ательных компенсаций и отсутствия государственной поддержки – все это давало преимущество более зажиточным крестьянам. Один из экстремальных примеров земельной реформы с неблагоприятными последствиями – так называемое великое перераспределение («Большой Махеле») на Гавайских островах (1848). К тому времени земля, которую прежде обрабатывали коллективно, была поделена между королем, вождями и остальным населением. Поскольку приобретение статуса частной собственности требовало различных формальностей (которые многие простолюдины просто не могли себе позволить), а также из-за закона, позволившего иностранцам приобретать землю, большая часть земли, не перешедшей в руки короны, со временем оказалась в руках иноземных коммерсантов[478].
Ненасильственные реформы заканчивались успехом только в самых редких случаях. Лучший частичный пример – реформы в Испании XVIII века, проведенные после бунтов 1766 года, вынудивших Карла III покинуть Мадрид (то есть совсем без насилия все же не обошлось). Итоги реформы были различными, в зависимости от местных обстоятельств. Часто выгоду получали только те, кто мог позволить себе фермерский инвентарь. В некоторых регионах реформы провалились из-за недостатка средств среди сельских работников и из-за махинаций элиты. Они оказывались удачными лишь тогда, когда либо высший класс не особенно инвестировал в земли – как это было в Малаге, где доминировала коммерческая элита, – либо относительный недостаток сельских рабочих рук вкупе с изобилием земли ограничивал возможности землевладельцев навязывать свои условия, как это было в Гвадалахаре[479].
В Сербии XIX века выравнивающая земельная реформа стала возможной благодаря растущей независимости от имперской власти. До начала столетия на Балканах сохранялся феодальный режим, выгоду от которого получали мусульмане со связями. Кроме того, влиятельные турки незаконно утверждали нечто вроде права собственности, ущемляя сербских крестьян. Местное христианское сельское население было вынуждено платить высокую ренту и выполнять трудовые повинности. За восстанием 1804 года последовал переходный период двойного правления – Сербская автономия под сюзеренитетом Османской империи, – продлившийся до 1830-го; в это время незаконные претензии на частную собственность были аннулированы, а феодальные землевладельцы с их земельными рентами подвергались давлению.
Согласно постановлениям 1830-х годов, большинство турок за несколько лет покинули Сербию, продав свои земли коренному населению. Феодализм был отменен, и сербы приобрели право частной собственности на землю. Часть земель, оставленных турками, была распределена между мелкими владельцами. Оставшиеся крупные землевладельцы были вынуждены продать хозяйственные постройки и некоторое количество сельскохозяйственной земли работавшим в их поместьях крестьянам. В результате крупные землевладения почти полностью исчезли, и земля оказалась в большой степени рассредоточенной: к 1900 году 91,6 % сербских семей владели домами и другой недвижимостью. В данном случае неравенство сократилось за счет иноземной элиты, которую вынудили отказаться от своего традиционного привилегированного положения. Подобные земельные реформы, нацеленные на перераспределение бывших колониальных владений или имущества бывшей элиты, проходили и в ряде других стран[480].
Складывается впечатление, что по-настоящему мирные реформы часто требовали определенного внешнего контроля, сдерживавшего власть местных элит. Это сработало в Пуэрто-Рико в конце 1940-х – и то это был отголосок уравнительных реформ в Соединенных Штатах, вызванных Великой депрессией и Второй мировой войной и совпавших с радикальной реформой в Японии под американской оккупацией. Колониальное правление также сыграло существенную роль в земельной реформе в Ирландии. В конце 1870-х там началась так называемая Земельная война с лозунгами честной ренты и защиты арендаторов от выселения – организованное сопротивление в форме забастовок и бойкотов, но с крайне ограниченными случаями реального насилия. Британский парламент ответил на это принятием ряда актов, регулировавших ренты и предусматривавших займы с фиксированным процентом для арендаторов, которые хотели выкупить землю у желавших продать ее землевладельцев. Конец этой войне положил акт Уиндема, принятый в 1903 году, – правительство согласилось выплатить из государственных средств разницу в 12 % между компенсацией, предлагаемой арендаторами, и ценой, назначенной землевладельцами, таким образом субсидировав приватизацию мелких владений. Это позволило мелким землевладельцам получить контроль более чем над половиной всех сельскохозяйственных земель Ирландии ко времени обретения ею независимости в начале 1920-х годов[481].
Поиск реформ, которые бы одновременно были мирными и оказались успешными, не дал особых результатов. Интервенции с наиболее сильным уравнивающим эффектом становились возможными благодаря революциям (часто насильственным) и гражданским войнам – как это было в революционных Франции, Мексике, России, Китае, Вьетнаме, Боливии, Камбодже, Никарагуа, Эфиопии и на Кубе, – а также благодаря другим формам насильственного вмешательства, как в Зимбабве. В других случаях выравнивающая реформа становилась результатом войны, закончившейся иностранной оккупацией (в Японии, Центральной Европе и, до некоторой степени, Северной и Южной Корее после Второй мировой войны), угрозы войны (в Японии раннего Средневековья, Пруссии и на Тайване), других вызванных войной потрясений (в Гватемале), беспокойства перед возможной революцией (в Чили, Перу, Египте и на Шри-Ланке) либо сочетания такого беспокойства и реальной войны (в Южной Корее и Южном Вьетнаме). Согласно самому недавнему исследованию, не менее 87 % всех крупнейших земельных реформ, предпринятых в Латинской Америке с 1900 по 2010 год, проходили после мировых войн, деколонизации, коммунистических переворотов или в условиях угрозы коммунистического переворота[482].
