Довольно удачно приземлившись на кукурузное поле и отцепившись от парашюта, он первым делом увидел двух солдат в итальянских мундирах, бегущих ему навстречу.
— Ну, слава богу! — с чувством воскликнул Висконти. — Отведите меня к своему коман…
Ему не позволили договорить. Солдат, подбежавший первым, развернул свой карабин дулом к себе и от всей души угостил Висконти прикладом в лицо. Только каким-то чудом Орландо не потерял сознание, но потерял всякую возможность сопротивляться и потому сохранял полное безучастие, пока карабинеры тащили его куда-то в неизвестном направлении. Некоторое время спустя Висконти предстал перед очами откровенно скучавшего капитана из военной полиции.
— Фамилия, имя, звание? — скучным голосом спросил капитан.
— Лейтенант Орландо Висконти, имперский воздушный флот, — заплетающимся языком пробормотал молодой пилот.
— Так и запишем, — устало кивнул офицер, — настоящее имя вражеский шпион назвать отказался. Ладно, нечего с ним возиться. Расстрелять.
— Что? — нередко в таких ситуациях люди теряют дар речи, но у Висконти получилось с точностью наоборот. — Какой еще шпион?! Вы с ума сошли, капитан!
— Точно, шпион, — поддакнул один из карабинеров. — Вы только полюбуйтесь на его акцент, синьор капитан!
— Какой еще акцент? — взревел Висконти. — Я ломбардец! Это ты говоришь с акцентом, калабрийская деревенщина!
— Упрямый шпион признался, не признается, — констатировал капитан и повернулся к своим солдатам. — Вы еще здесь? Я же сказал — расстрелять!
— Так точно, синьор капитан! — дружно отозвались карабинеры. — Пошли, шпион. Тут недалеко…
— Постойте, постойте! — Висконти просто не мог поверить, что это происходит с ним. Это какое-то безумие. Нужно срочно найти выход. Немедленно. Нет, если он будет и дальше отрицать свою вину, его просто не станут слушать. Надо попробовать что-нибудь другое… — Выслушайте же меня! Допустим, я действительно шпион…
— Допустим, — неожиданно охотно кивнул капитан.
— Разве вы не должны поступить со мной, как с вражеским шпионом? — торопливо продолжал Висконти. — Как следует допросить — узнать все мои секретные планы, явки, пароли, адреса конспиративных квартир и имена сообщников…
— Возможно, — снова кивнул капитан, в глазах которого, как показалось Орландо, на какое-то мгновение мелькнул неподдельный интерес. — Скорей всего, так бы мы и поступили. Если бы ты один такой был. Но вас же здесь сотни бродят. Тысячи! Надоели… Как же вы мне надоели… — к изумлению Висконти, капитан крепко зажмурился и утопил свое лицо в ладонях. — Видеть вас больше не могу. Как вы мне все надоели… Вы еще здесь?! Я же сказал — увести его и расстрелять! Немедленно!!!
Карабинеры послушно подхватили подбитого летчика под мышки и потащили прочь.
Орландо Висконти был так ошеломлен, что больше не спорил и даже не думал сопротивляться. Сегодня утром он поднялся в небо, чтобы стать героем — живым или мертвым, но подобное развитие событий ему не могло привидеться даже в самом страшном ночном кошмаре. Погибнуть так глупо и нелепо, от рук своих же итальянцев, и не потому, что он струсил или предал — такое могло случиться даже с ним, а только потому, что какой-то тыловой крысе слишком скучно с ним разговаривать!!! Безумие, сумасшествие… Хотя… ничего странного в этом нет. В эти дни весь мир сошел с ума, а Италия сошла с ума больше всех. Несчастная, больная страна, которой правит окончательно спятивший самозванец, возомнивший себя новым римским императором…
— Ну ладно, хватит, — внезапно сказал один из карабинеров. — Становись там. Хочешь повязку на глаза? А, черт, нет у меня никакой повязки, кончились давным-давно… Ладно, и так сойдет. Если тебе очень страшно, можешь зажмуриться. Извини, сигарет не предлагаю, самому не хватает. Кстати, — спохватился карабинер, — а у тебя сигареты есть?! Зажигалка?! Давай, выворачивай карманы. Тебе уже не пригодятся, а нам — совсем наоборот.
— Я не курящий, — машинально отозвался Висконти. В памяти тем временем всплыли полузабытые строки из запрещенной при фашистском режиме книги того американского писателя, как его, Хэмингуэя? Что-то про итальянцев, которые очень любят расстреливать своих офицеров…
— Не курящий? Жаль, — искренне огорчился карабинер. — Ну, ладно. Что-нибудь еще? Священника у нас тоже нет. Письмо домой не хочешь написать? Не могу обещать, что мы его отправим, да и почта сейчас плохо работает… Последнее слово, может быть?
— Да хватит уже, — перебил его до сих пор молчавший второй карабинер, — опять капитан ругаться будет, сколько можно тянуть резину. Давай уже.
— Давай, — согласно кивнул первый карабинер. — Чья сейчас очередь? Твоя или моя?
— Да какая разница? — удивился второй. — Мне как-то все равно. Хочешь, я его пристрелю?
— Давай, — снова кивнул первый. — Подожди, только уши прикрою, в ушах уже звенит. — Он закинул винтовку за спину и прижал ладони к ушам. — Вперед, можешь стрелять.
