Я продолжаю. Товарищ Лебедев отправляется сегодня к вам. Оружие также отправляется к вам с ним. Действуйте обходными движениями и столкновений с японцами избегайте – магистраль является нейтральной зоной. Сообщите подробно обстановку, при которой взят Петровский Завод, занята ли станция железной дороги или только город. Если занята станция, то ее нужно освободить от наших отрядов, а город держите в своих руках. Сейчас был в японской военной миссии по вашему делу. Переговоры назначены сегодня к 18 часам. Японцы заявили, что им ничего не известно о происшедшем, они опасаются, что если станция занята вами, то японский представитель не сможет говорить с Верхне-Удинском. Если японцы лишены связи, то предоставьте им возможность снестись с японским командованием в Верхне-Удинске. Переговоры могут быть успешны, когда обстановка занятия Петровского Завода будет подробно известна как нам, так и японской военной миссии. Вы информируйте нас, а японский представитель пусть информирует свою миссию.
П.: Петровский Завод не занят нашим отрядом, занят только город. Станция занята японскими войсками. Военком отряда товарищ Воробьев отправляется на станцию для улаживания конфликта. Думаю, что все сойдет благополучно. Обстановка занятия города Петровска вкратце такова… (Здесь выдумка полк. Новицкого.)
В.-У.: Еще раз благодарю вас, товарищ Щукин, и ваши доблестные революционные войска с большой победой. На ваш вопрос могу ответить следующее. Каппелевские отряды, находившиеся в Верхне-Удинске, третьего дня уже прошли Старо-Курбинское по Старо-Читинскому тракту на Читу. С ними был бой, но все-таки они пробились и теперь преследуются нашими войсками, наседающими на арьергарды белых. Часть семеновцев же, вышедших из Верхне-Удинска, направляется, по-видимому, на Петровский Завод, навстречу им высланы части партизан Удинского фронта и 2-й конный советский полк. Дальнейшие сведения не поступали, но что они идут по реке Уде, выяснено точно.
П.: Можно ли ожидать прихода в скором времени регулярных советских войск к нам в Забайкалье?
В.-У.: Регулярные части под Иркутском и вряд ли будут скоро в Забайкалье.
П.: Какова общеполитическая обстановка? Каковы ближайшие задачи и перспективы для советской власти и, в частности, для нашего Забайкалья?
В.-У.: Зависит от положения на Западе. Между прочим, гарантируйте приказом по вашему отряду сохранение жизни семеновцам и каппелевцам, перешедшим к нам с оружием в руках… Расстраивайте ряды противника широким оповещением, что мы всем сдавшимся добровольно гарантируем сохранение жизни… Выпустите к ним воззвание о переходе с оружием на нашу сторону. Японцы и другие иностранцы должны пользоваться полной неприкосновенностью, другими словами, соблюдайте с ними дружественный нейтралитет. Не имеете ли еще вопросов?
П.: Какие сведения с Деникинского фронта и ликвидировано ли восстание против советов в районе Челябинска и Казани?
В.-У.: Деникин разбит в пух и прах. Восстание против советов – вымысел.
П.: До свидания, товарищ, полковник Николаев.
В.-У.: Ответа не последовало, провод был разъединен.
И. Киборт[150]Один из малоизвестных эпизодов Великого Сибирского Ледяного похода[151]
В своей книге «Белая Сибирь» генерал-лейтенант К.В. Сахаров охватывает почти все события, имевшие место в дни Белого движения в Сибири. Но в небольшой книжечке немыслимо было детализировать упоминаемые им события. А потому обо всем сказано в чрезвычайно сжатой, конспективной форме.
Мне, как состоявшему во время похода, в течение двух месяцев, офицером-ординарцем при командующем у-й армией генерал-лейтенанте Сахарове, хотелось бы без всякой предвзятости дополнить некоторыми данными об эпизоде, имевшем место вблизи улуса Кассоты Забайкальской области 4 марта 1920 года, очевидцем и участником которого, в числе других, был и я. Думаю, что не безынтересно знать, как командующий армией, в условиях нормального походного движения, едва не попал в плен к красным, как это произошло и кто спас положение.
Хотя и с большим опозданием, в интересах исторической точности, я посвящаю эти строки благородному рыцарю генерал-лейтенанту Сахарову и всем тем незаметным серым героям, которые своими действительно изумительными подвигами вписали навеки свои имена в легионы погибших за честь и славу великой и горячо любимой нашей Родины, в борьбе против интернационального коммунизма, на необъятных просторах Российского государства.
15 января 1920 года в поселке Тарамба (Енисейской губернии), что приблизительно в 70 верстах на восток от города Канска, я был назначен офицером-ординарцем при командующем 3-й армией, от Отдельной Енисейской казачьей бригады (генерал Феофилов).
