– И мы добавим, – пообещал Алешка. – Уговорим папу, и он всю милицию забастует!
И Степа опять засмеялся. Он, вообще, веселый был. Добродушный.
Юрий Иванович вернулся довольно скоро.
– До Светлорецкой, говорят, командуй. А там, мол, посмотрим. Как себя вести будешь, старый хулиган. Давай, Степа, в кабину. Отправление через двадцать минут.
– Кружным путем? – уточнил Степа, надевая фуражку на забинтованную голову.
– Ну! Там и впрямь что-то с линией. Размыло, что ли?
А я подумал: «Ничего там не размыло. Обыкновенная диверсия. Наверняка это все подстроили сообщники Котяры. Чтобы свернуть состав в нужную им сторону, на заброшенную ветку».
Мы забежали к себе в купе, обрадовать маму. И похвалились, что поедем в кабине машиниста.
Мама вздохнула:
– Ничего там не трогайте. А то еще не в ту сторону поедем.
Мы пообещали и выскочили в коридор. А Настя – за нами. И схватила Лешку за рукав:
– Леш, – зашептала она. – Я придумала…
– Что придумала? – нетерпеливо спросил Алешка – торопился занять свое почетное место.
Настя огляделась и шепнула:
– С кактусом. Чтоб скорее зацвел.
Ну, понятно – заинтересованное лицо. По «ботаникам» своим соскучилась.
– Интересно, – сказал Алешка. – А что? – и он наклонился к ней, и Настя что-то ему нашептала.
– Это мысль, – согласился Алешка. – На первой же остановке сделаем. Молодец! Иди, таблицу учи.
Глава XVСОБЫТИЕ!
Состав медленно выбирался из путаницы рельс, стрелок, всяких станционных служб, послушный рукам дяди Степы и сигналам семафоров и светофоров. Вот проплыли заслуженные красивые паровозы, вот шутливо отдал нам честь «служивый» с крыши бронепоезда, а вот рядом с нами засеменила героическая «трешка». Из ее окна высунулся наполовину Петруша и, смеясь, что-то кричал в окно купе нашего начальника. Наверное, вызывал на соревнование – кто скорей до Светлорецкой доберется.
Но вот он начал отставать, дал длинный пронзительный свисток и затрезвонил в колокол. И тут же донесся хриплый голос диспетчера:
– «Трешка»! На место! Освободи путь!
Наш состав выбрался на волю и весело застучал колесами…
На это раз мы ехали без приключений и наслаждались дорогой. По очереди вели электровоз.
По правде говоря, вели – это преувеличение. Современный локомотив – это умная и сложная машина, вся на автоматике. А вели – это значит сидели в кресле машиниста. То я, то Алешка. А дядя Степа рассказывал нам про все устройства.
Потом мы ненадолго остановились где-то в цветущей степи – пропускали встречный поезд.
Алешка тут же помчался в наше купе.
– Мам! – крикнул он. – Стоянка! Мы Настю прогуляем!
– Что значит – прогуляем? – возмутилась мама. – Выбирай выражения!
Но Алешка уже выхватил Настю из купе. И они соскочили с подножек.
А я так ничего и не понял. Догнал их, когда они, путаясь в травах, что-то искали и вовсю спорили.
– Вот этот! – показывала Настя на какой-то цветок. – Он очень милый!
– По цвету не подходит, – возражал Алешка.
– А этот подходит? – бросалась Настя к другому цветку.
– Мелкий какой-то.
– А этот?
– Вялый.
Я их слушал, как инопланетян. Щебечут, а что щебечут – попробуй пойми!
Наконец они что-то выбрали, пошептались – и тут как раз раздался свисток локомотива.
И мы помчались в вагон. А Лешка при этом что-то осторожно прятал под футболкой – придерживал одной рукой, а другой тащил за собой Настю.
Перед дверью купе они опять пошептались, Алешка ей что-то передал, она это что-то положила в кармашек и скрылась в купе.
А мы снова пошли на свой пост.
– К вечеру будем, – сказал Юрий Иванович маме. – Состав поставят на запасный путь. Я вам советую в купе остаться. В городе вам пока нечего делать. Вот как полковник вернутся…
– И мои родители, – добавила Настя.
– Пожалуй, вы правы, – согласилась мама. – В гостиницу что-то не хочется. А у вас так уютно.
Юрию Ивановичу эти слова пришлись по сердцу. А Лешка загадочно пообещал:
– А скоро еще уютнее будет.
И они переглянулись с Настей. Чук и Герда…
Мы опять торчали в кабине машиниста, когда впереди показались огни небольшого города.
– Светлорецк, – объявил нам дядя Степа. – Теперь – внимание. Слушаем диспетчера.
И он плавно и осторожно провел наш небольшой состав на запасный путь.
– Прибыли!
Поезд совсем замедлил ход и встал. И будто вздохнул с облегчением – это мягко опустились пантографы.
– Благодарю за службу! – весело сказал нам дядя Степа.
– Рады стараться! – ответили мы.
Ночь тоже прошла спокойно. На запасном пути. Правда, где-то под утро меня на секунду разбудил Алешка – спускался с полки. Ну, надо – значит, надо. И я снова уснул. И снова меня разбудил – уже утром – восторженный возглас мамы:
– О боже! Наконец-то! Сбылось!
