Древний город Йорк
Хотя север Англии славится своими курортами (Харроугейт, Скарборо) и развитой промышленностью, в особенности угледобычей, именно на севере, среди зеленых лесов и вересковых пустошей, так легко поверить в волшебство. Даже в XX в. многие англичане считали, что в Йоркшире водятся настоящие феи!
Знакомство с северным краем мы начнем с древнего Йорка (York). В 71 г. н. э. римляне выстроили здесь укрепление Эборакум, ставшее впоследствии столицей римской провинции Британия. Эборакум, или Эбрук, был резиденцией нескольких римских правителей, включая Константина Великого (272–337). Именно здесь он был провозглашен императором в 306 г. н. э. Почтить память императора можно у Йоркского собора. Придерживая меч, бронзовый римлянин задумчиво разглядывает туристов, как и он поддавшихся очарованию Йорка.
Крыша Йоркского собора
За свою долгую историю город не раз переходил из рук в руки. В VI в. он стал столицей англосаксонского королевства Нортумбрия, в 867 г. был завоеван датчанами, в 1069 г. – норманнами. Память о былых веках кажется здесь осязаемой и зримой. Старая часть Йорка окружена прекрасно сохранившейся городской стеной, а названия улиц с неизменным окончанием «гейт» напоминают о викингах («гейт» по-норвежски «улица»). Если долго бродить по переулкам, узким и кривым, с нависающими вторыми этажами, вы ощутите себя в средневековом городке. Еще чуть-чуть – и послышатся крики горластых торговцев, а по мостовой прогромыхает телега, запряженная осликом. На наше счастье, наслаждаться атмосферой древности можно без характерной вони. Особенно этому радуешься, посещая квартал Шэмблс (Shambles), где прежде располагались скотобойни. В наши дни тут находятся уютные магазины, рестораны и кафе. Вместо фунта требухи вам предложат сувенирную кружку.
Главной достопримечательностью Йорка считается кафедральный собор, один из крупнейших на севере Европы. Здесь находится кафедра архиепископа Йоркского, высшего прелата англиканской церкви после архиепископа Кентерберийского. В VII в. на месте нынешнего собора была в спешке возведена церковь, в которой принял крещение нортумбрийский король Эдвин (около 586–633). Строительство нынешнего здания собора началось в 1220 г., а церемония освящения прошла только в 1472 г. Хотя работы растянулись почти на 250 лет, результат получился гармоничным. Поперечный неф XIII в. отлично сочетается с нефом XIV в. и алтарем, завершенным в XV столетии. С центральной башни, выполненной в перпендикулярном готическом стиле, открывается вид на Йорк и окрестности. Горожане утверждают, что в ясную погоду отсюда можно увидеть даже Лидс. Насладиться панорамой могут лишь туристы с хорошей спортивной подготовкой – на башню ведет крутая лесенка.
Что только не повидал старинный собор на своем веку! Во времена Реформации, когда статуи святых вдруг оказались идолами, внутреннее убранство было почти полностью разграблено. В XIX в. злоключения собора продолжались. Он пострадал от двух разрушительных пожаров, причем один из них, в 1829 г., был следствием поджога. Звуки органа расшатали нервы безумного Джонатана Мартина, и он поквитался с ненавистным инструментом. Заодно и хоры сжег – зачем мелочиться? Благополучно пережив воздушные рейды во время Второй мировой, в 1984 г. собор вновь оказался во власти огненной стихии. Причина была более прозаичной – удар молнии. В результате пожара южный фасад лишился витражного окна, хотя большинство окон уцелели. Посетители собора и по сей день могут любоваться игрой солнечных лучей, проникающих в собор через разноцветное стекло – ярко-синее, рубиново-красное и нежно-желтое, как прозрачный мед.
Башня Клиффорд
Несколько исторических зданий Йорка связаны с религиозными преследованиями. В первую очередь это башня Клиффорд. Ее руины высятся на холме в центральной части города. В 1170-х в Йорке обосновалась большая еврейская община. Нуждаясь в кредите, местная знать привечала ростовщиков, да и сами евреи только рады были поселиться в городе, где находился королевский замок. За его стенами они рассчитывали укрыться в случае погромов, которые в те времена были отнюдь не редкость.
Ситуация обострилась в 1189 г. после коронации Ричарда I в Вестминстере. Поздравить нового государя явились лондонские евреи, но им отказали в аудиенции. Тут же поползли слухи, будто бы король отдал приказ истреблять всех иудеев, и по столице прокатилась волна насилия. Как выяснилось, такого приказа Ричард не отдавал. Более того, он приказал повесить троих погромщиков, чтоб остальным неповадно было. Но стоило королю пересечь Ла-Манш, чтобы вступить в Крестовый поход, как зверства возобновились. Антисемитские настроения добрались и до Йорка. В марте 1190 г. более 150 евреев, включая женщин и детей, спрятались в деревянном донжоне замка. Погромщиков подстрекал дворянин Ричард де Малбисс. Он задолжал еврейским банкирам крупную сумму денег, а тут такая возможность разом погасить кредит! Осада продолжалась до 16 марта, когда евреи, совсем отчаявшись, решили наложить на себя руки. Чтобы их тела не достались на поругание врагам, осажденные подожгли башню. Взяв штурмом догорающий донжон, погромщики перебили уцелевших евреев. На месте сгоревшей башни отстроили твердыню из камня, которая была разрушена в 1684 г. в результате взрыва. Поговаривают, что раз в сто лет, в годовщину чудовищной резни, башня окрашивается в багряный цвет.