Всего лишь несколько дней перед тем я и сотник Яковлев В., по ходатайству начальника Отдельной Енисейской казачьей бригады, вернулись для службы в свою бригаду из Сибирской казачьей группы генерала Волкова, и вот опять мне предстояло отправиться в служебную командировку… Очень не хотелось оставлять в такое время своих станичников, но приказ требовал исполнения, и я, согласно инструкциям, полученным от начальника штаба Енисейской казачьей бригады есаула Ковригина, взяв назначенных со мною 12 казаков от 2-й сотни (прапорщика Вербицкого) 2-го Енисейского казачьего полка, в которой я состоял младшим офицером, немедленно отбыл к месту своего назначения в штаб 3-й армии. Разыскать местонахождение штаба армии на походе является нелегкой задачей, однако мне посчастливилось, и приблизительно часа через три я уже явился в распоряжение начальника службы связи штаба армии. К этому времени также прибыли офицеры-ординарцы и от других дивизий: от Ижевской дивизии (генерала Молчанова) прапорщик Кожевников, от Уральской дивизии (генерала Круглевского) штабс-капитан Авдейчик, от 1-й Кавалерийской (генерала Кислицына) ротмистр Исаев О. При каждом офицере-ординарце было по 10–15 всадников. Все были подчинены начальнику службы связи, а на походе находились непосредственно при командующем армией.
Ввиду полного отсутствия технической связи, в дни Сибирского Ледяного похода и старшие, и младшие начальники пользовались «живой связью», иными словами, контакт между частями и штабом поддерживался исключительно только через конных посыльных.
Ночлег в улусе Кассоты Забайкальской области, о котором генерал-лейтенант Сахаров говорит, что он был спокойным, на самом деле был очень тревожным. Очевидно, генерал Сахаров многого в ту ночь не знал… Всю ночь усиленными разъездами охранялись подступы к улусу со стороны села Тарбоготайского, занятого красными, и не без основания ожидалось их нападение на проходящие части нашей армии, что через несколько часов полностью и подтвердилось.
Это село памятно нам, енисейцам, еще по 1918 году, когда 1-й Енисейский казачий полк (хорунжий Розанов) совместно с чехами и с частями только что созданной Сибирской армии участвовал в походе от Красноярска до Читы. 1-я сотня под командой сотника Фереферова, в которой я в то время служил, имела задачу по очистке Тарбоготайского района от большевистских банд, в составе которых тогда, летом 1918 года, было много мадьяр и латышей.
После ухода из Кассот, рано утром 4 марта 1920 года, Ижевской группы генерала Молчанова и Волжской группы генерал-майора Сахарова Н., как пишет сам командующий армией генерал-лейтенант Сахаров, штаб армии ожидал подхода к улусу авангарда отряда генерала Круглевского, и «около половины десятого буряты сообщили о появлении красных»… Несомненно, это ошибка, так как красные напали на улус до рассвета, вскоре после ухода строевых частей Ижевской и Волжской групп.
Несмотря на то что штабу армии известно было о готовящемся наступлении красных, стало быть, элемента неожиданности не могло быть, тем не менее первые же выстрелы нападавших внесли растерянность среди чинов штаба и, что еще хуже, почувствовалось отсутствие единого руководства. Начинался рассвет, когда я получил приказание от начальника службы связи занять со своими казаками один из переулков, идущих от центра улуса в южном направлении, то есть в сторону села Тарбоготайского. Прибыв беспрепятственно к выезду из улуса и заняв удобное положение для наблюдения и встречи противника, я стал ожидать дальнейших приказаний, без которых я не должен был оставлять занимаемый мною переулок.
Стрельба на заставах и у высланных разъездов постепенно усиливалась, и, судя по выстрелам, нетрудно было определить, что красные не пытаются занять улус, а продвигаются в восточном направлении, по-видимому, с намерением отрезать нам путь на Петровский Завод.
Численность красных трудно было определить, но, во всяком случае, они превышали нас во много раз. Не получая никаких дополнительных приказаний, я решил отправить двух казаков в штаб армии для выяснения ситуации и получения дальнейших задач. Через 10 минут посланные вернулись и доложили, что штаба армии в улусе нет и, по словам хозяина дома, где квартировал штаб армии, все выступили по дороге на Петровский завод. Об этом меня никто не поставил в известность, и это является лишним подтверждением растерянности, царившей в штабе, которая позднее едва не погубила командующего армией генерал-лейтенанта Сахарова.
В это время мы заметили приближавшийся к нам разъезд красных – 15–20 всадников. Подпустив шагов на двести и обстреляв красных, я приказал садиться «по коням», и вскоре мы двинулись ближайшей улицей по направлению к Петровскому Заводу. Красные, заметив наше движение, начали обстреливать, но недолго. Это дало нам возможность выйти на главную дорогу и через 20–25 минут соединиться со штабом армии, который стоял неподвижно среди поля, обстреливаемый с ближайших холмов красными. Положение было критическое, так как противник постепенно приближался…
Командующий армией принял решение оказывать предельное сопротивление до подхода строевых частей, которые могли появиться в любой момент. Каждому из нас даны были специальные задания. Всем приказано было «спешиться» и коноводам укрыться в ближайшем овраге.