Принц Ариберт не оставлял занятого им места позади красной шляпы. Игра продолжалась. Время от времени Раксоль проигрывал понемногу, но девяносто девять процентов удачи было на его стороне. Как заметил один из зрителей, англичанин: «Он не мог сыграть неудачно». Когда пробила полночь, у дамы в красной шляпе оставалась всего лишь тысяча франков. Затем на полчаса ей опять повезло, но уже к часу ночи все ее средства были истощены. Из ста шестидесяти тысяч франков, которые она, по слухам, выиграла прежде за этот вечер, в руках у Раксоля оказалось около девяноста тысяч, остальное взял банк. Это было гибелью для Юноны в красной шляпе. Она вскочила, топнула ногой и поспешно вышла из залы. Раксоль и принц последовали за ней на некотором расстоянии.
— Хорошо бы узнать, куда она держит путь, — сказал Раксоль.
Выйдя на воздух, при ослепительном свете громадных электрических фонарей и под шум прибоя, который плещет у самого подножия курзала, Юнона в красной шляпе остановила экипаж и быстро поехала прочь. Раксоль и принц, взяв открытую коляску, пустились следом за ней. Но, не проехав и полмили, принц вдруг попросил Раксоля выйти из экипажа и, расплатившись с извозчиком, отпустил его.
— Теперь я знаю наверняка, куда она направляется, — пояснил он, — и нам лучше пойти за ней пешком.
— Вы думаете, что она едет на место вчерашних происшествий? — спросил Раксоль.
— Именно. Мы, как говорится, убьем двух зайцев разом.
Догадка принца Ариберта оказалась правильной. Карета дамы остановилась перед фасадом дома, где накануне произошло свидание Неллы Раксоль с мисс Спенсер, и дама исчезла в дверях здания как раз в тот момент, когда ее преследователи показались в конце улицы. Вместо того чтобы идти по этой улице, принц повел Раксоля в проулок, выходивший к заднему фасаду домов, и по дороге считал дома. Несколько минут спустя, никем не замеченные, они перелезли через стену и с бесконечными предосторожностями пробрались в длинное, узкое пространство, похожее на сад, но вымощенное, и приютились под окном. Окно было завешено гардиной, но оставалось полуотворенным.
— Слушайте, — шепотом произнес принц, — они разговаривают.
— Кто?
— Берлинская дама и мисс Спенсер. Мне кажется, что это ее голос.
Раксоль слегка толкнул оконную раму — окно отворилось шире, и миллионер приблизился к нему насколько возможно ближе.
— Встаньте на мое место, — шепнул он принцу. — Они говорят по-немецки — вы поймете лучше, чем я.
Они молча поменялись местами, и принц начал внимательно вслушиваться.
— Значит, вы отказываете? — раздался голос посетительницы.
Мисс Спенсер не отвечала.
— В таком случае я расскажу всю эту историю, — продолжала дама довольно сердито. — Я сделала что обещала. Я заманила его сюда, и вы благополучно засадили его, беднягу, в ваш гадкий погреб, а теперь не хотите дать мне жалкую тысячу франков!
— Вы уже получили свою плату.
Эти слова мисс Спенсер холодно и спокойно прозвучали в ночной тишине.
— Мне нужна еще тысяча.
— У меня нет этих денег.
— Ну, так мы посмотрим!..
Принц Ариберт услышал шелест юбок, затем хлопнула дверь, и свет в окне исчез. Принц широко распахнул окно: в темной комнате, по-видимому, было пусто.
— Теперь давайте сюда ваш фонарь, — быстро проговорил он, обращаясь к Теодору Раксолю, после того как перевел ему разговор двух женщин.
Раксоль вытащил фонарь из кармана своего просторного пальто и зажег его.
— Что это такое? — невольно вскрикнул принц Ариберт, указывая на землю.
Фонарь осветил решетку у их ног, через которую можно было заглянуть внутрь погреба. Оба, встав на колени, начали всматриваться в недра подземной комнаты. Там, на сломанном стуле, в небрежной позе сидел молодой человек с закрытыми глазами, с головой, тяжело склоненной на грудь. При слабом свете фонаря он имел бескровный и страшный вид мертвеца.
— Кто же это может быть? — спросил Раксоль.
— Это Евгений, — тихо ответил принц.
Глава XVIIОсвобождение принца Евгения
— Евгений! — мягко окликнул его принц Ариберт.
Услышав свое имя, молодой человек в погребе слегка поднял голову и взглянул на решетку, отделявшую его от избавителей, но по лицу его видно было, что он не узнал их. В продолжение нескольких секунд он растерянно смотрел на них, щуря глаза на свет фонаря, затем голова его снова медленно опустилась на грудь. Он был одет в темный дорожный костюм, и Раксоль заметил, что левый рукав его был разорван внизу, над манжетой, а левое плечо запачкано. На шее пленника был измятый полотняный воротник, совершенно утративший следы крахмала и наполовину расстегнутый; шляпа, носовой платок, часть цепочки от часов и несколько золотых монет лежали на полу. Раксоль направил свет фонаря в углы погреба, но, кроме стула, на котором сидел владетельный герцог Познанский, и маленького соснового стола с тарелкой и чашкой на нем, в погребе не оказалось никакой другой мебели.
— Евгений! — еще раз позвал принц Ариберт, но на этот раз его заключенный племянник никак не отреагировал. — Вероятно, он не может разглядеть нас, — тихо прибавил Ариберт, обращаясь к Раксолю.
