Смотрю на часы – 5.30 утра. Но все еще очень туманно. Получаю телефонный вызов с передовой заставы, которая на дрезине находится в одной версте впереди «Витязя» и сообщает, что ясно слышен шум приближения к ним поезда. Приказываю заставе немедленно отходить к «Витязю». Не сомневаюсь, что идет «Товарищ Блюхер». Мы к встрече готовы. Решаю обрушиться на него всеми орудиями и сразу же идти на сближение. Моя рука лежит на кнопке «сирены» (огонь). Беспокоит меня только мой татарин с его «Гочкисом» – крутит его то туда, то сюда, пока я не шлепнул его по затылку, а он простодушно закричал: «Давай бить красных! Секим башка!»
Становится светлее, и за поворотом дороги показался белый дымок. Вот медленно показывается передняя площадка, и наконец вылезает весь бронепоезд. Нажимаю кнопку… Завыла сирена, «Витязь» в одно мгновение опоясался огнем и задрожал всем корпусом. Поразительная картина!!! У красного бронепоезда все летит в воздух. Мы идем на сближение… громовое «Ура!» на «Витязе»… идут взрывы на «Блюхере»… Ничего от него не осталось. Он был уничтожен первыми залпами из всех орудий «Витязя».
1-й Добровольческий полк вступил в бой с пехотой красных и начал отход на выбранную заранее позицию. Открываю огонь по красной пехоте, бьем легкими орудиями на шрапнель и из тяжелых – гранатами. Цепи красных залегли. Красная артиллерия начала обстрел «Витязя» – снаряды рвутся вокруг, но попаданий еще нет. Начинаю маневрировать – быстро вперед и так же быстро назад. Мортирный снаряд красных попадает в переднюю артиллерийскую площадку и выводит из строя два японских орудия. Убито четыре человека и ранено пять. Следующий снаряд выводит из боя последнюю трехдюймовую японскую пушку. Взрыв был настолько сильным, что разбил две передние площадки. Осколок снаряда ударил меня в правое плечо так сильно, что я едва удержался, чтобы не упасть. Под огнем артиллерии противника инженерная команда отцепила разбитые платформы от состава «Витязя».
Мы отходим к позиции Добровольческого полка. Полковник Черкес говорил нам, что картина боя была изумительная, прямо феерическая. «Витязь» был как призрак среди взрывов снарядов, и его было трудно различить. Мы думали, что он никогда не выйдет из этого катастрофического положения. Наконец, снаряд попадает в паровоз, и «Витязь» остается неподвижным. К этому времени подходит 2-й Добровольческий полк, и полковник Черкес переходит в контратаку, а мы поддерживаем ее из двух оставшихся тяжелых орудий. На помощь «Витязю» подошел бронепоезд «Храбрый», взял нас на буксир и привел на станцию Карымская. Только тогда я заметил, что из правого рукава капает кровь и весь рукав мокрый от крови. Сняли с меня китель и увидели, что осколок снаряда нанес мне на правом плече довольно глубокую рану и затем глубоко врезался в стенку вагона. Его едва могли вытащить для меня, как сувенир.
«Витязь» представлял из себя жуткую картину. Прямых попаданий было около 12. Потери оказались тяжелыми: среди офицеров убито и ранено 16, рядовых, особенно казаков, убито и ранено 23. Всех складывали на задние площадки. Убитых покрывали брезентами, а раненым делали перевязки и клали рядом с убитыми. Так как бронепоезд «Храбрый» встал на место «Витязя», я просил разрешения отойти на ст. Андриановка, где похоронить убитых и отправить дальше раненых. Но отправить куда? Обстановка совершенно не выяснена. Решаю оставить раненых в моей базе «Витязя». Доктор Добровольческого полка заботился о них.
Получаю приказ от генерала Осипова снова встать на охрану Карымского моста и охранять его до тех пор, пока броневики из Читы не пройдут мост, а затем взорвать его. Добровольческая бригада с бронепоездом «Храбрый» начинают отход к ст. Оловянная, связь будет по телеграфу. Странный приказ – оставить «Витязь» без пехотного прикрытия, с обнаженными флангами и незащищенным тылом. Выставив офицерскую заставу с четырьмя пулеметами на другой стороне моста, я выслал дозоры на оба фланга.
Ночью мы услышали громадные взрывы со стороны города Читы. Тревожные мысли… не рвутся ли бронепоезда, отступающие из Читы? Прошло около 12 часов, как Добровольческая бригада прошла мимо нас, но связи с ней нет. Становится как-то тревожно за судьбу «Витязя». Ночью у нас в тылу красные взорвали небольшой мостик, но инженерная команда быстро его восстановила.
Я решил простоять до вечера следующего дня. Если не получу распоряжений, возьму на себя ответственность взорвать Карымский железнодорожный мост и начну отход к ст. Седловая. Под вечер мои разведчики поймали трех красноармейцев, от которых я узнал, что большая колонна красных начала переправу в 5 верстах южнее железнодорожного моста. Через некоторое время на нас наткнулся казачий разъезд, отколовшийся от своей части, и начальник разъезда сообщил мне, что все бронепоезда были взорваны. Урядник был чрезвычайно рад, что встретил нас, и просил разрешения временно остаться у нас, бросив лошадей прямо на полянке.
