– Что за вылазка? – оживляется Гань. Лучше встретить неведомую смерть в волчьей яме, чем в овечьем загоне ждать, когда пастух перережет тебе горло.
– Антиохия-Маргиана. Лазутчики сказали, что крепость обороняется слабо, у них там свои распри, но нас не пустят свободно, как в Самарканд или Эрши. Это парфянские владения!
– Он будет штурмовать город?
– Не знаю… – вздыхает Араш. – Омид решила, что мальчишке пора выйти из тени дяди…
– Скажи, зачем ты нам помогаешь?
Хунн и тохар скрещивают взгляды. Черные угольки узких росомашьих глаз и голубые льдинки в широко распахнутых кошачьих глазах отталкивают друг друга и выглянувшую из-за туч луну.
– У нас есть такая поговорка: «Если встретишь кого-то искуснее себя – убей! Если не убил – почитай!»
Араш исчезает в темноте так же неожиданно, как появился.
Глава 29Навстречу богине Атаргатис
Парфия. Ниса и Маргиана
Переворот против нового царя не удался. Карены выстояли, собрались с силами и нанесли удар. А Гью вовремя их поддержали. И теперь в Нисе творится кровавый пир. Дахма устала от криков и стонов казнимых. Грифы воротят свои лысые головы от парной человечины. А приговоренных все ведут и ведут. Но это для знати.
А простолюдины здесь, на центральной площади: на коленях стоят сотни солдат, они одеты по-разному, многие ранены и истощены. Строй измученных людей объезжает Фраат – он одет, как всадник-катафракт, в тяжелую кольчугу, – сидя на коне, которого защищают металлические пластины. Спину и бока царя прикрывает охрана, также закованная в броню, длинные пики пока вскинуты вверх, но в любой миг готовы опуститься и пронзить каждого неугодного насквозь.
Рядом с Фраатом Галикеш – на нем никаких доспехов, только меч за поясом да волчья шкура на плечах.
– Государь, тебе не жарко? – участливо притворно интересуется гирканец, заметив струйку пота на лице Фраата.
– Знаешь, гораздо удобнее, чем этим бедолагам!
– Собаки Нисы будут месяц пировать? – скалит белые зубы новоиспеченный сатрап.
– Жалко их всех убивать… Как считаешь?
Галикеш разводит руками.
– Ну как… Это же предатели, которые пошли против Аршакидов. Если ты проявишь малодушие, то люди подумают, что ты слишком слаб и, уж прости, слишком молод…
Фраат насупливает брови.
– А если казню всех?
– Сложный вопрос… – Галикеш спрыгивает с коня и подходит к одному из пленников, хватая его за волосы. Мужчина с кудрявой бородой в бордовой от крови рубахе смотрит на Галикеша с ненавистью. – Вот этот откуда-то с берегов Евфрата, с западных границ, судя по всему, из знати… – Галикеш отпускает голову бородача, идет дальше и, заметив светловолосого юношу с разбитым лицом, хватает парня за подбородок: – Это грек, жалкий потомок Александра Македонского, чье семя застряло где-то в песках на Востоке…
Фраат следует на коне за Галикешем, который вошел в раж, гуляя между стоящими на коленях людьми. Гирканин подходит к следующему – это низкорослый мужчина со сросшимися бровями.
– А этот красавец из Кавказской Албании… Опытный пастух и, скорее всего, неплохой диверсант…
– К чему ты клонишь, Галикеш?
Галикеш хватает царского коня под уздцы и, привстав на цыпочках, шепчет царю так, чтобы охрана не слышала:
– Ты чувствуешь себя царем Великой Парфии, Фраат?
– К чему ты клонишь? – хмурится юноша и дергает уздой так, что конь шарахается, готовый раздавить пешего человека, но Галикеш ловко отскакивает и вновь скалит свои красивые волчьи зубы.
– Твоя столица наполовину сожжена, наполовину разграблена, куча людей погибла в междоусобице, но именно здесь и сейчас ты чувствуешь себя царем, потому что в твоей власти эти разные люди, как разные части твоего тела!
– С каких пор разбойник стал поэтом, Галикеш? Может, уже скажешь, чего ты хочешь?
– Скажу! – ухватившись за гриву коня, который, словно пес, терпеливо ходил за хозяином, он без касания взлетает в седло. Волчья шкура вздрагивает на плечах, словно живая. – Не надо убивать всех. Ахриман уже захлебнулся парфянской кровью… Малую часть казни, а большую подари мне!
– Тебе? – удивляется Фраат. – С какой стати?
Галикеш смеется:
– А не все равно, кому отдавать: собакам или волкам?
– Я устал от твоих сравнений… – выходит из себя юный царь. – Говори по делу!
– Раз уж ты отдал мне Маргиану, значит, я отвечаю за ее оборону. Так?
– У тебя и так самый боеспособный отряд в Парфии… Гью меньше всех пострадали в войне кланов, а ты вон и вовсе успел только на пир стервятников. Или ты решил прибрать власть, как Карены, а?
– Нет. Что ты… К чему власть бродяге? – ухмыляется Галикеш. – Мне бы вкусно кушать и знать, что завтра не проснусь со стрелой в горле!
– Ты что-то темнишь, Галикеш. Нам кто-то угрожает?
– Да, – серьезно отвечает Галикеш, – лазутчики доложили, что соседнюю Бактрию захватил новый народ с востока – тохары. Рано или поздно они докатятся до нас.