Еще один мрачный эпизод связан с домом, где ныне находится часовня святой Маргарет Клитроу (1556–1586). Маргарет, жена мясника, проживала в этом квартале во второй половине XVI в., во время гонений на католиков. В 18 лет Маргарет приняла католичество, хотя ее муж так и остался членом англиканской церкви. Их дом стал убежищем для священников, каждый день здесь звучали слова латинской мессы. Именно из-за укрывательства «папистов» Маргарет арестовали в 1586 г. Во время допроса женщина отказалась признавать или опровергать свою вину, в противном случае ее близкие подверглись бы пытке. По английским законам за такое упрямство полагалась суровая кара – медленное раздавливание камнями. К эшафоту Маргарет шла босиком, отдав чулки и башмаки своей дочери в знак того, что та должна следовать по ее стопам. Преступницу раздели и уложили навзничь, руки связали и растянули по сторонам, а под шею подсунули острый камень – пускай смерть наступит поскорее. Тело женщины придавили дверью, на которую в течение 15 минут накладывали булыжники. Рука Маргарет Клитроу хранится в монастыре Св. Марии в Йорке, но место захоронения тела доподлинно неизвестно. В 1970 г. «жемчужина Йорка» была причислена к лику святых. Часовню Маргарет Клитроу часто включают в «призрачные» экскурсии по Йорку. Хотя здесь не водится привидений, гости часовни ощущают присутствие самой святой, и на них снисходит умиротворение.
Заслуживают внимания и музеи, воссоздающие историю Йорка. Один из них – центр викингов «Йорвик». В 1970-х гг. в городском районе Коппергейт было обнаружено 9 метров археологических слоев, относящихся к периоду скандинавского владычества в Англии. В торфянистой почве отлично сохранились остатки костей, раковин, обрывки ткани, а также многочисленные предметы быта. В общей сложности было идентифицировано более 40 тысяч артефактов, часть которых выставлена в центре «Йорвик».
Не менее популярным краеведческим центром является музей замка Йорк (York Castle Museum). Само здание входило в тюремный комплекс: в 1780 г. здесь открылась женская тюрьма, которую затем преобразовали в долговую. Особый интерес представляет восстановленная улица викторианской эпохи, названная Киркгейт в честь Джона Кирка, основателя музея. Вдоль живописной улочки протянулись ряды старинных магазинов, а также ломбард, полицейский участок, аптека. Любители викторианской эпохи продолжают экскурсию в бывшем паровозном депо, где ныне расположился Железнодорожный музей (National Railway Museum). Коллекция включает в себя более 100 старинных локомотивов и несметное число памятных вещей, так или иначе связанных с железными дорогами. А личный вагон королевы Виктории, утопающий в шелках и парче, напоминает скорее номер в отеле, чем обычное транспортное средство.
По Йорку в компании призраков
Йорк по праву считается одним из самых паранормальных городов Англии. Наравне с горожанами из плоти и крови здесь разгуливают привидения всех мастей. Чтобы пощекотать нервы, далеко ходить не нужно. В доме по адресу Stonegate, 35 вам поведают душераздирающую (и столь же неправдоподобную) историю о хозяйке, уморившей служанку в подвале. После заката солнца несколько эксцентричных гидов проводят экскурсии по призрачным местам. Но если вы не любитель прогулок в компании повизгивающих детей, с призраками можно познакомиться самостоятельно. Главное, знать, где их искать.
Поскольку в Йорке некогда находились римские казармы, духи легионеров до сих пор бродят по городу, появляясь то тут, то там. В 1953 г. водопроводчик Гарри Мартиндейл прокладывал трубы в подвале Казначейского дома (Treasurer's House), как вдруг услышал звуки горна. Что за чертовщина? Прямиком из стены вышла лошадь, на которой сидел понурый солдат в шлеме. За ним последовало еще несколько легионеров. Затаив дыхание, мистер Мартиндейл наблюдал, как они идут в сторону собора, причем идут на коленях! Лишь когда процессия достигла раскопанного участка посреди подвала, стали заметны их стопы. Оказывается, призраки шествовали по старинной римской дороге, погребенной под несколькими слоями земли.
Среди призраков Йорка встречаются и знаменитости. В особняке Кингз Манор (King's Manor), где некогда гостил Генрих VIII, появляется призрак Екатерины Говард, его жены, казненной по обвинению в измене. По кладбищу при церкви Святой Троицы в Гудрамгейте (Goodramgate) нарезает круги безголовый дух Томаса Перси (1528–1572). Ярый католик, Томас Перси противостоял Елизавете I. Мятежного графа в цепях привели в Йорк и казнили, а отрубленную голову выставили на шесте у ворот Миклгейт – на потеху толпе и в назидание другим ослушникам. Какой-то доброхот захоронил ее на кладбище, но дух бунтаря так и не успокоился. Он бродит среди могил и шарит перед собой руками, пытаясь отыскать утраченную голову.
Бесенок с улицы Стоунгейт
В Йорке обрели вечный приют несколько самых маленьких и оттого самых несчастных привидений. Призрачная девочка обитает в доме по адресу College Street, 5. По одной версии, эпидемия чумы выкосила всех обитателей этого дома, кроме младшей дочери. Ослабевшая девочка не могла выбраться наружу, ведь соседи заколотили дверь и намалевали на ней красный крест, предупреждая о заразе. Еще несколько дней малышка скреблась в окно, надеясь разжалобить прохожих, пока не скончалась от голода и слабости. В наши дни ее призрак появляется у окна, трогает раму и вновь исчезает.
Леденящую кровь историю рассказывают о приюте, который находился в районе Арки Бедерн (Bedern Arch) в начале XIX в. Наставник-пропойца морил голодом своих воспитанников, а их тела складывал в шкаф. Копать могилы директору было недосуг. Однако шкаф, набитый трупами, не может не отразиться на психическом здоровье. Вскоре директору почудилось, что оттуда доносятся стоны. Растеряв остатки разума, он схватился за нож и перерезал всех оставшихся сирот. Духи ребятишек задержались в этом квартале – иногда до прохожих доносится их плач, иногда веселый смех.
