– Если бы ты двигался быстрее… Мы только вошли на их земли. Молись своим богам, чтобы они пустили слова прежде стрел, – Заряна устало плюхается возле Марка, разглядывая разрушенный ненастьем муравейник.
– Кто они?
– Тиграхауды… Люди в остроконечных шапках. Ни с кем не спутаешь, – Заряна резко поднимается, стараясь не давить насекомых.
– Подожди… Не могу больше. Почему ты не бросишь меня? Ведь голуби улетели, – Марк не просит пощады, нет, но такой взгляд Заряна видела сотни раз, когда отару овец вели на убой. Никакого страха, только ветер и недоумение.
– Я общалась вчера с матерью, просила ее помощи. Она пришла с молнией и отпустила птиц… Это ее воля, – Заряна возвращается к муравейнику и осторожно поддевает пальцем крупного рыжего муравья.
– И почему она так сделала?
– Потому что я нарушила клятву. Понимаешь, Марк, в нашем народе власть переходит от матери к старшей дочери, но с двумя условиями: я должна принести скальпы врагов и найти мужчину, с кем продолжу род…
– Сдается, с первой частью у тебя не было проблем, – Марк выдавливает из себя улыбку, прихлопывая пару назойливых муравьев, почуявших запах боли.
– Не было. А вот со второй… Мне присылали женихов из разных уголков Великой степи, но я так и не проехалась по кочевьям в упряжке из оленей…
– Ну и что? Я вот тоже без жены, и никто меня молниями не учит. Хотя… Я ведь даже не знаю, жива мать или нет. Как сбежал в пятнадцать лет с Крита, так и не был дома, – Марк падает на траву и задумчиво смотрит в небо цвета моря из его далекого детства.
– В поисках лучшей жизни?
– Нет. Убил человека. Случайно… А потом это стало профессией.
Слышен звук приближающихся копыт. Марк вскакивает и вновь смотрит на небо – такой же топот он слышал за несколько мгновений до потопа. Но на небе ни облачка – шум приносят всадники в остроконечных шапках. Каждый из четырех незнакомцев одет в костюм своего цвета: вишнево-красный, зеленый, огненно-оранжевый и синий. От такого обилия пронзительных красок Марк теряет равновесие и окончательно погребает муравейник под тяжестью своего тела. Тот, что зеленый, выхватывает короткий, кажется, игрушечный лук из козьих рогов и натягивает его, угрожая прошить Марка стрелой насквозь. Но Заряна проворнее. Она стреляет на одном из тысячи степных наречий и заставляет зеленого убрать оружие.
Это тиграхауды, или саки. От народа Заряны их отличают необычная яркая одежда и высокие шапки, призванные сделать этих воинов ближе к небу. Внешне саки такие же, как сарматы или скифы, их пахнущие овечьим навозом поселения, рыжие поджарые собаки и лошади цвета осенней степи – все то же самое. И такие же шебутные дети, которые принимаются бесстрашно дергать за руки изнывающего от боли Марка.
– Они не видели таких людей, – Заряна пытается отогнать детей, корча им страшные рожи, но ребятню это только заводит.
– Что ты сказала этим попугаям? – Марк старается не злиться и треплет одного из мальчуганов по выгоревшей шевелюре.
– Кто такие попугаи?
– Неважно… Что ты им сказала?
– Правду. Что нас снесло бурей, что мы идем на восток!
– Хм… Разве ты не хочешь вернуться домой? – Марк хлопает парнишку по затылку, заставляя того взвизгнуть и пуститься наутек.
– Мать дала мне спасти тебя и это знак, Марк! Наш народ верит в знаки!
Плачущего мальчишку ловит необычно высокий для степняка старик с длинной седой бородой и густыми бровями. Он наклоняется и что-то шепчет, заставляя ребенка улыбаться. Заряна меняется в лице – она хорошо знает этого старца в пурпурном плаще.
– Заряна, дочь великой царицы Опии! Слухи по степи быстро бегут! – старик обнимает девушку и вдруг лижет мочку ее правого уха. Марка передергивает от такого зрелища.
– Дядя Зорсин, не быстрее бури! – Заряна лижет старика в ответ. – Саки так приветствуют друг друга, – девушка отвечает на немой вопрос спутника.
Зорсин бросает на опешившего Марка снисходительный взгляд.
– Пойдемте в шатер… Я сочувствую, что вы потеряли людей и лошадей. Вода вынесла нескольких, в том числе сармата… Но что странно, у него раскроен череп, будто мечом!
– Вы бы видели силу потока! – Заряна приподнимает брови и пытается заглянуть в глаза Марку, находя их весьма удивленными.
– Э… Подождите, подождите… Мы сейчас все тут на греческом разговариваем? Или я рехнулся? – Марк не сразу оценил лингвистические способности старика в пурпурном плаще и теперь заикается от удивления.
– Да. Вся знать использует этот язык – от сарматов до парфян, – Зорсин отвечает четко и без акцента, так обычно говорят на родном языке. – Ступайте за мной!