Я свесил еще мутную со сна голову. В солнечном луче, упавшем через щель в занавесках на столик, ярко сиял на боку у кактуса нежный алый цветок. На том самом месте, где еще вчера вечером торчала грубая бородавка.
Разбуженные маминым возгласом Настя и Алешка таращились на волшебный цветок невинными глазками.
Напуганный маминым воплем, в купе ворвался Юрий Иванович. С автоматом. И сразу оценил обстановку:
– Ишь ты! Расцвел! Видать, от радости. Он, верно, местный уроженец. Прибыл, значит, на родину и расцвел. А хорош! Светится.
Цветок и вправду светился. В солнечном луче. Прямо сиял.
И мама сияла. А Настя сказала:
– Сейчас мои родители вернутся.
И – точно! Волшебный цветок! В дверь стукнули, очень вежливо:
– Можно к вам? – И вошли оба «ботаника». Такие же, как всегда, – в очках, скромные. Только у Жени под левым глазом назревал здоровенный фингал. А у Зины под распахнутой курточкой мелькала под мышкой рукоятка пистолета.
Настя бросилась к ним и по очереди на них повисела. И тут же выдала с гордостью все свои успехи, начиная от Чука и Герды и кончая «семью семь – сорок семь».
– Спасибо вам за помощь, – сказала Зина. И тут увидела цветок. – Какая прелесть! Это что-то…
Но тут ее Алешка прервал простым вопросом:
– А наш папа где?
– Скоро будет, – пообещал Женя. – Он еще немного занят.
– Знаем мы его «немного», – ответила мама. – Ой, где это вы так?
Женя тронул пальцами под глазом. Усмехнулся:
– Зинаида Петровна удружила. Я упал, а она об меня споткнулась. Каблуком.
Зина засмеялась.
– А ты не падай, где попало!
Все ясно – это результат той схватки в «Шапито», о которой нам рассказал дядя Степа.
– Давайте завтракать, – предложила мама.
И волшебный цветок тут же исполнил ее желание. В дверь опять вежливо стукнули, и появился официант с пробором и подносом, склонив голову:
– Завтрак, мадам. На шесть персон.
Мама благодарно взглянула на цветок и, наверное, с грустью подумала, что на полковника милиции его волшебной силы не хватает. Полковник появится сам, в свое время. В нужном месте. Как и положено настоящему милиционеру.
После завтрака мы с Алешкой отпросились в город. Людей посмотреть, себя показать. Мама не возражала. Она увлеченно беседовала с «ботаниками», но не сводила глаз со своего цветка.
Городок Светлорецк нам понравился. Небольшой такой, уютный, на берегу речки Светлой. И жители в нем приветливые, разговорчивые. Полно всяких киосков и обменных пунктов. И всяких казино с рулетками.
Мы пошлялись, поглазели. Потом решили взять по мороженому. Уселись за столик под пестрым зонтиком. И только принялись за мягкие вафельные стаканчики, как присоединился к нам какой-то дядька с пивом и газетой.
Он сидел напротив меня, отгородившись газетным листом. И поневоле я «с изнанки» пробегал глазами крупные заголовки. И ничего интересного не видел. А потом вдруг наткнулся: «А где же Папа?»
Понятно, что заметка меня очень заинтересовала. Я тоже не прочь был узнать – где же наш папа? Я перегнулся через столик и махом ее прочел. Обернулся к Алешке и увидел его большие глаза и открытый рот – он, оказывается, от меня не отстал.
В заметке говорилось, что «на днях краевые правоохранительные органы при содействии столичных оперативных работников задержали большую партию фальшивой валюты, в основном – долларов США, на очень крупную сумму. Проведенная операция позволила обезвредить серьезную преступную группировку. К сожалению, непосредственный руководитель, сопровождавший преступный груз из Москвы, избежал ареста. Остался в тени и главный организатор преступления, известный под кличкой Большой Папа. По имеющейся информации ему удалось скрытно перебросить в наш край и большую сумму настоящей валюты для продолжения преступной деятельности. Жаль, что он не попал в поле зрения наших доблестных сыщиков».
В последней фразе была плохо скрытая ирония. Даже издевка. Его бы туда, этого писаку, на заброшенный ночной полустанок. Или в вагон «Шапито».
Мужчина допил пиво, свернул газету и ушел.
– Дим, – Алешка быстро пришел в себя. – А ведь этот Папа в нашем поезде ехал.
– Откуда ты взял?
– Вспомни. Когда Котяра допытывался у меня, где я взял эту собачью табличку, я в шутку, чтобы он отстал, брякнул: «Папа дал!» А он даже немного испугался и стал совсем вежливым. Как котенок.
Я задумался. В Алешкиных словах был смысл.
– И я, кажется, знаю, в каком купе он вез эти доллары, – сказал Алешка. – И как зовут этого Папу.
Я даже спрашивать не стал, все равно не скажет. Алешка действует наверняка. Он не любит допускать ошибок. Маленький, но расчетливый.
Мы еще поболтались по городу и наткнулись на два объявления. Вернее, это были две афиши на здании, похожем на бывший Дом культуры.
На одной афише был нарисован рыжий тигр, похожий на Котяру, прыгающий через горящий обруч. Очень символично. Над Котярой – то есть над тигром – плясали разноцветные буквы «Шапито».
На другой афише был нарисован громадный букет цветов, перехваченный красной лентой. А на ленте написано: «Выставка цветов. Конкурс. Приглашаются все желающие попасть в волшебное царство флоры».