Палач ставит Младу на колени и приставляет к темечку жертвы острый железный кол в окладе из серебра с ритуальными рисунками в виде оленей и барсов. Молот в могучей руке взлетает вверх, чтобы нанести роковой удар, но в следующую же секунду здоровяк валится на землю от стрелы, пронзившей его горло.
Женщины перестают причитать, барабанщики – бить: все смотрят в сторону шатра, откуда ковыляет Араш. Движения ему даются с трудом – он опирается на длинный лук, как на костыль. Омид срывается с места и бросается навстречу брату, обнимая его.
– Я долго был в мире духов, сестра, и многое повидал…
– Ты видел его?
– Видел, – улыбается Араш, – он сказал, что не хочет иноземцев рядом, они и здесь ему надоели… А вот Сальм – в самый раз, – показывает он в сторону сраженного палача. – С Сальмом не страшны никакие демоны!
– А невеста? Он хотел ее… – взгляд царицы переполнен тоской и сомнением.
Араш с сочувствием качает головой и заботливо обнимает сестру, глядя в сторону Чжан Цяня.
– Млада принадлежит другому мужчине, Омид. Нельзя рушить чужой союз!
К Арашу подбегает Заряна.
– А больше ты никого не видел? Мой брат… Его зовут Атей. Ты должен был понять! Он ведь здесь, рядом?
– Я не встречал такого в мире духов. Нет… Но, кажется, я видел твою мать, воительница. Наши роды близки…
Заряна едва сдерживает слезы:
– Что? Что она тебе сказала?
Араш улыбается:
– Ничего. Мы просто любовались с ней восходом!
Глава 37Будущее лежит на востоке
Римская республика. Остия, порт на Тибре
Стоило лишь сенатской триреме зайти в устье Тибра, как сердце Сципиона забилось от волнения, как и в дни юности, когда он уходил в первые походы простым всадником и когда уже Республика чествовала его после победы Карфагена. Полководец помнил Остию еще с тех времен, когда на месте города был просто каструм для охраны республиканского флота. До сих пор крепостные стены и центральные улицы военного лагеря выбиваются своей четкой архитектурой на фоне хаотично разросшегося города, когда опасность Пунических войн миновала.
Теперь это торговый порт, где главенствуют склады и амбары, встречающие римские суда, возвращающиеся в родную гавань со всего света. Славится Остия и своими термами, где любят отдохнуть после долгого пути и привести себя в порядок воины и моряки перед дорогой в Рим.
Самыми помпезными в Остии считаются термы на Форуме, но Сципион всегда был далек от шелухи показного величия, поэтому Гай Марий, посчитавший своим долгом поспешить на встречу с учителем в порт, заказал морские термы, столь любимые полководцем еще со времен бурной молодости.
Распаренные и умащенные маслами, мужчины блаженствуют в портике в тени пиний, любуясь растворяющимся в море солнцем и поглощая горячие лепешки с молочным отваром.
– В твоих краях закаты такие же красивые? – обращается Сципион к Атею, которому все в новинку: и долгое морское путешествие, и первый римский город, и настоящая баня, которую сармат посетил впервые в своей жизни.
– Они другие… густые, как запекшаяся кровь!
– И этот мальчик учит латынь всего несколько месяцев? – отрывается от молока Гай Марий.
– Да, Гай, и вы с этим мальчиком очень похожи. Вы обо homo novus для этой страны, и, уверен, за такими, как вы, – будущее Республики!
– Новые люди? – оттирает пот с массивного лба с ранними залысинами молодой трибун, совсем недавно получивший свою первую высокую должность единогласным решением всех триб благодаря своим воинским подвигам и немного – протекции своего покровителя. – Мне лестно слышать такую оценку. Но сравнение хоть и с талантливым, но варваром… Как бы это сказать…
Сципион с отеческой улыбкой прерывает молодого друга.
– Не подбирай слов. Я понимаю твое негодование. В твоем возрасте я был такой же горячий. Но хочу успокоить твою честь. Я усыновил Атея. Завтра он станет гражданином Рима. Утром нужно быть в столице, поэтому спасибо, что встретил меня в порту, мой друг. Прошу тебя свозить Атея на Форум, пока я закончу юридические дела…
– Конечно, рад быть тебе полезным, сенатор! – Гай Марий смотрит на Атея уже совсем другим взглядом и обращается как равный к равному: – Это правда, что ты владеешь стрельбой из лука лучше любого бывалого легионера?
– Не мне судить… – сдержанно отвечает юноша. – Я начал засыпать вместе с луком, когда мне было три или четыре года, а колчан подкладывал под голову… Так растет каждый мужчина в степи.
– Я всегда мечтал о степном отряде в легионе… Уважаемый Сципион, помнишь, как не хватало хороших стрелков при осаде Нуманции?..
– В чем же дело, Марий? Атей может тренировать твоих людей, а еще лучше поищи среди рабов скифов или сарматов, может, галлов! Даруй им свободу!
– Спасибо за мудрый совет, учитель! Что скажешь, Атей?
– Я хочу быть вам полезен, но только при одном условии: ваше оружие никогда не будет обращено против моих соплеменников!
– А ты смелый малый! – хлопает Марий сармата по плечу. – Скучаешь по своим степям?
Атей на минуту задумывается.