А вот духа с улицы Stonegate даже привидением не назовешь. Скорее это озорной бесенок. Когда-то в здании, на углу которого восседает скульптура красного черта, находилась типография. А кого, как не черта, винить в опечатках, которые нет-нет да и проскользнут у наборщика? Если бы бесенок ограничивался мелкими пакостями, это еще куда ни шло, так нет же! Он замахнулся на святое! Рядом с типографией примостилась книжная лавка, с Библией на вывеске. Каждую ночь черт вскакивал с постамента, срывал Библию и швырял ее на мостовую. В конце концов, пришлось вмешаться церковным властям, и хулиган был посажен на цепь. В таком состоянии он пребывает и по сей день, хотя улыбочка у него по-прежнему глумливая.
Труженик Лидс
Возможно, в индустриальном Лидсе (Leeds) вам будет не хватать старинных улочек Йорка, но и здесь найдется немало интересного. Еще в 730 г. летописец Беда Достопочтенный (672/673 – 735) упомянул местность Лоидис. В Средние века звучное название превратилось в Лидис, а потом уже в Лидс. В XI в. Лидс был крохотной деревушкой во владении норманнского барона Ильберта де Лейси. В 1152 г. его потомок Генри затеял строительство аббатства на берегу реки Эйр. Аббатство Кирксталл (Kirkstall Abbey) стало приютом монахов-цистерцианцев. Восемь раз в сутки братья возносили хвалу Господу, в остальное же время занимались ремеслами и коммерцией. Особенно выгодным было производство шерсти, поэтому на землях аббатства паслось около пяти тысяч овец. Даже после закрытия аббатства его здание с зияющими провалами окон привлекало романтиков со всей Англии. Величественные руины Кирксталла можно увидеть на картинах Джозефа Тернера и Томаса Гертина.
Главным богатством Лидса испокон веков была шерсть. Самое раннее упоминание о текстильной промышленности Лидса относится к 1201 г.: некоего Саймона Красильщика обвиняли в торговле разбавленным вином! Зато его коллеги, прядильщики, ткачи и красильщики Лидса, трудились на славу. К 1600 г. население городка достигло 4000 человек, а в 1661 г. был избран первый мэр. Индустриальная революция дала новый толчок промышленности Лидса. Здесь производили не только дешевое и качественное сукно, но также прядильные станки и паровые машины. В окрестностях Лидса добывали уголь, который так просто было транспортировать по Миддлтонской железной дороге, основанной еще в XVIII столетии.
Ратуша города Лидса
Новая веха в архитектуре города пришлась на викторианскую эпоху. На ниве градостроительства славно потрудился архитектор Катберт Бродрик (1821–1905). По его чертежам были построены ратуша Лидса, институт механики и знаменитая зерновая биржа с куполом. Через прозрачный купол в здание проникал солнечный свет, и купцы могли как следует рассмотреть зерно, выставленное на продажу. Но возиться с зерном – это так скучно! Не лучше ли отправиться за покупками в пассаж? На радость домохозяйкам вдоль улиц Хедроу и Бриггейт протянулись ряды фешенебельных магазинов. А в 1884 г. на рынке Киргейт появился киоск с товарами всего за один пенни. Открыл его Майкл Маркс (около 1859–1907), эмигрант из Польши. Десять лет спустя он основал магазин в Манчестере на паях с другим бизнесменом, Томасом Спенсером. Так зародилась сеть супермаркетов «Маркс и Спенсер», известных по всему миру.
Гостям Лидса можно порекомендовать несколько музеев, отражающих историю края. В первую очередь это Королевский оружейный склад (Royal Armories), куда в 1996 г. перевезли коллекцию оружия из запасников Тауэра. Не менее интересна картинная галерея. Среди прочих полотен здесь представлены картины Джона Аткинсона Гримшоу (1836–1893), который не раз писал викторианский Лидс, с утопающими в тумане улицами и призрачными силуэтами прохожих. В здании больницы Сент-Джеймс, вдали от протоптанной туристами тропы, расположился музей Тэкрэй (Thackray). На первом этаже воспроизведены улицы Лидса 1840-х гг. во всей своей антисанитарной красе. Разглядывая медицинские экспонаты вроде старинного аппарата для переливания крови, поневоле восхищаешься живучестью англичан XIX в. Через дорогу от больницы – чтобы далеко не ходить! – находится кладбище, где обрели пристанище те, кого эти методики не спасли.
Ярмарка в Скарборо
«Хочешь поехать на ярмарку в Скарборо?» – вопрошает английская баллада. Еще до открытия прославленной ярмарки городок Скарборо (Scarborough) занимал важное место в истории английского севера. Согласно «Саге о Кормаке», два брата-викинга, Торгилс и Кормак, выстроили крепость на восточном побережье Англии. За Торгилсом закрепилась кличка Заячья губа, или Скарти. Вполне вероятно, что в честь его прозвища и было названо поселение Скарборо – «Крепость Скарти». Впрочем, по данным археологов, эта местность была заселена еще в Бронзовом веке, а до пришествия викингов здесь находился римский форпост.
В 1130 г. Вильгельм Толстый, граф Омальский, построил на холме замок, который затем перешел во владение Генриха II. За свою историю замок Скарборо пережил немало осад и сражений. В 1312 г. Пьер Гавестон, фаворит Эдуарда II, скрывался здесь от разъяренных баронов, но был схвачен и казнен. Во времена Английской революции комендант замка Хью Чолми переметнулся от «круглоголовых» к роялистам, вследствие чего бывшие соратники осадили замок. Новым комендантом был назначен полковник Бойтон. Но, видимо, сама атмосфера замка воспламеняла любовь к монархии! Бойтон тоже примкнул к роялистам, что повлекло за собой очередную осаду замка. Скарборо с честью выдерживал все невзгоды, пока во время Первой мировой его не обстреляли два немецких крейсера.
