Сейчас трудно найти сослуживцев О.К. Антонова по наркомату и спросить, каким он был чиновником, но вот конструктором он никогда не переставал быть, даже в кресле начальника главка – это точно.
Именно к этому моменту относится уникальная разработка Антонова, которая осталась в тени его последующих ошеломляющих работ, таких как «Антей» и «Мрия (Мечта»).
Разработка эта называлась КТ – крылатый танк, не более и не менее! Антонов задумал на базе легкого танка сделать боевой планер, который, будучи транспортирован к полю боя, мог бы спуститься с неба, сбросить крылья и хвост и сразу же ринуться в бой. Звучит неправдоподобно, но еще более неправдоподобным выглядит то, что Антонов эту свою идею воплотил в жизнь!
Здесь мы опускаем все подробности поиска танка, крепление к броне крыльев и хвостового оперения (попробуйте просверлите танковую башню), согласия летчиков сесть в бронированную машину, разрешение командования ПВО Москвы на полет – все это достойно отдельной главы. Но все достали, а, самое главное, нашли летчика, который согласился сесть в «стальной гроб». Им, конечно же, оказался Сергей Анохин, который впоследствии будет испытывать и многие самолеты Яковлева. Тогда, в 1942 году он еще раз подтвердил репутацию летчика, который может летать на всем, что летает, и даже на том, что летать не может.
Яковлеву за круговертью военных лет недосуг было следить за ходом эксперимента, зашифрованного литерами КТ (крылатый танк), и только много после войны он задал этот вопрос Антонову.
Рассказывает О.К. Антонов:
«Буксировал КТ летчик Михаил Нюхтиков на ТБ-3. Это был один из немногих тяжелых самолетов, оставшихся у нас – остальные все побили. Перед войной считали, что бомбардировочная авиация нам не нужна, поскольку мы на чужой стороне воевать будем. А если налетят вражеские бомбардировщики, то их наши истребители тут же отразят. Не знаю: может, это была Сталина идея, а, может, и не его, во всяком случае, такая тенденция в авиации наблюдалась. Истребители делали, а бомбардировщики – нет. Помню, в тридцатые годы на параде шли бомбардировщики большой армадой и производили сильное впечатление. Потом их производство сократили. Были еще ильюшинские дальние бомбардировщики Ил-4, много позже появился прекрасный самолет Ту-2, который Туполев делал в закрытом КБ, сидя за решеткой.
В первый полет наш КТ выпустили без обтекателей. Вообще это было дико, но мы торопились и допустили такую ошибку. И вот наш буксировщик идет на полном газу, мотор греется, и Нюхтиков видит, что продолжать полет нельзя, и дает сигнал сидящему в танке Анохину. Тот как-то увидел. Это тоже удивительно, что он научился управлять танком, осматриваясь через маленькую щель. Анохин отцепляется и направляется на ближайший аэродром – в Быково. А там была огромная охрана, и вдруг она видит, что на них летит танк – все бросились врассыпную. Анохин приземлился, запустил мотор и поехал к стоянке. Даже в таком виде можно сказать, что опыт удался…
Нужно было поставить на танк обтекатели, уменьшить его сопротивление и осуществить более длительные полеты. Но отсутствие крупных самолетов для буксировки крылатого танка помешало довести идею до боевого применения».
Вскоре после «захвата» аэродрома Быково одним-единственным танком планерный главк упразднили, и оставшемуся без работы Антонову Яковлев вновь предложил идти к нему заместителем, «а дальше видно будет».
Яковлев, будучи тонким психологом, конечно, понимал, что ни к нему в замы Антонов не хотел бы идти, ни к кому другому – тот по натуре был творец. Но признаем, что Яковлев таким ходом спас для авиастроения выдающегося конструктора, ибо он, Яковлев, в конце концов, выпустил столь же честолюбивого Антонова в самостоятельную конструкторскую жизнь. Нам нравится такая версия, она, по крайней мере, не противоречит известным фактам, хотя и противоречит байкам о том, что Яковлев каким-то образом притеснял будущего генерального конструктора О.К. Антонова.
С января 1943 года Антонов стал работать в ОКБ Яковлева. Усилиями шефа ему дали сначала комнату в коммунальной квартире, а потом маленькую квартирку в доме вблизи станции метро «Сокол».
Антонов добросовестно, как и все яковлевские конструкторы, работал в годы войны по совершенствованию боевых самолетов фирмы «Як». Вспоминает О.К. Антонов:
«Яковлев собрал много талантливых конструкторов, и КБ у него было очень хорошим, сильным. А вот работалось у него совсем непросто». Найдите человека, который работал бы в военные годы в каком-то КБ и сказал, что работалось ему легко и просто.
Где-то в эти годы в голове у Антонова родилась идея создать сельскохозяйственный самолет, и он поделился ею с Яковлевым. Александр Сергеевич выслушал своего заместителя, но особого восторга по поводу проекта не высказал: это была не его тематика.
