Весной 1921 года при попустительстве китайских властей и при содействии китайских войск отряд генерал-майора Бакича, двинувшийся вдоль русско-китайской границы (в сторону Урги), был окружен советскими войсками и частью уничтожен, частью захвачен в плен. Лишь небольшой группе в 350 человек удалось скрыться в степях Монголии. После года скитаний по диким и пустынным монгольским степям и после целого ряда приключений эта горсточка храбрецов вышла с полковником Кочневым к городу Гучену (в Северо-Западном Китае), где была помещена в концентрационный лагерь, но в течение весны и лета 1923 года все казаки из Гучена перебрались в Ханькоу, Пекин и Тяньцзин, а затем и в Шанхай.
Большая часть беженцев, бывшая при отряде генерал-майора Бакича, погибла в Монголии; часть вернулась в советскую Россию; и лишь немногим удалось пробраться в Пекин и в Маньчжурию. Генерал-майор Бакич, схваченный большевиками в Монголии, был отвезен в Иркутск и там после суда расстрелян. Его судьбу разделил с ним и начальник штаба полковник Терванд[192]. 6 февраля 1921 года атаман Дутов пал от руки наемных убийц, подосланных большевиками из Семиречья. Отряд его остался предоставленным самому себе, и часть казаков вернулась в советскую Россию, другие остались в Кульдже; а остальные пробрались в Маньчжурию. (Сведения об отступлении Оренбургской армии из района Атбасара – Кокчетава в Семиречье и далее в пределы Китая почерпнуты автором из писем, полученных с Дальнего Востока. Часть сведений сообщена участниками похода, прибывшими из Китая в Западную Европу.)
Оренбургские казаки, сражавшиеся вне территории войска – бригада генерал-майора Кручинина[193]на Пермском фронте и дивизия генерал-майора Мамаева на Уфимском направлении, – отступили в составе армии адмирала Колчака в Забайкалье, совершив в жестокую зиму 1919/20 года легендарный Ледяной поход через всю Сибирь. Во время похода много офицеров и казаков погибло, в том числе доблестный генерал-майор Мамаев, покончивший с собой выстрелом из револьвера, и окружной атаман 3-го округа войсковой старшина Смирных[194], павший во время конной атаки во главе своего отряда.
В Забайкалье оренбургские части продолжали борьбу с большевиками в армии атамана Семенова. После оставления Забайкалья часть оренбургских казаков попала к большевикам в плен, часть рассеялась или осела вдоль полосы отчуждения Китайско-Восточной железной дороги; остальные были перевезены с «каппелевцами» в Приморскую область, где составили бригаду, которая под командой генерал-майора Бородина принимала самое деятельное участие в вооруженной борьбе Приморского правительства с советской властью. В Приморье оренбуржцы держались – под общим руководством генерал-майора Анисимова[195]– до перехода края в руки большевиков. После падения Владивостока – что произошло в конце октября 1922 года – оренбургские казаки вместе с остатками «каппелевцев» отошли в Маньчжурию – к городу Гирину. Здесь китайские власти всех офицеров посадили в лагерь, а большинство казаков и солдат отправили в советскую Россию; наиболее упорствующих выслали внутрь Маньчжурии и разместили в лагерях по глухим городкам. Небольшая группа оренбуржцев (школа подхорунжих в 129 человек) была вывезена из Владивостока на пароходе в Корею – в порт Гензан, откуда ее перевели на работы в район Сеула.
Со временем все отдельные группы оренбургских казаков разошлись по всему Китаю; большая часть их обосновалась в Харбине, Тяньцзине и Шанхае. Многие из оренбуржцев служили в Русской группе войск армии маршала Чжан Цзучана.
Войсковое правительство Оренбургского войска во главе с генерал-лейтенантом Тимашевым после падения Троицка переехало в Орск, а оттуда с отступающими частями Южной армии прибыло на ст. Джурун, где было устроено совещание по поводу дальнейшего маршрута. Командир 1-го Оренбургского казачьего корпуса советовал направиться в пределы Уральской области в город Уил, куда уже был командирован с отрядом бывший комендант города Оренбурга подполковник Заваруев, но генерал-майор Тимашев[196], поддержанный большинством своих коллег, решил двигаться на восток и в тот же день выступил походным порядком, под прикрытием сотни атаманского дивизиона, в направлении на Тургал и Атбасар (сведения о пребывании оренбургских казаков в Приморье и в Китае взяты автором частью из писем и газетных сведений, частью сообщены лицами, прибывшими в Западную Европу с Дальнего Востока). Длинный небезопасный путь через киргизские степи был пройден благополучно. Войсковое правительство прибыло в Омск незадолго до его падения и, когда началась эвакуация, выехало по железной дороге в Иркутск.
