Узнав о движении колонны к северу, красное командование так называемым Тасеевским фронтом решило преградить единственную проходившую через тайгу дорогу у деревни Яковлевки. Однако ни прекрасная позиция, усиленная окопами, ни пулеметы, подкрепленные артиллерией и бомбометом, не помогли красным задержать движение колонны, и 14 января, после упорного боя, они принуждены были очистить деревню и отойти на Тасеево.
Бой под Яковлевкой освободил дорогу на реку Ангару. Величественная река с дремучей тайгой на скалистых берегах, утомительно-однообразные переходы в продолжение почти целого месяца без дневок, несколько стычек с красными, поворот на реку Илим, перевал через водораздел на реку Кут и, наконец, река Лена. Занятие села Усть-Кутского поставило перед командованием вопрос о выборе направления для дальнейшего движения. По полученным от жителей и случайно находимых газет сведениям движение на город Иркутск не сулило ничего хорошего. Представлялось выбирать между направлением на город Якутск вниз по реке Лене, на город Киренск с дальнейшим движением вверх по реке Киренге в обход озера Байкал или же вверх по Лене на город Верхоленск с дальнейшим движением через озеро Байкал. После продолжительного обсуждения было выбрано направление на город Верхоленск. Иркутское красное командование, делавшее неудачные попытки задержать колонну еще на реках Ангаре и Илиме, решило дать серьезный отпор надвигавшимся «белым» у деревни Грузновской, где им было сосредоточено до 700 человек при нескольких пулеметах.
22 февраля, после переговоров, во время которых наше командование предлагало красным пропустить колонну без боя, а красные требовали сложения оружия, в деревне Грузновской произошел бой, окончившийся полным поражением красных. По собственным донесениям красного командования, опубликованным и в телеграмме Верхоленского исполнительного комитета от 24 февраля, красные потеряли в этом бою более 300 человек убитыми, ранеными и взятыми в плен, потери же барнаульцев исчислялись всего двумя ранеными.
Блестящий успех под деревней Грузновской открывал дорогу для дальнейшего движения вверх по реке Лене. В то же время перехваченные донесения и телеграфные разговоры противника указывали на решимость красного командования задержать колонну во что бы то ни стало, для чего с разных направлений стягивались значительные силы. Надо было спешить, и, отпустив пленных, колонна, не задерживаясь в Грузновской даже на ночлег, продолжала движение.
Занятие села Жигалова, успешный бой под городом Верхоленском, где барнаульцы похоронили павшего в бою одного из храбрейших офицеров полка поручика Першина, и, под угрозой встречи у села Качугского с крупными силами противника, поворот в тайгу.
Между тем занятие Жигалова и Верхоленска заставило красных забить тревогу в самом городе Иркутске. Сильный отряд в 2000 штыков с большим количеством пулеметов и мадьярской кавалерией, под общим командованием Карандашвили, тщетно прождав северную колонну у села Кагучи и узнав о ее движении через тайгу к истокам Лены, быстрым движением занял лежавшую на пути колонны деревню Бирюльку. Тяжелый бой с подавляющим численностью противником, осложненный незнанием местности, вынудил генерала Сукина отклониться от прямого пути к озеру Байкал и поставил вопрос о движении в обход Байкала с севера. Однако предложение одного из крестьян провести отряд к Байкалу, минуя занятую противником деревню Бирюльку, решил вопрос о движении колонны прямо на юг.
Предстояло совершить 110-верстный переход без дороги по тайге, горным перевалам и истокам рек. Так как единственный способ передвижения был верховой, то всех не бывших в состоянии сидеть на лошади, больных и тяжелораненых пришлось оставить с фельдшером (врачей не было) в последней деревне. Тяжелые минуты расставания пережили уходившие; еще тяжелее, вероятно, было остававшимся…
Потянулась бесконечная тайга. Люди, не отдыхавшие несколько суток и выдержавшие тяжелый бой у Бирюльки, спали или галлюцинировали, сидя в седлах. Лошади падали от голода и усталости, но, как будто чувствуя, что от них зависела жизнь всадника, поднимались и шли снова. Наконец, после 180-верстного перехода с остановками на несколько часов, открылся Байкал. И люди, и животные, как будто понимавшие психику своих владельцев, воспрянули духом. После ночлега на берегу в бурятской деревне отряд в один день делает 110-верстный переход по льду озера Байкал к деревне Усть-Баргузинской. Однако надежда на то, что за Байкалом не будет красных, не оправдалась, и под городом Баргузином барнаульцам и оренбуржцам снова пришлось выдержать бой с загородившим дорогу противником. Кавалерийский обход решил судьбу боя, и противник, поспешно очистив город Баргузин, бежал в разные стороны. Предстояло движение на город Читу, так как, по сведениям жителей, Верхнеудинск был уже в руках красных. Больные и раненые не позволяют уже рисковать снова сталкиваться с бандами, и потому командующий колонной решается снова идти на Читу прямым путем без дороги.
