вирающая и бездарно трактующая всю новейшую историю нашей Родины и вообще всего мира.
Чеченец Авторханов недаром хлебал щи в русском Институте красной профессуры и томатный суп в Русском институте Американской армии. В итоге он стал вдохновителем не только чеченских боевиков, но и многих московских профессоров, которые – кто после 1991 года, а кто и до него – принялись просто перекладывать идеи этого зубра психологической войны на «новорусский» академический язык.
Тут можно помянуть и ещё одного «кадра» этой войны – бывшего советского номенклатурщика-партбилетчика и перебежчика Михаила Восленского, книга «Номенклатура» которого, изданная впервые в 1980 году в Австрии и ФРГ, тоже стала для «идеологов» «перестройки» настольной. Восленский предпослал введению в свою книгу очень многозначительный эпиграф из Генриха Манна: «Сегодняшние книги – это завтрашнее дело».
Сказано откровенно и по существу.
«Завтрашнее» «дело», программируемое книгами типа авторхановских, сегодня уже стало нашим прошлым. Но это не значит, что всё в прошлом, и поэтому в нынешней Москве множится и множится количество макулатуры, выдаваемой за обществоведческие и исторические исследования, «фундамент» которых заложен авторхановыми и восленскими. Недаром, недаром Абдурахман Авторханов хлебал советские щи и американский томатный суп.
Если говорить о трактовке Авторхановым процессов и событий, непосредственно относящихся к смерти Сталина, то она не то что лжива, но временами смехотворна. Чего стоит одна сцена, описанная автором «Загадки смерти Сталина» со слов якобы Ильи Эренбурга, где лицемер Берия то кричит: «Тиран умер!», то целует «тирану» руки, и где против Сталина без обиняков якобы выступило всё его окружение, требуя прекращения «дела врачей» и т. д.
Авторханов умеет передернуть тезис – на то он и мастер психологической войны. Но подобные мастера молодцы лишь против овец, а точнее – против социальных баранов, склонных лишь жевать предложенную им жвачку и не умеющих думать. Скажем, сей «мастер» пишет:
«При тиранических режимах политика есть искусство чередующихся интриг. Придворные интригуют, чтобы оказаться поближе к тирану, а тиран – чтобы натравливать их друг на друга: ведь придворные, постоянно соперничающие между собой, не способны организовать заговор против своего владыки.
Сталин окружил себя людьми, преданность которых обусловливалась не общественными идеалами, а лишь соображениями карьеры…»,
и т. д. и т. п.
Не будем много распространяться на тему о том, что «чья бы корова мычала», – уж Авторханов-то всегда жил не общественными идеалами, а соображениями карьеры и мерил тут других по себе. Но посмотрим на написанное им в отношении Сталина и его соратников по существу.
Итак, Авторханов выдвигает верный тезис о характере отношений в высшей власти при обобщённой тиранической монархии и неправомерно применяет этот тезис к ситуации СССР Сталина середины 30-х – начала 50-х годов ХХ века. В итоге Авторханов выдвигает уже абсолютно неверный тезис о характере власти в СССР.
Скажем, Калинин… Авторханов в своей «Технологии власти» – сам не понимая того, что он пишет, – сообщает, что они-де, «красные профессора», «измеряли вождей революции по несколько иному масштабу», чем «простой народ», и «с точки зрения этого масштаба» им казалось, что «Калиныч» хотя и симпатичный старичок, но как политик – чужая тень, а как теоретик – круглый нуль»… Впрочем, далее Авторханов сообщает, что профессора «готовы были снисходительно выслушать и Калинина»…
Однако просто «симпатичный старичок» вряд ли вошёл бы в высшие партийные круги ещё при Ленине. В начале июня 1946 года смертельно больной Калинин направил предсмертное письмо Сталину, и это письмо никак нельзя отнести к разряду лести «придворного» «тирану». Зато из письма видна фигура крупного политика и незаурядного человека, у которого «болезнь и ожидание смерти не притупили… интереса к судьбам» его страны и её ближайшему будущему.
Но и остальные члены высшего руководства большевиков не были лакействующими статистами и сталинскими захребетниками – доказывать это даже как-то неловко. К тому же в этой книге приведено, надеюсь, достаточно сведений, делающих подобные доказательства излишними.
Однако книгу Авторханова небезынтересно прочесть с карандашом в руке тогда, когда хорошо знаком с неоспоримыми документами, опубликованными – пусть и микротиражами – в последние годы. Когда книга Авторханова впервые публиковалась в СССР и даже позднее, почти все эти документы для изучения были недоступны. Сегодня же знание их однозначно убеждает в тотальной недобросовестности Авторханова, но и делает зато чтение его книги своего рода развлечением, когда можно легко сопоставить правду факта и ложь Авторханова.