Но как насчет ярмарки в Скарборо? Ее тоже нельзя забывать. Традиция городских ярмарок восходит к дохристианским временам. После установления христианства языческие гулянья превратились в церковные празднества. Время их проведения сохранилось, изменился лишь повод, а торговые палатки устанавливали прямо во дворе церкви. Если ярмарка превращалась в более солидное мероприятие, городские власти ходатайствовали к монарху о придании ей официального статуса. Именно это и произошло с ярмаркой в Скарборо – Генрих III утвердил ее в 1253 г.
Ярмарка длилась 45 дней, с августа по сентябрь. Купцы со всей Европы обменивали свои товары на английскую шерсть, выдубленную кожу, зерно и всевозможные поделки ремесленников. А где скопление народа, там и возможность заработать. На ярмарки приезжали актеры всех мастей, жонглеры, канатоходцы, не обходилось и без гадалок. Ярмарка в Скарборо просуществовала до 1788 г. Однако память о ней, как следует из баллады, сохранилась в памяти народа.
Даже без ярмарки в Скарборо было чем заняться. В 1620-х гг. здесь обнаружили целебные источники, так что город мог соперничать с другим йоркширским курортом – Харроугейтом. Со всех концов Англии сюда потянулись туристы отведать минеральной воды, а заодно и подышать морским воздухом. В конце 1840-х в Скарборо приехала Энн Бронте, самая младшая из сестер-писательниц. В ее случае даже целебные источники оказались бессильны, и в 1849 г. Энн обрела свой последний приют на кладбище при церкви Св. Марии.
Пророчица из Кнэйрсборо
Для разнообразия давайте посетим маленький городок Кнэйрсборо (Knaresborough), где захватывающие дух пейзажи сочетаются с богатой историей.
Около 1100 г. на скале, нависающей над рекой Нидд, был заложен фундамент замка Кнэйрсборо. В 1170 г. в нем укрылись убийцы архиепископа Томаса Бекета – Хью де Морвилль со товарищи. В здешнем лесу любил охотиться Иоанн Безземельный, который часто гостил в замке и не жалел денег на его укрепление. Горожане отплатили добром за королевскую милость и во время Первой баронской войны (1215–1217) встали на сторону монархии. В XIV в. большое внимание Кнэйрсборо уделял Эдуард I, а его сын, слабохарактерный Эдуард II, передал замок своему фавориту Пьеру Гавестону. Формально замок оставался королевским владением, так что деньги на его содержание выделялись из казны. В 1311 г. под давлением баронов Эдуард в который раз выслал Пьера из страны. Год спустя Гавестон тайно вернулся в Англию и встретился с королем в Кнэйрсборо перед отъездом в Скарборо. Со времен Генриха IV замок утратил свое былое значение, хотя продолжал играть важную роль в административном управлении – здесь проводились суды.
«Старейшая аптека» в Кнэйрсборо
В начале Английской революции обитатели замка примкнули к роялистам. Это решение стало для них роковым. В 1644 г., после того как пушечное ядро пробило стену, Кнэйрсборо захватили «круглоголовые». Парламент вознамерился сровнять с землей все роялистские крепости, так что замок Кнэйрсборо попал под раздачу. Как бы ни любили замок горожане, но камни, оставшиеся от разрушенных стен, они растащили довольно быстро. В хозяйстве все сгодится! Они попросили парламент лишь об одном – не сносить несколько зданий, включая Королевскую башню, идеальное местечко для тюрьмы. От прежнего величия осталась лишь та самая башня да еще несколько строений, а также подземный ход.
После подъемов и спусков по извилистым лестницам гости Кнэйрсборо могут расслабиться в куда более мирной достопримечательности – «Старейшей аптеке» на рыночной площади. Вряд ли эта аптека на самом деле старейшая в Англии, что ничуть не умаляет ее привлекательности. Аптека открылась в 1720 г., хотя само здание, с низкими потолками и массивными балками, относится к Средневековью. Когда-то на полках стояли разноцветные пузырьки с мазями и порошками, а в огромной банке лениво плавали пиявки. Аптекарь в провинциальном городке заменял и дантиста, и хирурга, и ветеринара. Увы, в наши дни вам не продадут микстуру от колик для захворавшего коня, а уж о том, чтобы вырвать зуб, и речи быть не может. На первом этаже торгуют старомодными сладостями, вроде анисовых леденцов, и фаджем – разновидностью ириса. В крошечной кофейне на втором этаже можно выпить традиционный английский чай с молоком, а заесть его булочкой «скоун» с маслом и джемом.
Но не будем рассиживаться в кафе. Ведь мы еще не осмотрели пещеру, связанную с именем «английского Нострадамуса» – матушки Шиптон. Урсула Саутейл (около 1488–1561), известная как матушка Шиптон, прославилась пророчествами местного и глобального масштаба. Поговаривали, что ее мать понесла то ли от чернокнижника, то ли от самого черта. Место для родов она выбрала не самое лучшее – пещеру. Там же роженица и скончалась, а ее новорожденная дочка вопила так чудовищно, такие гримасы корчила повитухе, что бедная женщина бросилась прочь из пещеры. Ни дать ни взять отродье Сатаны. Непонятно, у кого хватило смелости взять ведьмочку на воспитание, но кормилица для нее отыскалась. Правда, потом она сто раз пожалела, что вообще связалась с маленьким чудовищем.
Как-то раз кормилица отлучилась ненадолго, а шестимесячную Урсулу оставила в колыбели. Возвращаясь, она услышала, что из-за распахнутой двери доносятся страшные вопли. Испугавшись, женщина кликнула соседей на подмогу. Как только те вошли в дом, на шее у мужчин повисли огромные хомуты, а женщины пустились в пляс по кругу. Соседи едва ноги унесли! А когда кормилица вернулась, уже со священником, в комнате не было ни девочки, ни колыбельки. Что за напасть? В конце концов Урсулу нашли в дымоходе. Люлька сама собой висела на высоте четырех метров!