Теперь надо быстро действовать. Приказываю взорвать мост, уже подготовленный к уничтожению. Предлагаю красноармейцам идти к своим, но они слезно просили остаться у нас. «Витязь» с предосторожностями отходит назад. Я жду взрыва и прихода подрывников. Они так основательно подготовили работу, что взрыв встряхнул весь «Витязь». Итак, назад на Седловую. Но кто там?
Пройдя Андриановку, я полным ходом двинул «Витязь» на подъем, и мы услышали сзади ружейную стрельбу. Это обходная колонна красных атакует Андриановку. Опоздали на один час, и этим дали нам возможность спастись. Горы, крутой подъем, обыкновенно поезда идут с двумя паровозами, но наш паровоз пыхтит и лезет наверх. Наконец добрались до самого высокого пункта. Маленькая станция… Машинисты просят остановиться и осмотреть тормоза. Сказали, что все в порядке. Ну, с Богом! Начинаем спускаться, и быстрота поезда увеличивается все больше и больше. Главный машинист – Петр Сидорович Огурцов – из добровольно вольнонаемных, очень опытный, на него можно полностью положиться.
Неожиданно я услышал ясно артиллерийскую стрельбу впереди нас. Что же это такое?!! Кто ведет бой и с кем? Наверное, на Седловой! Приказываю уменьшить ход. «Витязь» стал на тормоза. Отдаю приказ быть готовыми к бою. Чем ближе к Седловой, тем яснее становится, что бой идет у этой станции.
Еще несколько крутых спусков и крутой поворот, и «Витязь» выкатывается на равнину-степь. Станция почти окружена густыми цепями красных, а на станции какая-то, по-видимому, белая часть обороняется. На момент я не мог разобраться в обстановке и с полного хода врезался в цепи красных. Они нас не ожидали, да еще с тыла. Открываем убийственный пулеметный огонь. Красные так растерялись, что сразу залегли, не двигаясь, а потом вся эта масса бросилась бежать к ближайшим укрытиям. Наши пулеметы косили их как траву, а артиллерия бьет на картечь. Из станции бегут цепи белых и кричат: «Витязь»! «Витязь»! Ура!!!» Это 1-й Добровольческий полк. Полковник Черкес ранен, и мы осторожно переносим его на «Витязь». Ранение не серьезное, но мучительное – в ногу, и думаем, что с повреждением кости.
Оказывается, что генерал Осипов, пользуясь бронепоездом «Генерал Корнилов» как перевозочным средством, сажал на него свои полки. Один полк оставался на месте, а другие по очереди переправлялись на другую станцию, в направлении к ст. Оловянная. Точно не знаю, но кажется, за все свои операции под Андриановкой генерал Осипов был смещен с поста начальника бригады. Вследствие его распоряжений 1-й Добровольческий полк попал в окружение, и, если бы не выручка «Витязя», его гибель была неминуема.
Наконец, связался со штабом 3-го корпуса, доложил обо всем, что произошло, и просил дальнейших распоряжений. Генерал-лейтенант Молчанов приказал немедленно двигаться на ст. Борзя, нигде не останавливаясь. Не доходя до ст. Борзя, встретился со Сводной дивизией (уральцы, уфимцы и ижевцы), которая под командой генерала Круглевского[72]вела бой с красными. Я задержался набрать воды и пошел на станцию представиться генералу Круглевскому (обворожительный человек и дивный генерал). Станция сильно обстреливалась батареей красных.
Генерал предложил мне сесть и вынул прекрасный золотой портсигар. Мы закурили. В это время граната разорвалась у входа в станционное здание и обдала нас пылью и мелкими стеклами от разбитых окон. Генерал Круглевский совершенно спокойно попросил меня помочь ему и заставить батарею красных замолчать. Я не мог отказать ему, вызвал начальника артиллерии капитана Федорова и приказал ему поставить наблюдателя наверху водокачки и немедленно открыть огонь по красной батарее. Генерал предложил мне чаю, и в это время мы услышали, как мои два тяжелых орудия начали пристрелку. Скоро батарея красных замолчала. Я сердечно попрощался с генералом, которого уже больше не увидел – он был вскоре убит на ст. Даурия.
Перед переходом границы доблестный бронепоезд «Витязь» был нами взорван у разъезда 86. Короткая служба была у «Витязя», но своими подвигами он заслужил долгую память и славу.
В. Вырыпаев[73]Каппелевцы[74]
В конце лета 1919 года, начиная с августа месяца, я отбывал «тифозную повинность». В течение почти трех месяцев у меня было три тифа: сыпной, брюшной и возвратный. Я был на излечении в городе Бийске, на Алтае, куда мне Каппель не раз присылал подбадривающие письма. Часто мне было не до происходивших событий, так как температура моя поднималась до 41,1 градуса. Все же к концу октября, несмотря на все, я стал немного поправляться. Я получил от Каппеля шутливо-дружескую записочку: «Что ты там валяешься по госпиталям, когда на фронте столько работы?»
Я попросил главного врача назначить врачебную комиссию, которая, осмотрев меня, нашла необходимым для поправления здоровья отправиться мне в спокойное место, в Японию или куда мне хочется, на три месяца. Я же направился совсем в другую сторону и прибыл к Каппе-лю числа 8 ноября через город Омск, который в это время был на границе трагедии.