сотканный из верблюжьей шерсти.
– Да. Рим стоит на алчности. – Марк бросает в костер сухой корень, который заставляет пламя бешено плясать, как на апрельском празднике виналии. – Я сказал тебе правду. Теперь ты скажи. Ты знаешь дорогу в Шелковую страну?