Вот пример… Авторханов безапелляционно заявляет:
«Так, Сталин просто проспал радикальную революцию в мировой политике и дипломатии в результате появления термоядерного (вообще-то, тогда лишь атомного. – С.К.) оружия. Трубадуры сталинизма не раз писали, что когда президент Трумэн на Потсдамской конференции сообщил Сталину эпохальную новость о том, что американцы изобрели беспримерное оружие – атомную (это слово Трумэн не употребил. – С.К.) бомбу, то Сталин перевёл разговор на тему о погоде. Трагизм положения в том и заключался, что на Сталина эта бомба не произвела должного впечатления…»
На деле же Сталин настолько понимал значение нового фактора в мировой политике, что ещё в 1943 году, в разгар тяжелейшей и опустошительной для СССР войны, ведущейся против России хозяевами «эмигрировавшего» в Берлин Авторханова, санкционировал советские «атомные» работы. И они к лету 1945 года шли уже полным ходом – ещё до того, как трагедия Хиросимы и Нагасаки наглядно подтвердила всему миру, что физики в своих расчётах мощности нового оружия не ошибаются.
Как и книги его последователей и последователей его последователей, книги Авторханова можно критически анализировать не то что постранично, но построчно. Однако мы, пожалуй, двинемся дальше… Я лишь напомню читателю, что так же, как исходной базой для всех россказней о «творце термидора» и «тиране» Сталине были опусы Троцкого, так и исходной базой всех позднейших россказней о том, что Сталин пал жертвой заговора именно Берии, был опус Авторханова. Причём он весьма точно (знал, надо полагать) указывает на ряд деталей, подтверждающих версию заговора и убийства, отмечает двойственную роль Игнатьева и т. д. Но все это – для того, чтобы отвести внимание от подлинных движущих антисталинских сил и перевести внимание на Берию.
О том, что Сталин тяжело заболел, страна узнала из опубликованного в «Правде» правительственного сообщения «о болезни Председателя Совета Министров СССР и секретаря Центрального Комитета КПСС товарища Иосифа Виссарионовича Сталина».
ЦК и Совмин извещали о «постигшем нашу партию и наш народ несчастье – тяжкой болезни товарища Сталина».
Сообщалось, что:
«В ночь на 2 марта у товарища Сталина, когда он находился в Москве на своей квартире, произошло кровоизлияние в мозг, захватившее важные для жизни области мозга. Товарищ Сталин потерял сознание. Развился паралич правой руки и ноги. Наступила потеря речи. Появились тяжелые нарушения деятельности сердца и дыхания.
Для лечения товарища Сталина привлечены лучшие медицинские силы: профессор-терапевт П.Е. Лукомский; действительные члены Академии медицинских наук СССР: профессор-невропатолог Н.В. Коновалов; профессор-терапевт А.Л. Мясников; профессор-терапевт Е.М. Тареев; профессор-невропатолог И.Н. Филимонов; профессор-невропатолог Р.А. Ткачев; профессор-невропатолог И.С. Глазунов; доцент-терапевт В.И. Иванов-Незнамов. Лечение товарища Сталина ведётся под руководством Министра здравоохранения СССР т. А.Ф. Третьякова и Начальника Лечебно-Санитарного Управления Кремля т. И.И. Куперина».
Подписи этих медиков стояли под опубликованными в «Правде» бюллетенями о состоянии здоровья Сталина: на 2 часа 4 марта 1953 года (не подписан невропатологами Филимоновым и Глазуновым), на 2 часа 5 марта 1953 года, на 16 часов 5 марта 1953 года, как и под сообщением о кончине Сталина в 21 час 50 минут 5 марта.
Итак, Сталин покинул этот мир.
И теперь предстояли его похороны.
Однако тело Сталина не должно было быть предано земле, а должно было упокоиться в саркофаге Мавзолея рядом с другим саркофагом – с телом Ленина. Перед этим же предстояли сложные действия по вскрытию и медицинскому освидетельствованию тела и подготовке его к бальзамированию. Но о «медицинском» аспекте – позже.
Сейчас же коснёмся аспекта траурного и политического…
Как много написано лжи и о тех днях в истории Родины!
Пишут, что многие-де радовались, «забыв», что смерти Сталина действительно радовались, но очень немногие и никто из тех, кто имел ум и сердце…
Пишут о «нехристианском»-де образе погребения, «забыв» об усыпальницах русских царей в православных соборах, о гробах с останками нескольких поколений русских дворян в фамильных усыпальницах, о простом чёрном гробе с телом Лермонтова, стоящем в нише подземного склепа в пензенских Тарханах…
А как часто пишут о том, что «кровавый»-де «тиран», уходя в могилу, потребовал-де «многочисленных человеческих жертв», раздавленных в людском потоке, двигавшемся к Колонному залу Дома союзов, где был выставлен гроб с телом Сталина… Пишут о второй якобы «Ходынке»…
Что ж, без каких-то жертв в те дни вряд ли обошлось бы при самой четкой организации похорон и при любых мерах безопасности. Достаточно хотя бы раз побывать в плотной, двигающейся к эскалатору в час пик толпе в московском метро, чтобы понять, что это действительно так.
Ведь проститься со Сталиным стремились не только москвичи – в столицу тогда ехали на любом подвернувшемся транспорте из разных городов и весей Советского Союза. И полностью ввести эту стихию в абсолютно четкие границы было невозможно, как невозможно было отказаться от самого акта народного прощания со Сталиным.