– В нашем языке есть особое слово – «хеда». Это не просто тоска или грусть; это когда ты рядом, даже если вас разделяют месяцы пути… Понимаешь меня?
– Так ты в степи, Атей? – смеется трибун.
– Нет, – Атей тоже улыбается. Ему нравится этот открытый сильный римлянин, – я рядом с человеком, которому обязан своей жизнью… Своей новой жизнью. А степь? – юноша бьет ладонью по сердцу. – Степь – она здесь. У нее есть имя…
– Ее зовут Заряна, – тактично вмешивается Сципион, – сестра заменила Атею мать, и мальчик к ней очень привязан.
– Речь ведь идет о шелке? – уточняет Гай Марий.
– Все тайное становится явным, – усмехается Сципион. – Речь идет о многом, Гай. О шелке, о неизвестной стране, где живут драконы, о человеческой алчности и, наконец, о моем возвращении в Рим. Могу представить, как популярна эта история на Форуме и какими подробностями она обросла!
– Да, сенатор… Им лишь бы языками чесать…
– Да будет тебе, мой друг, – поднимается из-за стола Сципион, – кому-то в этом мире нужно стать великим полководцем, а кому-то – работать языком вместо меча!
Отправив юного сармата отдыхать, Сципион еще долго гуляет с Гаем Марием по берегу Тибра. Одно дело письма, а другое – личная беседа.
– Как тебе показался новый наместник? – интересуется трибун делами в Азии.
– Сулла? – задумывается Сципион. – Не стратег, но дело свое знает. Все хорошее, что было подготовлено мной, смог сохранить и даже преуспел в подготовке войны с Парфией.
– Но сенат не одобрит такого решения.
– А кто его будет спрашивать, мой мальчик? – усмехается Сципион. – Сенат все больше и больше теряет авторитет. К тому же воевать будут сирийцы и армяне, а нам в случае успеха достанется победа.
– Мудрое решение, учитель! Ты, как всегда, продумал весь план, который осталось лишь правильно воплотить, – не упускает возможности польстить патрону Марий.
– Запомни, Гай: хороший полководец, как хороший врач, берется за клинок при крайней необходимости! – Сципион любил блеснуть метким словом как в компании друзей интеллектуалов, так и в речах перед сенаторами, и зачастую его высказывания расходились в народе и становились афоризмами. Но сейчас полководец не искал славы. Он делился со своим соратником и младшим другом сокровенным.
Сципион собирался дать решительный бой партии реформаторов во главе с Гракхами и ради этого был готов требовать диктаторских полномочий. Революционные преобразования, к которым призывали вожди народной партии под рукоплескания плебса, вели к гибели Республики, чего он, победитель Карфагена, допустить не мог.
– Я запомню! – Гай действительно все схватывал на лету, и поэтому Сципион им особенно дорожил. – Но я приехал в Порт не только для того, чтобы иметь счастье первым из друзей лицезреть тебя. Хочу предупредить, что многие не рады твоему возвращению… Мы всегда будем рядом, но ты должен быть осторожен.
Сципион благодарно приобнимает пылкого юношу за плечи.
– Я все знаю. Многие сенаторы испугались моего влияния на востоке, поэтому и отозвали из Пергама. А кто-то боится возвращения в столицу. Враги справедливо желают моей смерти, потому что невозможно, чтобы Рим пал, пока Сципион жив, и чтобы Сципион жил, когда Рим падет!
На глазах Мария блестят слезы восторга. Сейчас он готов разделить со Сципионом и триумф и гибель. Какое-то время они идут молча. Опытный полководец дает время юноше привести чувства в порядок.
– Оставим разговоры о власти для Рима, – наконец продолжает Сципион, – ты меня спросил, что я думаю о ситуации в Азии. Так вот, Сулла отлично поладил со всеми местными царьками и я жду от него успехов в Парфии. К тому же он сумел ограничить влияние Клеопатры Теи на мужа, Антиоху даже удалось отправить ее под надуманным предлогом в Сирию, пусть на время, но этого было достаточно, чтобы договориться о начале военной кампании с союзниками. Восток становится для нас чрезвычайно важен.
– Я никогда не задумывался об этом, но если ты так считаешь… – По глазам новоиспеченного трибуна видно, что он действительно не имеет своего мнения по этому вопросу.
– Не перебивай и внимательно слушай! – прерывает трибуна Сципион. – Если мы не можем препятствовать проникновению шелка в Рим, мы должны возглавить этот процесс. Я уже писал об этом нашим друзьям, а теперь повторю. Европа никуда от Рима не денется, а настоящее великое будущее лежит на Востоке. Александр Македонский это хорошо понимал и указал нам путь. А для этого Республике нужны такие люди, как Атей. Когда в сердце степь, а не золото и гетеры, тогда есть куда идти… И далеко идти!
Глава 38Запретный плод острова Пэнлай
Империя Хань. Священная гора Тайшань
Если инспекция Пурпурной границы готовилась втайне и о ней знали лишь избранные, а сам вояж к Стене был стремителен, то в императорское паломничество к священной горе Тайшань был вовлечен не только двор, но и администрации всех округов бывшего царства Ци. Были построены новый дворец у подножия горы и башня с алтарем Неба на вершине. Ремонтировались ступени лестницы на гребне Архатов и мосту Бессмертных. День и ночь над подготовкой к церемонии благодарности Небу трудились тысячи человек.