Чем старше становилась девочка, тем больше от нее было неприятностей. Горожане вздохнули с облегчением, когда в 24 года Урсула вышла замуж за плотника Тоби из Шиптона и перебралась к супругу. Со временем Урсула, теперь уже матушка Шиптон, снискала репутацию провидицы. О ней ходили самые невероятные слухи: якобы она предсказала Великий лондонский пожар 1666 г. и появление автомобилей («карет без лошадей»). Стоило только случиться какой-то неприятности, вроде обрушения моста или половодья, йоркширцы многозначительно переглядывались: «А ведь еще матушка Шиптон об этом говорила!» Первое собрание ее рифмованных пророчеств увидело свет в 1641 г. Вероятнее всего, это была литературная мистификация, но имя йоркширской ведьмы было раз и навсегда вписано в мистическую историю Англии.
Дарем – город, основанный коровой
Дарем (Durham) на северо-востоке Англии, южнее Нью-Кэстла, – поистине удивительный город. Его основателями считаются… мощи святого Катберта и серая корова! Но давайте по порядку. Катберт, нортумбрийский монах VII в., прославился добрыми деяниями. За свои заслуги он был назначен епископом острова Линдисфарна у побережья Нортумбрии. Время от времени Катберт радовал паству чудесами, и через несколько лет после его смерти монахи решили вскрыть его гроб. Вдруг тело епископа не истлело? Тогда в его святости уже не останется сомнений. Мощи оказались в превосходном состоянии, даже без намека на тлен. Раку с мощами выставили на всеобщее обозрение, и в Линдисфарн потекли толпы паломников, жаждавших узреть этакое чудо.
Как это ни прискорбно, не все гости отличались миролюбием. Прознав о растущем благосостоянии острова, в 793 г. сюда пожаловали викинги. Что смогли, унесли с собой, остальное сожгли. Но это не все. Викинги вошли во вкус и частенько наведывались на Линдисфарн, оставляя за собой дымящиеся руины. В конце концов братья не выдержали: собрали свои книги, прихватили самое дорогое – гроб с мощами Катберта – и покинули остров. Почти сотню лет монахи скитались по северу Англии, таская за собой гроб, пока в 995 г. не осели на месте нынешнего Дарема.
Но при чем же здесь корова? А вот причем! У подножья холма Уорден Лоу телега, на которой возили гроб Катберта, вдруг застопорилась. Как ни толкали ее братья, колеса словно вросли в зеленый дерн. Тогда епископа осенило – это ведь сам Катберт подает им знак. Чтобы выяснить, что именно угодно святому, монахи провели три дня в молитвах и строжайшем посте. На третий день одному из братьев было видение: к нему явился Катберт собственной персоной и попросил, чтобы гроб отнесли в местность под названием Данхолм. Монахи пригорюнились: что это за Данхолм и где его искать, никто не имел ни малейшего представления. Одна радость – телега сдвинулась с места, так что можно было ехать дальше. По дороге братья расспрашивали всех встречных о Данхолме, но никто и слыхом не слыхивал о таком местечке. После долгих скитаний им повстречались две молочницы. «Ты нигде не видела мою серую корову? – спрашивала одна из них. – Ума не приложу, куда она запропастилась!» «Как же, видела. Пасется возле Данхолма» – отвечала ее товарка. Повеселевшие братья проследовали за молочницей и нашли заветный край – скалистый берег реки Уир. Со временем «Данхолм» превратился в «Дарем», а корову-основательницу тоже не забыли – ее скульптура украшает южную сторону Даремского собора.
Мощи святого поместили в простую деревянную церковь, но в 998 г. она была отстроена в камне. Довольно скоро Катберт оказался в хорошей компании: рядом упокоились останки Св. Освальда Нортумбрийского и летописца Беды Достопочтенного. Каменная церковь уже не могла вместить всех пилигримов, и в 1093 г. епископ Вильгельм де Сен-Кале распорядился о постройке собора. Строительство велось ударными темпами: к 1096 г. были закончены хоры, к 1128 г. – стены нефа, а уже в 1135 г. – его свод. В 1538 году в рамках антикатолической кампании Генриха VIII усыпальница святого Катберта была уничтожена, а мощи, по-прежнему нетленные, перезахоронены под каменной плитой.
Внутри Даремского собора. Гравюра XIX в.
Огромный урон собору нанесли и войска Оливера Кромвеля. После битвы при Данбаре в 1650 г. Даремский собор послужил тюрьмой для солдат из разгромленной шотландской армии. Пленных шотландцев привозили в Дарем и раньше. Например, в 1006 г. даремцы отразили атаку шотландцев, взяли нескольких в плен и, в устрашение будущим захватчикам, выставили их отрубленные головы на городской стене (женщины, которые омыли и причесали головы, получили в подарок по корове – что и говорить, коров здесь всегда любили). Участь шотландцев, захваченных при Данбаре, была еще более мучительной: в соборе их держали в нечеловеческих условиях, без хлеба и воды, а выживших продали в колонии. Кроме того, войска Кромвеля разломали деревянные панели и скульптуры собора, пустив их на растопку.
Масштабная реставрация Даремского собора была проведена в XIX в., а в 1986 г. собор был признан объектом всемирного наследия ЮНЕСКО.
Усадьба тамплиеров Темпл Ньюсэм
Усадьба Темпл Ньюсэм (Temple Newsam), куда так легко добраться из Лидса, славится своей необычной историей. В 1155 г. ее хозяевами стали тамплиеры. Этот рыцарский орден был основан в 1119 г. для защиты паломников, чей путь лежал в Святую землю. Новые владельцы Ньюсэма добавили к названию усадьбы слово «темпл» – «храм». Правильно, а где еще жить рыцарям-храмовникам? Оплот тамплиеров мало чем напоминал нынешний Темпл Ньюсэм, с аккуратными лужайками снаружи и картинной галереей внутри. Имение напоминало большую конюшню. Уход за боевыми лошадьми считался приоритетной задачей, а уж люди как-нибудь перебьются. Так что обстановка в жилых помещениях была крайне скудной. Впрочем, по пастбищам бродили тучные стада овец, в амбарах не переводилось зерно, так что рыцари не голодали.