— Но он же должен узнать ваш голос, — заметил Раксоль резким и мрачным тоном.
Наступило короткое молчание, оба неуверенно посматривали друг на друга. Каждый знал, что им придется войти в этот погреб и вывести из него принца Евгения, и каждый будто боялся сделать первый шаг.
— Слава богу, что он не умер! — сказал Ариберт.
— Это еще хуже, чем если бы он умер, — возразил Раксоль.
— Что — это? Что вы хотите сказать?
— Что он, пожалуй, помешался.
— Идемте, — почти крикнул Ариберт в горячем порыве, с внезапным приливом энергии.
И, выхватив фонарь из рук Раксоля, он устремился в темную комнату, где только что происходил разговор мисс Спенсер и дамы в красной шляпе. Одно мгновение Раксоль оставался неподвижен.
— Идемте же! — повторил принц Ариберт, и его слова прозвучали как приказ. — Чего вы боитесь?
— Не знаю, — проговорил Раксоль, которым овладело какое-то странное, непривычное чувство. — Не знаю.
И он неохотно последовал за принцем Арибертом в комнату. На камине стояли две незажженных свечи в подсвечниках, Раксоль машинально зажег их, и оба вошедших оглядели комнату. Она не представляла собой ничего особенного: довольно тесная и низкая, вульгарно обставленная, с дешевыми обоями и безвкусными картинами в безвкусных рамах. На стуле лежал брошенный фрак. Дверь была закрыта. Принц Ариберт повернул ручку, но не смог открыть дверь.
— Она заперта, — сказал он. — Очевидно, они знают, что мы здесь.
— Глупости, — отрывисто проговорил Раксоль, — как они могут это знать? — И, взявшись за ручку, он сильно толкнул дверь и открыл ее. — Я говорил вам, что она не заперта, — прибавил он, по-видимому, совершенно ободренный этим маленьким успехом.
Жалкий вид беспомощного существа в погребе странным образом подействовал на психику двух отважных, взрослых людей, лишив их всякой смелости. Постепенно оба они оправились. В следующий момент они уже были в коридоре, ведущем к выходу из дома. Дверь была отворена настежь. Они выглянули на улицу, но ни в том, ни в другом ее конце не было видно ни души. Улица, освещенная лишь тремя газовыми фонарями, имела чрезвычайно мрачный и таинственный вид.
— Она ушла, это ясно, — сказал Раксоль, подразумевая даму в красной шляпе.
— И мисс Спенсер с ней, вы думаете? — спросил Ариберт.
— Нет. Она должна быть здесь, она бы никогда не решилась оставить дом. Поищем-ка лестницу в погреб.
К счастью, лестницу в погреб найти оказалось нетрудно: принц Ариберт, сделав шаг в сторону, чуть не скатился с нее. При свете фонаря видно было, что ступеньки идут полукругом. Раксоль молча взял фонарь и пошел вперед, принц ни на шаг не отставал от него. В конце лестницы находился узкий проход, в котором, притаившись, стояла какая-то женская фигура. Свет фонаря отразился в ее глазах, сверкавших, как глаза кошки в полночь. Когда же они подошли ближе, они увидели, что дорогу им преграждала мисс Спенсер. Она стояла, нагнувшись вперед и держа в руках что-то вроде кинжала, на самом деле это был обычный кухонный нож.
— Я слышала, я слышала, что вы идете! — воскликнула она. — Ступайте прочь, не смейте идти сюда!..
Она глядела на них отчаянным, угрожающим взглядом и явно была готова броситься на них.
— Послушайте-ка, мисс Спенсер, — спокойно заговорил Раксоль, — я думаю, что с вас довольно уже этого театра. Вам бы лучше встать и выйти отсюда, а не то нам придется вытащить вас силой.
Он спокойно подошел к ней, держа фонарь в руке. Не говоря ни слова, она всадила ему нож в руку, фонарь упал и погас. Раксоль вскрикнул, но скорее от гнева и удивления, чем от боли, и отступил на несколько шагов. Глаза женщины блестели и в темноте.
— Я говорила вам, чтобы вы не подходили, — прошипела она. — Уходите сейчас же!
Раксоль рассмеялся. Хоть это и было странно, но он не мог удержаться от смеха. Мысль, что эта женщина, этот клерк из бюро гостиницы, могла обратить его в бегство кухонным ножом, положительно взывала к его чувству юмора. Он чиркнул спичкой, зажег свечу и снова подошел к мисс Спенсер.
— Я опять ударю вас, — сказал она с твердой решимостью в голосе.
— О нет, вы этого не сделаете, голубушка! — Раксоль вынул револьвер, взвел курок и нацелился. — Бросьте вашу игрушку, — твердо приказал он.
— Нет, — ответила женщина.
— Я буду стрелять.
Она сжала губы.
— Я буду стрелять, — повторил он. — Раз, два, три!
Бах-бах! Он выстрелил дважды, намеренно мимо. Мисс Спенсер не отступила, что сильно удивило Раксоля, но его удивление возросло бы еще больше, если бы он знал, какая разница была между ее теперешним поведением и ее низкой трусостью той ночью, когда Нелла угрожала ей.
— Вы набрались-таки отваги, — сказал он, — но это вам не поможет. Отчего вы не хотите нас пропустить?