– Когда твой плен не предполагает регулярного избиения и поноса от дерьмовой еды, у тебя есть время послушать и кое-что хорошенько запомнить!
– Да говори ты быстрее, пока не сдох! – не выдерживает Сальвий.
Сирийский царь неожиданно бодро вскакивает и пристально смотрит на сарматку и нубийца.
– Я знаю дорогу в Хань. Но вам придется подумать, как решить вопрос с Галикешем. И вероотступником я становиться не собираюсь. Напрягай мозги, «бессмертный»! Уверен, моя жизнь стоит ключа к вечному богатству!
Стражники, и до того испытывающие нетерпение, бросаются к Деметрию, как только он поднимается на ноги. Беседа окончена, пленнику пора в темницу, Галикеш не дает ни одной свободной минуты, чтобы прийти в себя.
Проводив сочувственным взглядом несчастного пленника, Заряна вновь берется за меч. Сальвий какое-то время молча наблюдает, но, верный своей язвительной натуре, не может удержаться от едкого замечания:
– Смотрю, ты вдохнула силу гишу!
– Да, – выдыхает амазонка, стараясь не показать, как тяжело даются ей упражнения, – хотя лучше бы ты это сделал, Геракл!
– Слушай, девочка, – взвивается пират, – что тебе не нравится? Мы в почете, при дворе. Нам не надо жрать траву и сусликов в погоне за мечтой!
Заряна делает сложный выпад, закусив губу, чтобы не закричать от боли.
– Точно подметил! За мечтой! Ты можешь оставаться… Мы друг другу кровью не клялись… – воительница точным ударом срезает ветку с дерева и на лету подхватывает плод. – Хотя яблоки здесь божественные… Будет не хватать…
– И как ты вытащишь его?
– План есть, но он связан с тобой, милый! – девушка подходит вплотную к гиганту и почти прижимается к нему, обдавая жарким дыханием. – Хотела притвориться твоей шлюхой, надеть нам маски и пуститься по городу в пьяном веселье. Тебе ведь не привыкать, не так ли?
– Ну да… Разве что маски… – «плывет» чувствительный ко всему женскому Сальвий.
– Это будет выдумка бога Геракла, скажем так… Тебя за версту и в маске узнают, что хорошо, а вот мы с Деметрием – неприметные шлюха и твой дружок… Как тебе?
Амазонка облизывает кончиком языка пересохшие губы и отбрасывает рыжую челку со вспотевшего лба. Веснушки на раскрасневшемся лице выступили еще ярче, зеленые глаза подернулись поволокой… В этот момент сарматская принцесса хороша как никогда.
– Если только до конца войдешь в роль! – заводится Сальвий, прижимая соблазнительницу к себе. И резко меняется в лице, вдруг наткнувшись набухшим членом на клинок Заряны. С обворожительной улыбкой девушка заглядывает пирату в глаза и отрицательно качает головой.
– Старайся, милый!
Легко сказать «старайся», когда это волчье отродье опять требует во дворец и опять тянет к себе измученного пленника. Сальвий тоскливым взглядом наблюдает, как, стуча массивными кандалами по полу, в зале появляется Деметрий.
– Ну что, час расплаты близок? Ты готов, грек?
– Фраат по-прежнему не знает, что ты творишь беззаконие? – с презрением отвечает сирийский царь нетерпеливо вертящемуся в кресле сатрапу.
– Фраат? Ему плевать на тебя! Иди сюда! – Галикеш вскакивает с места и волочет к окну Деметрия, который едва переставляет ноги. – Фраат отдал мне этих людей и даже не заикнулся о твоем здоровье, грек! – указывает он на большую разномастную толпу вооруженных людей, заполнивших двор цитадели.
– Зачем тебе столько, Галикеш?
– У нас тут кое-какие перемены, – кривляется гирканец, – появились новые алчущие стаи, которые нужно проучить!
– Все и в жизни меняется… Совсем недавно ты с гордостью говорил про свой волчий клан Гью, теперь называешь своих врагов стаей…
– Раз уже все меняется, может, ты все-таки поможешь мне и себе заодно?
– Я не отрекусь! – отрезает Деметрий.
– Мне не нужна твоя поганая жизнь, мне золото нужно! – машет рукой Галикеш. – Мы продаем тебя братцу в обход Фраата, а ты говоришь толпе всего несколько фраз. Блестящий вариант решения вопроса! – кивает в сторону Сальвия. – Даже Гераклу нужно! Правда, мой черный бог? – Сальвий мрачно кивает головой. – Ведь хочется же домой, сознайся?
– Мой дом здесь, Галикеш. И праху моему здесь быть! – упрямо отвечает грек.
Галикеш в сердцах плюет на пол.
– Ну, значит, доигрался! Завтра я лично расплавлю золото греческих богов, а Геракл зальет его тебе в глотку! Клянусь Ахриманом, это будет большой праздник!
Сальвий бледнеет:
– Правитель, позволь еще раз попробовать вразумить его.
– До утра! – кричит взвинченный сатрап. – Больше нет смысла ждать!
Сальвий бросает взгляд на Деметрия, тот ловит его и опускает глаза вниз.
В коридоре Сальвий разворачивается к сопровождающим солдатам:
– Ребята, дальше я сам! Идите! – воины переглядываются и молча смотрят на Сальвия. – А… Все время забываю, что не все парфяне знают греческий… – показывает им жестами. – Валите! Геракл сам! Сам! – потеряв терпение, Сальвий разворачивает солдат и, всучив деньги, только что полученные от Галикеша, выталкивает прочь. – Ничего не выйдет… Ты сам слышал, казнь утром! Что ты предлагаешь? – шепотом обращается он к Деметрию, оглядываясь по сторонам.