В. Моисеев в своей книге «Его имя носят самолеты» так передает разговор Антонова с шефом:
«– Прихожу я к Яковлеву и говорю: «Александр Сергеевич, хочу на самостоятельную работу». Он сначала сделал вид, будто не слышит меня, и стал рассказывать о нашей будущей машине. Я повторяю: «Александр Сергеевич, хочу уйти на самостоятельную работу». Он спрашивает: «Надеюсь, вы не собираетесь расставаться с нашей фирмой?». Отвечаю: «Нет». Тогда он предложил: «Вот вам два города, где есть наши филиалы – Саратов и Новосибирск. Выбирайте».
Антонов выбрал Новосибирск, там помимо всего прочего был филиал ЦАГИ – Сибирский научно-исследовательский институт авиации (СибНИА), это было то, что нужно для его дальнейшей самостоятельной работы.
Яковлев отдал в Новосибирске Антонову свою квартиру, так что старт для самостоятельной работы у Антонова был вполне приличный. В Новосибирске О.К. Антонов выступал как первый заместитель А.С. Яковлева и одновременно технический руководитель СибНИА. Он привез с собой чертежи нового самолета и неукротимое желание работать.
15 октября 1945 года он получил от своего главного конструктора предварительное задание на проектирование новой машины. То был будущий Ан-2. «Однажды, – рассказывала Е.А. Шахатуни, – Яковлев вызывает меня в кабинет, где раньше никогда не бывала. Он меня очень хорошо встретил и говорит: «Вчера на коллегии министерства мы решили поручить Антонову делать его сельскохозяйственный самолет. В ближайшее время выйдет постановление. Будет и поручение создать коллектив». Причем говорил, улыбаясь, ведь он хотел этого. Но все, кто знал Яковлева, не могли поверить в то, что он кому-то дал такую возможность. «Поздравляю вас, – добавляет, – и сообщите об этом Антонову».
Потом началось оформление документации, и Яковлев на проекте самолета СХ-1 (будущего Ан-2) написал: «Т. Шишкину С.Н. Это интересный самолет, нужно его построить».
Впоследствии О.К. Антонов всегда говорил, что он многим обязан Яковлеву: «Эти шесть слов решили судьбу дела».
Антонов Олег Константинович (1906–1984) – выдающийся авиаконструктор, Герой Социалистического Труда, академик АН СССР. С юных лет увлекался авиацией. В 1924 г. построил свой первый планер. В 1924 г. принял участие во II Всесоюзных планерных соревнованиях в Коктебеле.
В 1925–1930 гг. учился в Ленинградском политехническом институте.
В 1931 г. возглавлял техническую часть Высшей летно-планерной школы и Центрального бюро планерных конструкций Осоавиахима, занимаясь постройкой планеров (серия ОКА, серия УС / «Учебно-серийный», учебный паритель «Упар»). С 1933 г. – главный конструктор планерного завода в Тушине. С 1938 года – ведущий инженер КБ Яковлева. В 1941 г. – гл. инженер планерного управления НКАП. С 1943 года – зам. главного конструктора Яковлева, в 1946-м руководил филиалом ОКБ в Новосибирске, позднее – своим ОКБ-153 (c 1952-го – киевское ГСОКБ-473, с 1966-го – Киевский механический завод, с 1984-го – ОКБ им. О.К. Антонова, с 1989-го – АНТК «Антонов»). Под его руководством были созданы: самолеты – Ан-2, Ан-14, Ан-8, Ан-12, Ан-26, Ан-22 «Антей», Ан-32, Ан-72, Ан-124 «Руслан», Ан-74, Ан-10 и Ан-24.
Часть пятаяНачало реактивной эры
Гонка. Как всегда гонка
Конец войны, когда советская авиация полностью доминировала в воздухе, принес нашим конструкторам не только законную гордость, но и один крайне неприятный сюрприз. Казалось бы, у совсем уже выдохшихся немцев в боевом строю появилась новинка, да еще какая – самолеты на реактивной тяге! Не опытные, не единичные самолеты, а нормальные боевые соединения, которые были оснащены самолетами, развивающими скорость 800–900 километров в час.
А нам ответить было нечем.
Не было даже опытных разработок. Не было конструкторского бюро, которое занималось бы разработкой реактивного двигателя.
Это было похоже на грохот той самой двери, которой, уходя, громко хлопают. У немцев было еще кое-что, что с горечью глотали победители (баллистические ракеты, например), но авиаторов угнетала мысль, что надо не просто догонять, а начинать практически с нуля.
Да, до войны запорожский конструктор Архип Люлька активно уже строил свой первый реактивный двигатель, но война заставила все забыть, и все силы были направлены на победу. Силами тех самолетов, что были освоены в серии. С добрым старым поршневым бензиновым мотором.
Да, в 1942 году капитан Григорий Бахчиванджи сделал несколько полетов на ракетном самолете БИ-1, который в далеком Билимбае строили А. Исаев и А. Березняк, эвакуированные инженеры из ОКБ В. Болховитинова. Но то все были лишь первые шаги на пути в неведомое, да и ракетный самолет на том этапе развития техники был явно несвоевременным изобретением.
Да, в то время, в конце войны, многие конструкторы пришли к идее использования ЖРД в качестве ускорителя для обычных самолетов. Это выглядело заманчиво: на взлете или же во время боя сообщить двигателю своего самолета дополнительную мощность и мгновенно увеличить скорость, догнав противника (или, наоборот, уйдя от него).