Доблесть тамплиеров внушала почтение всему христианскому миру, но их привилегии вызывали не меньшую зависть. К обету бедности рыцари относились довольно-таки халатно, так что братство храмовников наращивало богатство и мощь. В 1312 г. папа Климент V упразднил орден тамплиеров. Рыцари подверглись преследованиям, а их земли, включая Темпл Ньюсэм, были конфискованы.
Темпл Ньюсэм
После роспуска ордена йоркширское поместье несколько раз меняло хозяев, пока не оказалось во владении семейства Дарси. В 1500 г. лорд Томас Дарси начал строительство новой усадьбы, четырехстороннего здания с внутренним двориком, от которого осталось только западное крыло. Плодами своего труда Дарси наслаждался недолго. Приятель опального кардинала Уолси, он оказался замешан в мятеже 1536 г. Тогда повстанцы из Йорка протестовали против политики Генриха VIII, в частности, против закрытия монастырей. Участие в мятеже стоило Дарси головы, а его имущество поступило в распоряжение короны.
Умиротворенная атмосфера сразу улетучилась из Темпл Ньюсэма. Король Генрих передарил усадьбу своей племяннице Маргарите Дуглас, графине Леннокс (1515–1578). Именно здесь появился на свет ее сын Генри Стюарт (1545–1567), лорд Дарнли, в будущем супруг шотландской королевы Марии. Союз Марии и Дарнли, двух претендентов на престол, так рассердил Елизавету, что она отняла имение у леди Дуглас, а саму интриганку заперла в Тауэре. В который раз Темпл Ньюсэм стал королевской собственностью.
За последующие 80 лет усадьба сильно обветшала, но в 1622 г. ею занялся сэр Артур Ингрэм. Сэр Артур сколотил в Лондоне приличное состояние, даже побывал в должности придворного казначея. Планировка Темпл Ньюсэма не устраивала богатого вельможу. Хотелось, чтобы здание выглядело более открыто, более современно. По приказу сэра Артура были снесены три крыла усадьбы, а к оставшемуся пристроены еще два в форме буквы «П». Чтобы объединить все три части в единое целое, на фасаде протянулась выспренняя надпись «Слава в Вышних Богу, Отцу, Сыну, и Святому Духу, а на земле мир людям доброй воли. Да будет нашему милостивому королю честь и верное служение. Пусть процветает любовь среди его подданных, а в этом доме пусть сохранится здоровье и достаток». Эти же слова повторяли во время семейной молитвы.
В 1922 г. лорд Галифакс, дальний потомок сэра Артура, продал усадьбу с прилегающими землями городскому управлению Лидса. Гостей усадьбы приглашают осмотреть не только старинное здание с превосходной картинной галереей и коллекцией текстиля, но и действующую ферму.
Харвуд-хаус: с Барбадоса в Йоркшир
Харвуд-хаус (Harewood House) в предместьях Лидса – это фамильная усадьба семейства Ласселей, получивших в XVIII в. титул графов Харвудских. По словам Ласселей, их дальний предок приплыл в Англию с Вильгельмом Завоевателем. Однако непосредственная история Харвуд-хауса связана с тем периодом в истории Британской империи, который многие англичане не прочь позабыть.
Эдвин, первый владелец Харвуд-хауса (1713–1795), появился на свет не в Йоркшире, а на экзотическом острове Барбадос. Его отец Генри Лассель преуспел не только в политике, но и в торговле. Огромный доход ему приносили плантации сахарного тростника на островах, разбросанных в Карибском море. Но куда бы их ни заносили ветра коммерции, душой Лассели оставались в Англии. Подросшего Эдвина отослали на родину, где он отучился в Кембридже, а затем был избран членом парламента от Йоркшира. Казалось бы, таким предком, как Эдвин Лассель, можно только гордиться. Одна беда – где сахарный тростник, там, увы, и рабство. Кто-то же должен в поте лица трудиться на плантации. А рабский труд был очень дешев. Таким образом, Лассели не только выращивали сахарный тростник, но и занимались работорговлей, а также давали ссуды знакомым плантаторам, в том числе и на покупку «живого товара».
Уже в конце XVIII – начале XIX в. в Англии набирало обороты движение за отмену рабства. Популярным символом аболиционизма стала коленопреклоненная фигура негра, который протягивает скованные руки и вопрошает: «Человек ли я и брат ли?» Это изображение встречалось не только в брошюрках, которыми были запружены книжные лавки, но даже на дамских медальонах, браслетах и сумочках! Представители семейств, сколотивших состояние на работорговле, уже без былого восторга упоминали дедушку-плантатора.
Но вернемся в Англию времен Эдвина Ласселя, когда выращивание сахарного тростника считалось делом достойным и праведным. Мистер Лассель прослыл человеком бережливым, что не мешало ему мечтать об уютном семейном гнездышке, желательно в несколько этажей. К строительству Харвуд-хауса он привлек Джона Карра, ведущего архитектора северной Англии и любимца местной знати. По проекту Карра было выстроено длинное прямоугольное здание в палладианском стиле, с колоннами и нишами для классических скульптур. Строительство Харвуд-хауса началось в 1759 г., а закончилось шестью годами позже. Ландшафтным дизайном занимался Ланселот Браун, интерьерами – столичный архитектор Роберт Адам. В свою очередь, Адам привлек к работе швейцарскую художницу Анжелику Кауфман и итальянца Бьяджо Ребекка. Расписанные ими панели украшают стены внутренней галереи Харвуд-хауса.