– Аа… – беспечно машет рукой юнец, – в степи вечно что-то и куда-то катится. С какой стати им атаковать Маргиану?
– Странный вопрос, царь Фраат. Это как у саранчи спросить…
В разговорах Фраат и Галикеш приближаются к большой плахе, рядом с которой стоят два здоровых воина с обнаженными мечами.
– Государь, все готово! – кланяется главный палач. – Прикажете начинать?
– Подожди… – Фраат вновь обращается к Галикешу. – Как ты собрался сделать из этих обрывков войско? Они даже не понимают друг друга!
Галикеш на ходу спрыгивает с коня прямо на помост и протягивает руку к орудию палача:
– Не бойся. Не отберу я твой хлеб… – весело кричит он. – Чтобы сделать хороший булатный табан, нужно сплавить несколько металлов… – делает гирканец движение мечом в сторону царя, – кровью!
– Я незнаком с волчьим наречием. Говори уже как человек! – раздраженно отвечает Фраат, делая знак успокоиться напрягшимся стражникам.
– Казни каждого десятого, а выжившим предложи жизнь и службу. Если хоть один упрется, повтори еще раз. Уверяю, что после пары попыток они сами убьют несогласных и поймут друг друга, даже не зная языков!
Фраат задумчиво смотрит на палача и Галикеша, который с детской непосредственностью играет тяжелым палашом. Царю жарко, пот из-под шлема заливает глаза, ноет зарубцевавшийся пах, напоминая о страшном несчастье, ставшем роковой тайной. Фраат скрипит зубами:
– Ладно. Будь по-твоему…
Галикеш, словно барс, бесшумно срывается с помоста и идет к строю людей, отсчитывая вслух. Глаза парфянина полны страсти и азарта – он похож на дэва, подбирающегося к своей жертве. Около десятого Галикеш останавливается и смотрит ему в глаза. Это обычный солдат в поношенной выцветшей одежде с пере-вязанной рукой.
– Из какого ты клана?
– Михран… – испуганно отвечает солдат.
– Священный огонь, это ведь даже не твоя война… – сверкнув на солнце, булат описывает широкий полукруг, и окровавленная голова несчастного катится под ноги царского коня.
Пока Галикеш таким образом формирует новое войско, в тюрьме Деметрий ожидает своей участи, привязанный к большому кольцу веревкой, словно собака.
Скрип двери заставляет грека открыть воспаленные глаза. Солнечный луч, бьющий через дыру в потолке, освещает стройную фигуру подростка, стоящего в дверном проеме. Молча он ставит перед Деметрием плошку с едой и садится рядом. Грек жадно поглощает содержимое тарелки – это жидкая каша. Но Деметрий не ел уже несколько дней, и вкус пресной каши кажется ему божественным. Мальчик с сочувствием смотрит на заключенного и достает из-за пазухи пару красных сочных яблок.
– Кто ты? – наконец произносит Деметрий, с хрустом впиваясь зубами в плод и откусывая чуть ли не пол-яблока.
– Меня зовут Яромир, – отвечает подросток.
– А я думал: Гермес – посланец богов – спустился ко мне, чтобы не дать издохнуть в этой вонючей дыре, – улыбается приободрившийся после еды Деметрий.
Светловолосый голубоглазый Яромир в васильковой льняной тунике, подпоясанной кожаным витым поясом, и в таких же кожаных сандалиях с высокой шнуровкой действительно похож на юного греческого бога. Мальчик польщен таким сравнением.
– Сказали, что тебе нельзя, но я сумел договориться…
Деметрий с благодарностью смотрит на Яромира и принимается за второе яблоко.
– Вот как? И как же?
– Я сын аптекаря. А люди всегда болеют и нуждаются в лекарствах, – лукаво улыбается мальчик.
Деметрий уважительно кивает.
– А зачем ты мне помогаешь?
– Я много знаю о тебе, Деметрий Никатор, – горячо отвечает Яромир. – В городе тебя считают героем…
– Вот как? – отвлекается грек от поглощения яблока. – Но ведь нет никаких волнений?
– Нет, – сокрушенно кивает мальчик, – люди перестали общаться даже на торговых площадях. Повсюду шпионы этого Галикеша… Люди недовольны – не только греки, даже парфяне. Говорят: эти пришлые из какого-то разбойничьего клана и место им на большой дороге…
– Люди правы, но не готовы бороться… – задумчиво произносит Деметрий. – А за правду нужно бороться…
Выражение лица Яромира становится суровым:
– Если бы я мог что-то сделать… Я бы сделал, Деметрий Никатор…
– Юный друг, прошу не произносить слово Никатор – звучит как издевательство… Победитель – и, как собака, на цепи…
– Галикеш скоро вернется из Нисы. Люди говорят, что он готовит казнь, – горячо шепчет Яромир.
Деметрий печально улыбается:
– Я знаю, мальчик. Напомни, как тебя зовут? Какое-то сложное имя…
– Яромир!
– Что оно значит?
– Я не знаю. Моих родителей убил гишу. А меня спас конь, я был привязан к седлу. Мне тогда пять лет было.
– Какой ты веры?
– Греческой. Меня усыновил аптекарь Тимон. Он учит меня, правда, бьет частенько… – ежится от неприятных воспоминаний мальчик. – Нельзя ему пить вино!
– А ты был в храме Атаргатис?
– Конечно, это ваша фамильная богиня! Очень красивая! – Яромир явно гордится своими познаниями.