– Защищаешь духа?
– Защищаю справедливость. Сейчас дай нам спокойно уйти!
– А то что? В одиночку уничтожишь стоянку? – Зорсин играет желваками и попутно ловит взгляды своих соратников, готовых вступить в бой с гостями.
Один из его людей вскакивает и бежит к выходу, но Марк хватает топор для разделки мяса и посылает его точно в область шейных позвонков убегающего. Сак валится и хрипит в агонии.
– Возможно, всю стоянку не уничтожим, но вас перебьем! – Марк спокойно берет еще один топор, который в его руках превращается в эффективное оружие.
– Подумай о народе, Зорсин. Тут все твои вожди. Обезглавим саков, и разбегутся они по степи, – Заряна подходит к Зорсину и забирает меч из его рук. Старик клокочет изнутри, но в этот раз он подчинится. Заряна права – здесь главы всех сакских кланов.
– Будь по-твоему, Заряна. Но знай, теперь ты моя кровница! – Зорсин сплевывает, попадая на обувь сарматки, и обнажает свои желтые зубы. Заряна еще никогда не видела у людей такие крупные, очерченные клыки.
Саки не пустились в ночную погоню – они искренне боятся, что духи предков ринутся следом за ними, а потом потеряются в степи, оставив род без защиты. Пусть лучше живут в амфорах и черепах – так спокойнее. Три путника вступили в новый бой со стихией, свободной от человеческих запахов. Спустя день перехода они наткнулись на полноводную реку с сильным течением, несущим зеркально-чистую память о севере куда-то на юг. Захваченные сакские кони выносливее и смелее сарматских – они сами вошли в воду и поплыли к другому берегу, словно прочитали мысли людей. Путники пустились следом, застывая на грани быстрой воды и задумчивого неба.
– Сальвий, так и будешь молчать? Вроде в своей стихии, – Марк плывет чуть позади Сальвия, чья манера держаться на воде размашистыми рывками не может не удивлять.
– Лучше расскажи, как тебе удалось выплыть, – Заряна пытается нагнать могучего атлета, но это невозможно.
– Марк уже ответил. Я был в своей стихии, – Сальвий замедляет ход, чтобы сравняться со своими спутниками.
– Тогда задам другой вопрос. Куда ты идешь? – Марк делает глубокий глоток, чувствуя отчетливый вкус дождя.
– Ты хотел сказать «плыву»? Прочь от тех, кому чудятся пустынные духи!
– Они, правда, не видели таких людей! – Заряна зачем-то повторяет жест Марка и тоже пробует воду на вкус.
– И теперь будут убивать их без приветствия! Если, конечно, сюда когда-нибудь занесет таких!
– Уже занесло… Скоро у соседнего народа родится, думаю, с десяток пустынных духов. Между прочим, твоих подданных, Заряна! – Сальвий обнажает свои зубы, такие же пронзительно-белые, как плывущие по небу облака.
– Не моих. Я ушла… Я не вернусь…
– Странная ты… Царица по праву, а живешь скорее как я, безродный нубиец! – Сальвий вздыхает, пуская свою улыбку на дно.
– Так ты из Нубии? Мы в легионе их так и называли, духами пустыни. Значит, правы были кочевники? – на лице Марка появляются озорные морщины.
– Не знаю, может, поэтому вода и не принимает… О песках я слышал только от матери, – Сальвий решает вновь ускориться.
Несколько гребков длинными руками – и он первым выбирается на берег, усыпанный корягами из северных лесов. Марк и Заряна с трудом поднимаются на ноги и валятся на прогретый зернистый песок.
– Это по-прежнему земли саков? – Марк с опаской осматривается по сторонам, замечая стаю встревоженных дроф.
– Мы только что пересекли границу. Это не их земля, – Заряна ложится на песок, не опасаясь испачкать волосы.
– Эта дыра мало чем отличается от океана – ни концов, ни края… Как степь может быть чьей-то? – Сальвий ложится рядом и забирает пятерней щепотку песка, чтобы пустить его по ветру.
– Может! Мы на землях «серебряных людей», вернее, на их границах. Они пришли лавиной с востока и заставили нас всех потесниться! – Заряна закрывает глаза, уставшие от бликов солнца на речной глади.
– С ними ты уже договориться не сможешь? – Марк приподнимается, понимая, что ландшафт на этой стороне реки несколько отличается: степь медленно, но уступает свои владения пустыне.
– Они разбили наше войско… Моя мать получила ранение в той битве и мучилась потом, орала по ночам от болей, – Заряна так и не открывает глаза, боясь расплакаться.
– Постой… Так вот куда ты идешь? Думаешь, мать послала тебя свести счеты? Но с кем? С огромным народом? – Марк наклоняется к Заряне за ответом.
– Для начала она помогла спасти тебя, латинянин. Так что молись своим богам, что остался цел! – Заряна резко открывает глаза, вонзая свою ярость в роговицу Марка.
– Так, так… Девочку лучше не злить! – Сальвий забирает еще одну щепотку песка, высыпая его себе на грудь.
– А ты? Где бы ты сейчас был? А я скажу! В утробе сторожевых псов саков вместе с бараньими потрохами и вонючими крысами! – Заряна окончательно выходит из себя, вскакивая на ноги.
– Уймись, сарматка! – Марк поднимается следом за Заряной, пугаясь, что ее крик может быть услышан за несколько верст.
– А то что? Прикончишь меня, как моих братьев? Ты ведь только на это способен, Марк!