Эдвин Лассель скончался бездетным, и поместье перешло к его племяннику Эдварду, первому графу Харвудскому. Ему выпала честь принимать в Харвуд-хаусе великого князя Николая, будущего императора всероссийского. Николай Павлович посетил Йоркшир в декабре 1816 г. Осмотрев фабрики Лидса, великий князь вместе со своей свитой наведался в Харвуд, где его ожидал роскошный прием. Встречать Николая вышло все графское семейство. В 7 вечера позвонили к обеду, причем блюда подавались на золотых тарелках с золотыми же столовыми приборами – для гостя ничего не жалко! За банкетом последовал концерт: полсотни музыкантов услаждали слух гостей произведениями Генделя.
На следующее утро граф Харвудский устроил великому князю экскурсию по окрестным деревням. Больше всего Николая впечатлило, что встреченные крестьяне всегда были при деле. Никто не отлынивал от работы, все от мала до велика трудились на благо своего лорда. Деятельный Николай отнял у одного из работников лопату и посадил несколько молодых дубов, чем очень впечатлил англичан. Те как-то не ожидали, что русский принц подсобит по хозяйству. Погостив в Харвуде, российские гости отправились в Йорк, где посетили утреннюю службу в Йоркском соборе. Уже оттуда они поехали в Шотландию навестить герцога Аргайла.
Каменный сфинкс в Харвуде
В 1922 г. Генри Лассель, шестой граф Харвудский, взял в жены дочь Эдуарда V и тем самым породнился с королевской семьей. В XX в., когда для аристократов настали тяжелые времена, его дети умело распорядились доходами и сохранили семейное состояние. Хотя Лассели по-прежнему проживают в Харвуд-хаусе, им пришлось потесниться: усадьба с прилегающим парком и садом привлекает толпы туристов. А самым маленьким гостям больше всего нравятся не роскошные интерьеры или кухня Викторианской эпохи, а пингвины, которые плещутся в огромном бассейне. После экскурсии по дворцу и парку так приятно присесть на скамеечке и полюбоваться на этих неожиданных обитателей английского поместья.
Касл-Говард – поместье трезвенников
Название Касл-Говард (Castle Howard) обманчиво: йоркширская усадьба не является замком как таковым, т. е. зданием, сочетающим жилые и оборонительные функции. Поддерживая традиции, английская знать называла так свои дома, построенные уже после эпохи замков. Не остался в стороне и Чарльз Говард (1669–1738), первый владелец усадьбы.
Судьба всегда благоволила к Чарльзу Говарду, третьему графу Карлайлу. Он вовсю занимался политикой от партии вигов, в 1689 г. стал членом парламента, затем исполнял обязанности первого лорда казначейства. К 32 годам его положение упрочилось настолько, что Чарльз мог подолгу отлучаться из столицы, не опасаясь козней завистников. Но в родных пенатах графу недоставало уюта. Новые времена требовали архитектурных новшеств, и Чарльзу захотелось построить дворец в стиле барокко, равного которому не будет во всей Англии!
Сначала Чарльз обратился к архитектору Уильяму Талману, но джентльмены повздорили из-за финансов. Тогда граф принял смелое решение – задействовать своего приятеля Джона Ванбру. Необычность ситуации заключалась в том, что Ванбру, автор комических пьес, увлекался архитектурой, но скорее на любительском уровне. А поручить «строительство века» недоучке – это чистой воды безумие! Но Говард не боялся рисковать. В помощь Ванбру он нанял Николаса Хоксмура, помощника самого Кристофера Рена. Творческий тандем оказался на редкость плодотворным. Дерзкие замыслы драматурга в сочетании с безупречной техникой архитектора оправдали все надежды.
Проект усадьбы включал в себя элементы, несвойственные английской архитектуре того периода. Центральную часть дворца венчал огромный купол, при том, что купола еще не начали появляться на церквях, не говоря уже о домах знати (купол собора Св. Павла пока что не был достроен). В 1709–1712 гг. венецианец Джованни Антонио Пеллегрини расписал фресками купол и стены холла. К 1713 г. строительные работы завершились, но Ванбру с Хоксмуром так привязались к своему детищу, что продолжали украшать его вплоть до конца своих дней. Особое внимание они уделяли садово-парковому комплексу. Ванбру спроектировал павильон «Храм Четырех Ветров», Хоксмур чдобавил мавзолей, пирамиду и обелиск.
Купол Касл-Говарда
Очень лестно о Касл-Говарде отзывался Гораций Уолпол: «Откуда же мне было знать, что я увижу одновременно и дворец, и город, и крепость с храмами на возвышениях и лесами, достойными приютить друидов, с рощами на холмах, с великолепнейшей лужайкой, что простирается до горизонта, и мавзолеем, в котором хочется быть похороненным заживо! Огромные дворцы встречались мне и прежде, но столь величественные – никогда».
Самыми эксцентричными жильцами Касл-Говарда считаются Джордж (1843–1911), девятый граф Карлайл, и его супруга Розалинда (1845–1921), урожденная Стенли. Джордж Говард был талантливым художником и оставил немало иллюстраций к балладам, песням и сказкам. Пока граф стоял за мольбертом, хозяйством заправляла его жена. Бережливость графини доводила слуг до белого каления. Она отменила старинный обычай, по которому огарки свечей доставались дворецкому. Она прогнала всех лакеев, а на их место наняла горничных гренадерского роста. В заграничных разъездах ей ничего не стоило собрать чемоданы и покинуть отель, если за освещение номера требовали дополнительную плату.
За хлопотами по хозяйству графиня не забывала о своем общечеловеческом долге. Она активно боролась за самоуправление Ирландии и женскую эмансипацию, но ее идеей фикс оставалась трезвость. В 1903 г. Розалинда даже возглавила Национальную женскую ассоциацию трезвости. Джордж Говард, который и сам капли в рот не брал, поддерживал начинания жены. Зато на трезвенников взъелись крестьяне – еще бы, ведь Говарды закрыли все пабы на своих землях. О графине поползли злобные слухи – будто бы она опустошила погреба и вылила в озеро драгоценное вино. В опровержение домыслов, графиня сообщила журналистам, что избавилась от испорченного вина и что «даже алкоголик в пьяном угаре не пригубил бы эту смесь плесени и вонючей жижи». Нужно ли говорить, что никто ей не поверил?