Сибирская железная дорога в это время была забита поездами эвакуировавшихся тыловых учреждений; движение совершалось крайне медленно и с остановками; к тому же уходящие на Владивосток чехословацкие эшелоны не пропускали вперед русских составов. Под Красноярском, вследствие взрыва моста, образовался затор, и поезд, в котором следовало Войсковое правительство, проскочить на восток не мог. Все члены Войскового правительства и служащие со всеми войсковыми регалиями и войсковой казной попали в руки большевиков.
Положение в Оренбургском войске в конце 1919 года, то есть непосредственно после занятия его большевиками, было в общих чертах таково. Большевистские комиссары, учтя опыт прошлого, отказались от массового террора; станицы не жгли и не разоряли; казачьего хозяйства открыто не грабили, но обложили все население непосильными налогами и всевозможными поборами. Доверием со стороны большевиков казаки не пользовались: большевики по-прежнему считали казаков контрреволюционерами и врагами советской власти.
Все казаки были разделены на три категории: 1) надежных, которых забирали в Красную армию и отправляли на фронт; 2) ненадежных расстреливали и 3) подозрительных – этих сажали в тюрьмы и отправляли на принудительные работы; часть из них потом отпускали на поруки по домам, часть оставляли заложниками. Наиболее жестоким репрессиям подверглись офицеры, из коих много было расстреляно; остальные разосланы по лагерям и тюрьмам; лишь немногие были взяты в Красную армию или приспособлены на службу в советских учреждениях вне территории войска – главным образом в Сибири.
Хлеб и скот в станицах были взяты на учет: зерно и мясо усиленно вывозились к железнодорожным станциям, но за недостатком транспорта внутрь Европейской России почти ничего не отправлялось; все гнило на складах без всякого присмотра. Строевые лошади, седла, оружие и обмундирование от всех казаков и офицеров были отобраны и возвращены лишь тем, кого зачисляли в Красную армию. В станицах и поселках правили Совдепы, составленные из казачьих отбросов и разночинцев (иногородних). Оренбург, по свидетельству приезжавшего туда председателя Всероссийского центрального исполнительного комитета, товарища Калинина, выглядел «настоящим советским городом», так как был заполнен пришлым элементом с разных концов России.
В виде общего вывода относительно борьбы Оренбургского войска надлежит отметить следующие положения: на Восточном фронте Оренбургское войско, по зову атамана Дутова, выступило против советской власти первым и ушло с поля битвы в числе последних. За время борьбы войско проявило большую стойкость и выдержку и принесло неисчислимые жертвы всем своим достоянием. Оренбургские казаки вели борьбу не только за свои права и вольности – они прежде всего защищали Россию. Борьба их имела государственный смысл и велась в общерусском масштабе, не ограничиваясь защитой войсковой территории. Войсковое правительство никогда не отделяло казачьих интересов от общего дела, которому старались служить по мере сил и возможностей. Тысячи оренбургских казаков, не пожелав склониться перед комиссародержавием, сложили свои головы в непосильной борьбе с ненавистным врагом или пошли скитаться по чужим краям. Оренбургское войско долг свой перед Родиной выполнило.
Л. Масянов[197]Гибель уральского казачьего войска[198]
В конце декабря 1919 года 6-я дивизия в составе полков – Сламихинского, Чижинского, 2-го партизанского и Поздняковского иногороднего – находилась в Рынь-Песках, недалеко от Ханской ставки Букеевской орды. Командовал ею полковник Горшков[199], вместо убитого в Лбищенске полковника Н.Н. Бородина[200].
Горшков – герой 2-го Партизанского полка – организовал связь с Гурьевом через нанятых для этой цели киргизов. Получил сведения о катастрофическом положении армии атамана и долгое время не решался – вести ли дивизию на соединение с атаманом, который уж вышел в поход на форт Александровск, или идти через Волгу на соединение с Добровольческой армией генерала Деникина.
Решено было пересечь Урал в тылу у красных в районе Кулагинской станицы и, выйдя на Зауральскую сторону, присоединиться к атаману где-нибудь в районе Жилой Косы. Вся дивизия, численностью 700–800 человек, была полна больными и деморализованными людьми. Вызвалось идти с Горшковым около 200 человек и несколько больных и раненых в санях. Остальные решили ехать по домам.
Этот небольшой отряд шел четверо суток до Урала, причем шли ночами, днями же скрытно пережидали. Вышли на Урал на зорьке около Горского поселка и увидели обоз красных, двигавшийся вниз.
Чижинскому взводу было приказано атаковать этот обоз. Развернулись казаки в лаву, а лошади-то не идут, шашки из ножен не вынешь закоченевшими руками. Но все же захватили обоз и 41 человека, среди них оказался наш чижинский казак, который сказал, что поселки заняты красными войсками и даже в одном поселке, Зеленом, два кавалерийских красных полка. Что было делать с этими пленными? Отпустили их с миром, взяли из обоза немного хлеба и двинулись дальше, чтобы быстро перейти Урал по льду. Перешли Урал и остановились на отдых в киргизских землянках. Почему красные не устроили погоню за нами, неизвестно.