Мирные реформы могли приносить выгоду богачам, как на Гавайях и в Венесуэле, или проводиться при угрозе применения оружия, как в Ирландии и Пуэрто-Рико. Свидетельств автономных реформ, проходящих мирно и приводящих к значительному сокращению неравенства, крайне мало. И это не удивительно: в обществах, находящихся на таком уровне развития, что им требуются земельные реформы, всегда крайне высока вероятность сопротивления элиты, преграждающего путь реформам или размывающего их, если только какие-то потрясения или угроза насилия не подтолкнут ее к более существенным уступкам. Это помогает объяснить наблюдаемое отсутствие реформ, характеризующихся высокими нижними уровнями (размер новых мелких землевладений) и низкими «потолками» (ограничение размера собственности крупных землевладельцев)[483].
Эта картина не меняется, если мы заглянем в более отдаленное прошлое. Схемы перераспределения с заявленными амбициозными целями постоянно встречаются как черта строительства государства, как это было в эпоху Воюющих царств и династий Суй и Тан в Китае, и в контексте стремления правителей ограничить богатство элиты, как в Китае династии Хань: я уже писал об этом в предыдущих главах. В Древней Греции земельная реформа и схожие меры, особенно отмена долгов, обычно ассоциировались с насильственными переворотами. Сведения об этом имеются для нескольких столетий, от архаического до эллинистического периодов. Когда в VII веке до н. э. первый тиран Коринфа Кипсел перебил или изгнал членов соперничавшего клана, он захватил их земли для перераспределения. Примерно в то же время или чуть позже Феаген из соседнего полиса Мегара перебил скот богачей, который те пускали пастись на полях бедняков. Во время последующей волны радикальной демократизации богачей изгоняли, а их имущество захватывали; утверждается, что бедняки вламывались в дома богачей и нападали на них или отбирали продукты питания. Кредиторов заставляли отменить проценты по долгам, хотя о полной отмене долгов не говорится. В 280 году до н. э. некий Аполлодор захватил власть в городе Кассандрия при помощи рабов и ремесленников. Утверждается, что он конфисковал «имущество богатых и разделил его среди бедных, а также поднял плату солдатам», но его правление продержалось лишь четыре года. В схожих условиях Клеарх, ставший тираном Гераклеи Понтийской в 364 году до н. э., объявил программу распределения земель и отмены долгов[484].
Мирная земельная реформа не дала особо существенных плодов и в Спарте. Как мы видели в Главе 6, земельное богатство неуклонно концентрировалось по мере маргинализации значительной части граждан. К середине IV века до н. э. количество полноправных граждан сократилось до 700 (за полтора столетия до этого их было в десять раз больше), и лишь сотню из них можно классифицировать как «богачей», а другие были их должниками. Еще примерно 2000 спартанцев считались второстепенными гражданами – отчасти в силу того, что их доход был ниже требуемого уровня. Крайнее неравенство среди граждан, не говоря уже о неравенстве среди подчиненных слоев спартанского общества, проложило дорогу попыткам реформ.
Первое вмешательство, которое предполагалось проводить без кровопролития, предпринял царь Агис IV в 240-х годах до н. э. Его целями были отмена долгов и перераспределение земли на 4500 равных участков, которых предполагалось раздать не только гражданам, но и достойным членам подчиненных полисов. Но все эти планы рухнули, стоило царю отправиться в военный поход. В конце концов Агису пришлось удалиться в изгнание, и реформа провалилась.
Следующий раунд подразумевал некоторое насилие: царь Клеомен III в 227 году до н. э. с помощью наемников осуществил переворот, убил четырех из пяти старших магистратов (эфоров) Спарты и около десятка других граждан, а еще около 80 изгнал из города. Его программа походила на программу Агиса и на этот раз была действительно проведена параллельно с военной реформой, благодаря чему удалось быстро достичь ряда военных и дипломатических успехов. Но из-за военного поражения в 222 году до н. э. Клеомену также пришлось бежать из страны. О том, что в его схему кто-то вмешивался, свидетельств нет, однако огромные потери вследствие военного поражения сильно сократили количество землевладельцев. Дальнейшее сокрушительное поражение в 207 году до н. э. послужило побудительной силой третьего, более радикального раунда реформ, в ходе которых царь Набис освободил тысячи рабов, скорее всего илотов, предоставив им политические права. Как утверждается, он убил, подвергнул пыткам или изгнал многих богатых спартанцев и передал их земли беднякам. В ходе иноземного военного вмешательства 188 года до н. э. он был убит, и в ходе последующей реакции недавно освобожденные илоты были изгнаны или снова проданы в рабство. Это еще одна иллюстрация того, что успех в проведении земельных реформ, как правило, зависит от определенной степени насилия, а также что он через какое-то время может привести к еще более выраженному ответному насилию