– Бежать на рассвете. У тебя есть доступ к темнице… Что мешает?
– Ничего еще не готово. Как же план?
– К Аиду план! Думай быстрее!
Сальвий толкает Деметрия – они продолжают движение по коридору.
– Я решил. Я выхожу из игры… Если Заряна хочет, пусть рискует, а я… Прости, хоть ты и обещаешь великие богатства, уж лучше десять драхм, которые я только что потерял, и бесплатные девки!
– Боги, ты веришь этому ублюдку? – взмолившись, останавливается Деметрий. – Да он мать родную обманет! Подумай башкой своей: если человек хочет уничтожить все греческое, на кой ему сатир, назвавшийся Гераклом? Ты правда веришь в талант золота? Очнись! Твоими руками он избавится от меня, а потом придумает и тебе казнь.
– Замолчи! – психует пират. – У меня мозг сейчас взорвется… Я не знаю, что делать…
Деметрий в упор смотрит Сальвию в глаза.
– Я хоть и выгляжу как потасканный пес, но я царь! Оцени свои шансы! Быть заодно с царем или принять сторону шакала, прикидывающегося волком?
Глава 33Рождение новой богини
Побережье Гирканского моря
Для Яромира это первое большое путешествие, если, конечно, не вспоминать то детское, когда он потерял родителей. Но о нем у мальчика остались весьма смутные видения.
На седьмой день пути на горизонте показались очертания Нисы. Увидев возвышающийся над городом силуэт дахмы и реющих над башней Смерти стервятников, Яромир понимает, что это столица, и, как и велел незнакомец, сразу поворачивает на север.
На его удивление, ему почти не встречались путники, а если и встречались, мальчик заблаговременно прятался за скалами или в дюнах и благополучно пережидал. Обычно это были два-три торговца или небольшие караваны, возвращающиеся в Маргианский оазис, продав продукты в столице, и только один раз он увидел странную процессию. Навстречу ему прошла большая колонна солдат численностью несколько тысяч, все в разном одеянии и без оружия, в сопровождении до зубов вооруженных всадников в волчьих шкурах вместо плащей. Эти же всадники охраняли несколько подвод с оружием в конце процессии. Людей в волчьих одеждах он видел среди окружения Галикеша и сразу догадался, куда направляется эта странная армия.
Слава богам, передовые всадники, рыскающие перед колонной, его не заметили. Несомненно, покровитель путников Гермес оберегает его от неприятностей – Яромир счастливо смеется, вспомнив, как царь Деметрий сравнил его с вестником богов.
К вечеру пятого дня, поднявшись на дюну, он наконец любуется необъятным синим простором, подрагивающим белыми шапочками волн. Когда-то он уже это видел, смутно вспоминает подросток, и не в силах справиться с охватившим его восторгом, пускает коня во весь опор и, не останавливаясь, врезается в теплую соленую воду.
Вдоволь наплескавшись, Яромир скачет по берегу Гирканского моря, по-детски восхищаясь огненным закатом над волнами. И вдруг ухает вниз, теряя сознание от сильного удара.
Огурча ждали совсем другой добычи – сайгака или джейрана, когда пришли проверять охотничью яму, но сегодня Рунаншах оказал им большую милость. На остро заточенных кольях из ракиты висела белая лошадь, а рядом, на дне ямы, валялся без сознания белый мальчик. По счастливой случайности, он избежал смертельных пик, но ушибся, видимо, сильно.
Наверное, об этом на своем птичьем языке щебечут два пожилых охотника, маленькими костяными ножами ловко разделывая конину и кидая куски мяса на угли костра. Третий, помоложе, осматривает мальчика, который так и не пришел в сознание, а потом достает нож побольше – из кремня, примериваясь к груди Яромира. Заметив это, один из стариков что-то громко кричит и жестом показывает положить нож: младший сначала убирает инструмент, но потом незаметным движением срезает прядь льняных волос с головы мальчишки. Затем огурча копается в небольшом кожаном мешке Яромира, натыкаясь на кусок пергамента. Воин разворачивает кожу и смотрит на копию мозаики из Антиохии. Спустя мгновение он что-то понимает, начиная громко присвистывать и жестикулировать. Один из стариков берет пергамент и также начинает тыкать в изображение Атаргатис, похожее на Родогуну, и животное, подобное Рунаншаху. Все трое приходят в страшное возбуждение.
Когда Яромир наконец с глубоким стоном открывает глаза, лодка, груженная разделанным конским мясом, уже приближается к острову. Приходя в себя, мальчик с ужасом смотрит по сторонам и узнает малорослых карликов с фрески.
– Родогуна! Родогуна! Мне нужна Родогуна!
Дикари внимательно слушают пришельца и многозначительно показывают пальцем в воду.
На берегу, пока женщины, цокая и посвистывая, выгружают куски мяса, завернутые в листья гигантского лопуха, охотники, окруженные гудящей, как улей пчел, толпой тащат Яромира к шаману. Старик внимательно смотрит в глаза мальчику и издает трель. Толпа с воплями поднимает подростка на руки и несет на мелководье, посреди которого торчит массивный камень: Яромира укладывают, связывая ноги и руки, он пытается сопротивляться и кричать, со слезами повторяя имя Родогуны, но ему быстро затыкают рот кляпом и начинают обмазывать медом, который стоит здесь же в больших бочонках, сплетенных из тростника. Вокруг раскладывают куски мяса, также щедро приправленные медом.