Восьмичасовой отдых в городе Баргузине, ночлег в селе Бадон и поворот прямо на юг. Немногие малодушные перед последним испытанием не выдерживают и остаются в селе Бадон. Это – не привыкшие к тайге оренбуржцы. Теперь отряду дорогой служили замерзшие речки, сначала река Илийка, потом река Кичмей и река Витим. Причудливые горные массивы, сдавившие речку, замерзшие водопады и пороги, сверкающие на солнце миллионами оттенков глыбы льда представляли бы чарующую картину для всякого туриста, но отряду с измученными лошадями, испытывавшему недостаток в фураже и останавливавшемуся на короткие двухчасовые привалы под открытым небом, приходилось тяжело. Только через три дня пути без остановок на ночлег, не видя человеческого жилья даже издали, достигли реки Витим с первыми стогами сена и бурятскими поселками. Поход облегчался. От бурят получили сведения о наличии в районе города Читы правительственных войск. Это подняло дух даже самых слабых и позволило отряду продолжать безостановочное движение до самой Читы.
14 марта северная колонна под командой генерал-майора Сукина подошла наконец к городу Чите и барнаульцы закончили свой исключительный по тяжести Ледяной поход.
Ф. Пучков[116]8-я камская стрелковая дивизия в Сибирском Ледяном походе[117]
Своеобразные и значительные события, известные под общим названием Сибирского Ледяного похода, отходят в даль времени, не получив должного освещения. Между тем эта красивая и яркая страница истории Гражданской войны заслуживает, по справедливости, быть отмеченной и сохраненной в памяти тех, кому дорого все, что связано с именем Русской армии. Разбитые и гонимые, остатки сибирских, уральских и волжских частей проявили исключительную стойкость, величие духа и непримиримость к врагам Родины, достойную лучших представителей великой нации. Те неисчислимые лишения и страдания, кои выпали на долю несчастной и героической армии, едва ли имеют равное во всей мировой военной истории. Зимний поход остатков армии адмирала Колчака по справедливости получил эпитет легендарный; в этой оценке похода сходятся одинаково и друзья и враги Белой армии.
Но какие бы легенды ни рассказывались о Сибирском Ледяном походе, они не воздадут должного участникам его в той мере, как это сделало бы законченное и беспристрастное описание событий конца 1919-го и начала 1920 года. Между тем, несмотря на весь интерес к походу, до сего времени не появилось не только законченного описания всего похода, но даже отдельных, наиболее значительных эпизодов его. Как нам кажется, причина заключается прежде всего в отсутствии документов, относящихся к истории похода. В своеобразной обстановке похода часто не было ни времени, ни возможности отдавать письменные распоряжения, а зачастую просто не было бумаги. По той же причине никто не мог вести систематической записи событий. Наконец, то немногое, что имелось на бумаге, оказалось в большинстве утерянным при бесконечных окружениях и прорывах. Кроме того, весь поход протекал в обстановке исключительно сложной и запутанной, при большом количестве крупных и мелких частей, принимавших участие в боях и передвижениях, зачастую без всякой связи между собой и без общего руководства. Поэтому даже детальные записи о действиях какой-либо отдельной части не дали бы полной картины событий.
Позволительно усомниться, чтобы теперь, много лет спустя после окончания похода, возможно было восстановить всю историю его в целом. Представляется поэтому крайне важным записать хотя бы то немногое, что еще остается в памяти участников похода, и таким путем сохранить этот единственный в своем роде эпизод из истории Русской армии для последующих поколений.
В основу предлагаемых воспоминаний положены: 1) краткие повседневные пометки в записной книжке автора, отмечавшие пунктуально места ночлегов 8-й Камской стрелковой дивизии и наиболее существенные события; 2) несколько подлинных приказов по 2-й армии и 2-му Уфимскому корпусу; 3) копии трех донесений о состоянии частей дивизии в конце 1919 года; 4) краткие, отрывочные записи двух участников похода; недостающее восстанавливалось по памяти. Все приводимые даты, названия пунктов, имена участвовавших лиц и частей совершенно достоверны. Не претендуя на законченность описаний, автор воспоминаний стремился быть по мере сил точным и беспристрастным, полагая в этом лучший путь воздать должное участникам героического похода.
До настоящего времени не установлено, откуда считать начало Ледяного похода; все сходятся лишь на том, что поход закончился переходом через Байкал, хотя боевые невзгоды армии продолжались еще долгое время спустя. Но откуда вести начало? В сущности, мало кто задавался вопросом, что именно сделало зимний поход через Сибирь «Ледяным», какие тягости и невзгоды дали ему это своеобразное название, ибо было бы совершенно неправильным брать в основание этого только одни климатические признаки. Физические трудности, встреченные армией на ее скорбном пути – суровый климат, огромные расстояния, недостаток, а часто и полное отсутствие питания и крова, плохая одежда, – отнюдь не все, и даже не главное.