– Заткнись! Не я ли тебя спас от этого черного кобеля? – Марк переводит взгляд на Сальвия, заставляя теперь встать и его. – Ну, давай, лай, пес! Или никак не можешь забыть дыхание Аида? Тогда поджимай хвост и вали отсюда! – Марк сильно пихает Сальвия, едва не роняя его на массивную сосновую корягу. – Трусливый ты щенок!
– Ненавижу собак! – молниеносным по точности и силе ударом Сальвий сражает Марка наповал.
– А что ты любишь, Сальвий? Себя, золото и трахаться? – Заряна шипит и приближается к Сальвию, перешагивая через приходящего в себя Марка.
– Поражаюсь твоему умению разбираться в людях. Ну, чего? Где твоя знаменитая грозовая мамаша? Она поможет тебе?
Заряна ловко подбирает кусок коряги, а потом кидается на Сальвия, сильно ударяя его по плечу и зубами впиваясь в руку. Пират пытается отбиваться, не ожидая такого натиска, – вместе с Заряной они заваливаются на Марка, который окончательно приходит в себя и бьет Сальвия в пах. Здоровяк пронзительно выкрикивает что-то на одном известном ему наречии и наносит сильный удар, попадая четко в горбатый нос Марка. Все трое катаются по песку, пытаясь ударить или укусить побольнее и произнося проклятия на разных языках…
Кажется, за тысячи лет степь ни разу не видела, чтобы три существа одновременно так ненавидели и были привязаны друг к другу. Кажется, облака замедлили свой ход, чтобы получше разглядеть три тела, в изнеможении лежащие на смоченном кровью и потом песке.
– Я такое видел только в океане у Острова «ночных духов», – Сальвий трогает разбитую губу, с восторгом разглядывая величественный закат, накрывающий степь под музыку сверчков и уханье сов.
– Опять духи… Где это? – Марк разминает незажившую ногу, которой вновь досталось в переделке.
– Наш мир огромный. Вы даже не представляете насколько… Я нашел этот остров: там мохнатые существа с огромными глазами и человеческими руками…
– Страшные? – Заряна ежится от порыва прохладного вечернего ветра и с испугом смотрит на Сальвия.
– Нет. Они размером с кошку, – Сальвий успокаивает сарматку своей целительной улыбкой. – Тогда на корабле начался мор. Видимо, из-за тех, кого мы взяли с шелком. На этом острове люди дали зелье, и мы выжили… Они рисовали на песке, что их остров – это часть огромной земли, которая ушла под воду, – Сальвий мечтательно чертит пальцем в воздухе, пытаясь вспомнить творчество туземцев.
– Честно, всегда мечтал стать пиратом… Сбросить все лишнее и идти навстречу смерти – чужой и своей, – Марк тоже шевелит пальцами, представляя, что держит увесистый финикийский меч, вылитый из бронзы.
– Да мы сейчас мало чем отличаемся, только корабли у нас с гривой и двумя парами ног, – Сальвий приподнимается и оценивает расстояние до трех мирно пасущихся пегих жеребцов.
– Что вы будете делать дальше? Мы на равных… Либо вместе, либо врозь, – голос Марка звучит как-то иначе, в нем нет жесткой иронии и отвращения к людям.
– Мне некуда идти. Если есть шанс разбогатеть – неважно, на какой земле… Я буду там! – Сальвий потягивается и смачно зевает – великан устал и хочет спать.
– А я хочу узнать этот мир. И открыть его для брата. Кого я обманывала все это время? Царство, замужество, дети… Нет. Звон мечей, свист стрел, новые закаты, – Заряна зевает следом за Сальвием.
– Будь ты проклят, Меркурий! Тут прямо целая команда! – Марк борется со своим организмом, но не выдерживает и тоже расплывается в громком устрашающем зевке, заставляющем жеребцов ответить испуганным ржанием.
– Неплохо потасканная штормами, я бы сказал, – Сальвий выставляет свою черную руку с ладонью цвета топленого молока.
– Значит, вместе? – Заряна осторожно касается запястья Сальвия, но потом решительно сжимает его руку.
– Вместе! – Марк кладет свою мозолистую ладонь сверху.
Пятнадцать пальцев, словно муравьиные усики, чутко улавливают шум ветров, бушующих в сердцах их хозяев. Ветер теперь один и дует он на восток!
Глава 18Мать птичьего народа
Остров Огуречный, Гирканское море
Фраат лежит под холщовым навесом: его дыхание, смешиваясь с приморским ветром, заставляет песчинки играть в витиеватом хороводе. Он еще совсем мальчик, но волею богов никогда не держал в руках меч из кипариса – сразу же учился драться на разящем железе, покалечив множество своих сверстников. С тех пор Фраат полюбил вид и вкус крови – она и есть та сила, что когда-то давно превратила обычное кочевое племя парнов в великих воинов. Она обильно заливала поля Гавгамел, когда его отважные пращуры бросили вызов Александру Македонскому, она капала с клинка Аршака, когда он не побоялся пойти на завоевание Парфии…
Кровь тонкой струйкой стекает из крупного горбатого носа Фраата – такие были у всех пяти Аршакидов, что до него носили царские короны. Все они вошли в историю как не ведающие страха, беспредельно сильные… Но здесь и сейчас Фраату страшно. Он совсем еще мальчишка, и он умирает. В солнечных бликах юный владыка видит гарцующих всадников. Кто они? Да, конечно… Это духи предков, те самые быстрые и свободные парны с окровавленными клинками победы. На авестийском наречии «парны» – значит «блестящие», «сияющие». Господи, так оно и есть! Они все ближе и ближе. Они пришли за ним. Фраат чует запах смерти.