Старик резко разворачивается и с завидной для своего возраста проворностью шагает в сторону скопления войлочных шатров. О статусе Зорсина говорит наличие охранников, которые вырастают словно из-под земли. Они не носят ярких нарядов и почти сливаются со степью. Марк едва поспевает за вождем саков, прыгая на одной ноге и вызывая детский смех. Надо сказать, что будущих носителей остроконечных шапок от шага к шагу становится все больше. Дети носятся с самодельными луками и отчаянно дерутся за крошечные стрелы, сделанные из стеблей сухостоя. Азарт неслучаен…
Марк и Заряна выходят на площадь между шатрами и наконец видят, на кого юные саки объявили охоту. Это Сальвий. Могучий атлет привязан к столбу – спит либо без сознания. Маленькие бесы с гиканьем резвятся вокруг пленника, посылая в несчастного десятки стрел с притупленными концами. Сальвий весь в ссадинах, утробно храпит, как огромный черный кот, склонив большую голову на бок.
– Это же Сальвий! Это наш человек! – Заряна первая приходит в себя, хватая Зорсина за рукав и заставляя охранников вытащить боевые луки.
– Ваш? Это пустынный дух! Мне дед рассказывал, что они живут в песках и имеют жало, подобное скорпионам! – Зорсин в недоумении следит за тем, как Заряна подбегает к Сальвию и несколькими сильными хлопками приводит его в сознание.
– О боги! Что они с тобой сделали? – Заряна готова расцеловать своего спутника, моментально забыв все обиды.
– Ненавижу детей, – Сальвий поднимает мутные глаза и щурится от красок яркого пурпурного плаща Зорсина. – Проклятые попугаи. Они везде…
– Да кто такие попугаи? – Заряна оборачивается на Зорсина, который усмехается и мотает головой. Старик слышал про этих птиц.
Сакские шатры под стать своим обитателям – такие же пестрые и эклектичные. Здесь можно встретить что угодно – от старинной греческой амфоры до черепа медведя из северных лесов. В этих храмах бардака саки собираются, чтобы вкусить то, что послали им капризные боги охоты, и обсудить направления степных ветров. В этот раз знатные воины помалкивают. Треск сухих веток прерывается хрустом костей – голодные гости, забыв о правилах приличия, жадно поедают недожаренное мясо, пачкаясь жиром и кровью.
– Отдохните несколько дней, наберитесь сил. Мы дадим вам лошадей и проводников. Они проводят вас до наших братьев усуней, – Зорсин решает нарушить молчание, обращаясь почему-то к Марку, поудобнее устраивающему больную ногу, ловко обработанную и перевязанную морщинистой сакской знахаркой.
– Как далеко они находятся? – критский наемник смачно выплевывает кость, но потом решает подобрать ее с земли и кинуть в костер.
– От одной полной луны до другой.
– Спасибо, вождь. Мой народ не забудет твоей помощи, – Заряна ведет себя скромнее, чем Марк и Сальвий. Она уже насытилась и даже успела намазать руки жиром, спасающим от свирепого степного гнуса.
Полог шатра резко распахивается, запуская внутрь молодого подтянутого юношу с россыпью крупных зубов на шейном амулете. Это Абеак, племянник и единственный наследник Зорсина.
– Дядя, зачем ты впустил в шатер пустынного духа? – Абеак достает из-за пояса большой нож-тесак с бурыми следами крови на клинке.
– Это не дух, а человек. Гости говорят, что юг полон такими людьми! – Зорсин жестом показывает племяннику спрятать оружие.
– Ты отказала лучшим мужам, ты отказала мне. Это и есть твой избранник? – Абеак замечает Заряну, с усмешкой указывая ей на Сальвия.
– Нет, Абеак. Я так и не встретила его! – сарматка опускает глаза, не желая даже зрительного контакта с надменным юношей.
– Давайте выпьем за здравие вождей и всего великого степного народа! – Зорсин пытается разрядить обстановку, наливая из чана в большой рог тура густой мед, сваренный из степного разнотравья.
Рог идет по рукам. Каждый делает по глотку, а потом сплевывает обратно. Марк брезгливо морщится, но, глядя на встревоженную Заряну, следует правилам процедуры – глоток и плевок. А вот Сальвий наотрез отказывается поглощать чужую слюну, демонстративно пропуская рог.
– Я же говорил! Смотрите! Смотрите! Дух пустыни не пьет мед. Потому что он пьет кровь! – Абеак подпрыгивает на месте, тыча ножом в сторону изможденного Сальвия. – Дядя, может, еще одну овцу зарежем? Обязательно черную!
– Я предпочитаю человечину, – Сальвий с безразличием оценивает тесак в руках наглого сака. Очень похожие клинки он видел на финикийских пиратских судах. Надо же… Откуда такое сходство?
– Что ты сказал, пес? Повтори! – тесак проходит в пяди от головы Сальвия, едва не касаясь обрубка его уха.
Здоровяк ловко уворачивается от удара сака, толкая нападающего прямо в котел с мясом. Абеак обваривается, визжит, как подстреленный шакал, и нелепо натыкается на копье, удерживающее конструкцию очага. Сак замирает с удивленными открытыми глазами – копье прошло точно через его кадык и вылезло через затылок. Сальвий хватает меч соседа и поднимается во весь рост, едва не касаясь головой отверстия для выхода дыма. Заряна и Марк также встают со своих мест, быстро оценивая количество живой силы и ее оружие.
– Вы нарушили закон гостеприимства! – бледное лицо Зорсина покрывается болезненным румянцем.
– Ты все видел. Этот глупец сам виноват! – Заряна делает шаг в сторону выхода, упираясь спиной в плотную стену из войлока.