Второй карабинер прижал приклад к плечу и принялся манипулировать затвором.
Но Висконти не позволил ему зарядить оружие. С диким воплем "НЕЕЕЕЕТ!" он бросился вперед. При этом его голова как-то сама собой превратилась в таран и ударила точно в челюсть солдата. Крайне изумленный подобным поведением вражеского шпиона, тот рухнул на землю. Висконти упал на колени рядом с ним и схватился за винтовку. Закрыл затвор и выстрелил, прежде чем сбитый с ног карабинер пришел в себя. Краем глаза увидел, как первый карабинер медленно, как в полусне, отрывает ладони от ушей и тянется за своим оружием. Нет, не успеет дотянуться. Не успеет!!! Висконти не стал передергивать затвор, а вместо этого изо всех сил ударил первого карабинера в лицо — точь-в-точь как тот ударил самого лейтенант, не больше часа тому назад. А потом ударил еще раз, и еще, и еще, и снова, и снова…
Некоторое время спустя он перевел дыхание и осмотрелся. Понял, что стоит в полном одиночестве на окраине того самого кукурузного поля. У его ног лежали два обезображенных до полной неузнаваемости трупа. Понятно, здесь больше оставаться нельзя, с неожиданным хладнокровием рассудил Висконти. Прочь, прочь отсюда. Так, винтовка еще может пригодиться. А что у них в карманах и на поясных ремнях? О! Прекрасно. Фляжка с коньяком, еще одна фляжка, два туго набитых бумажника — это же сколько подбитых и чудом уцелевших пилотов они успели расстрелять сегодня?! Смотри-ка, и не только наших — у них тут и рейхсмарки, и новенький немецкий пистолет в кобуре из дорогой черной кожи, и целая пачка документов на любой вкус… "Эта война для меня закончилась, — твердо решил лейтенант — бывший лейтенант имперской авиации Орландо Висконти, — но я еще повоюю!!!"
Несколько дней спустя Орландо Висконти сидел за столиком в уютном швейцарском кафе по ту сторону границы. Цены здесь были откровенно грабительские, но в трофейных бумажниках оставалось еще немало банковских билетов на любой вкус, в том числе фунтов и долларов. За соседними столиками говорили по-итальянски, но Висконти не смотрел в ту сторону. Сейчас ему было неприятно общаться с соотечественниками — бывшими соотечественниками. Неприятно было осознавать, что не он один такой умный…
— Что-нибудь еще, синьор? — спросил официант на ломанном итальянском языке. Мерзавец откровенно издевался. В эти дни у него было полным-полно итальянских клиентов…
— Нет, спасибо, — Висконти демонстративно ответил по-французски. — Сколько я вам должен?
Расплатившись, он принялся бесцельно бродить по городу. Он больше не в воздухе у албанского берега — поэтому с целями было очень плохо. Допустим, денег хватит надолго, а что потом? У Висконти не было ответа на этот вопрос, поэтому он просто пытался наслаждаться тишиной и спокойствием одной из последних на Земле нейтральных стран. Ему казалось, что он попал в какой-то заповедник. Подумать только, целая страна, которая не знает, что такое война. Не знает почти сто лет! Как такое вообще возможно?!
Он даже не заметил, как произнес последние слова вслух.
— Да, несправедливо, — отозвался насмешливый голос у него за спиной. — За что только одной стране такое везение? Ты бы ведь не отказался, чтоб на твоей родине было точно так же? Да и в других странах, чем они хуже?
— Напрасные мечты, — пробормотал Висконти. — Напрасные и глупые.
— Уверен? — продолжал незнакомец. — Подумай еще раз. Я тоже когда-то думал, как ты. А вот теперь думаю иначе. Как знать, может и ты передумаешь.
— И что заставит меня передумать? — печально усмехнулся Висконти.
— Приходи сегодня вечером по этому адресу. — "По какому еще адресу?" — собирался было спросить Орландо, но тут обратил внимание на висевшую на стене афишу. — Да-да, именно по этому адресу. Там будут выступать очень интересные люди. Посидишь, послушаешь. Кто знает, быть может еще до полуночи у тебя откроются глаза, и окружающий мир заиграет новыми красками!
"Сегодня вечером в рабочем клубе лекция товарища Голдстейна, — гласила афиша. — Международное положение — вопросы и ответы…"
4. В Европе холодно, в Италии темно
Эпилог. Закрытие гештальта.
— Мой фюрер, — сказал Альберт Шпеер, — мы должны признать и принять очевидное. Они действительно пришельцы из будущего.
Еще совсем недавно Геринг рассмеялся бы над подобным заявлением… но они все — Шпеер, Канарис, Шелленберг, Мюллер, Гейдрих, даже болван Риббентроп и дегенерат Кейтель — в один голос утверждали одно и тоже. Эти красные албанцы прибыли из будущего.
— Мы провели самый подробный и доскональный анализ трофейного оружия, — продолжал Шпеер. — Танки, орудия, панцерфаусты, автоматические карабины… к сожалению, несколько албанских самолетов достались нам только в виде обломков — но мы не сомневаемся, нигде на Земле в настоящее время не производится, а что касается некоторых образцов — и не может производится ничего подобного. Не стану утомлять вас скучными подробностями, но…
— И действительно, не стоит, — согласился Геринг. — Ваш вердикт