Несмотря на воинственную трезвость Говардов, атмосфера в их доме была далека от благолепия. Не доверяя частным школам, графиня обучала своих 11 отпрысков на дому. Детям разрешено было лазить на крыши, кататься на пони без присмотра грума и водить дружбу с крестьянскими детишками. Пример Говардов подтверждает, что какими бы ни были принципы родителей, дети все равно пойдут наперекор. К вящему ужасу матери-либералки, ее старший сын взял в жены девицу из семейства тори. Другой сын поехал сражаться с бурами (матушка, конечно же, была на их стороне).
Замок Бамбург
Поскольку супруги возражали против английской системы наследования, когда все состояние переходит старшему сыну, они оставили земли своей старшей дочери Мэри. Завещание стало шоком для всех детей. Особенно удивилась Мэри, жена оксфордского профессора. Раз уж ей не хотелось взваливать на себя такое бремя, да еще и в послевоенные годы, решено было разделить владения. Касл-Говард отошел к Джеффри Говарду, который затем передал его своему сыну Джорджу.
В 1940 г. существование дворца оказалось под угрозой. 9 ноября в юго-восточном крыле вспыхнул пожар. Пламя охватило половину дворца, включая центральный холл и жемчужину Касл-Говарда – купол с фресками. Тушить пожар сбежался весь персонал вместе с эвакуированными школьницами, которых на время войны поселили во дворце. Коллекция живописи была хотя бы частично спасена, хотя интерьеры выглядели удручающе. Оценив масштаб разрушений, Джордж Говард все-таки взялся за реставрацию, которую его дети продолжают и поныне. Свой вклад можете сделать и вы, купив билет в этот чудесный дворец.
В наши дни Касл-Говард, вернувший свой былой блеск, привлекает не только туристов, но и съемочные группы. В 1981 г. здесь был снят сериал по мотивам романа Ивлина Во «Возвращение в Брайдсхед», а в 2008 г. последовал его ремейк.
Бамбург – замок из баллады
Воздвигнутый на базальтовой скале в Нортумберленде, замок Бамбург (Bamburgh Castle) возвышается над песчаными дюнами и свинцовыми водами Северного моря. В VI в. короли Нортумбрии избрали эту местность для своей столицы. Ида, король англов, начал строительство крепости, ставшей со временем не только центром королевства, но и средоточием христианской веры в языческом краю. После смерти Иды крепость перешла к его внуку Этельфриту. За особую кровожадность летописец Беда Достопочтенный называл его «прожорливым волком». Хотя Этельфрит с удовольствием грабил соседей, мужем он был заботливым. Король подарил крепость своей жене Беббе, в честь которой укрепление переименовали в Беббабург. Отсюда и возникло ее современное название – Бамбург.
В 634 г. королем Нортумбрии стал Освальд, снискавший всеобщую любовь своей щедростью и набожностью. Королю не терпелось обратить своих подданных в христианскую веру, и с этой целью он пригласил в Нортумбрию миссионера Айдана. О короле и священнике ходило немало легенд. По одной из них, Освальд и Айдан мирно обедали в Бамбурге, как вдруг в залу вбежал гонец. Оказалось, что у ворот замка столпились нищие. Добрый король приказал вынести им мяса на серебряном блюде, а само блюдо разломать и раздать нищим драгоценные обломки. Тогда Айдан взял короля за правую руку и благословил: «Пусть эта рука никогда не истлеет!» В 642 г. Освальд пал в сражении с Пендой, правителем соседней Мерсии. Голову и руки Освальда отрубили и насадили на колья. Но соратники Освальда вернули эти реликвии и сохранили правую руку в часовне Бамбурга. Рука так и не истлела!
Нападения викингов в конце IX в. значительно ослабили Нортумбрию, и замок Бамбург пришел в запустение. В XI в. в Бамбурге обосновались норманны. Для них замок имел стратегическое значение, ведь отсюда удобно было делать набеги на Шотландию. В 1095 г. хозяин Бамбурга Роберт де Моубрей присоединился к восстанию против Вильгельма II, чем навлек на себя королевский гнев. Короля Вильгельма прозвали Рыжим за огненную шевелюру, но и характер у него был под стать.
Король Генрих III
Королевские войска окружили Бамбург, а чтобы поскорее разделаться с мятежниками, начали строить осадную башню. Деревянные башни на четырех колесах обеспечивали штурмующим доступ на крепостную стену. Свою башню шутники-строители называли «Злой сосед». Пока они стучали топорами, защитники замка насмехались над ними, как могли, однако нервы у всех были на пределе. Первым не выдержал де Моубрей. Он бежал через потайной ход, но был пойман и взят в плен. Оборону замка продолжила его жена Матильда и племянник Морел. Лишь после того как Вильгельм пригрозил ослепить графа, женщина сдала замок. Так Бамбург стал собственностью английской короны.
В XII в. Бамбург был частично перестроен, а его стены укреплены. Комфортом замок не отличался: по коридорам гуляли сквозняки, а в комнатах было не продохнуть от дыма, ведь вместо дымоходов обходились отверстиями в крыше. Наконец в 1221 г. юный Генрих III позаботился о благоустройстве Бамбурга. К Великой башне пристроили просторный холл с отдельными комнатами для мужчин и женщин. Обитателям замка были не страшны и пронизывающие северные ветра: в окна вставили стекла, а в помещениях установили камины с дымоходами. Неприступная крепость сразу же стала уютнее.
Во время Войны Алой и Белой розы в замке укрылся король Генрих VI, принадлежавший к дому Алой Розы – Ланкастеров. Но даже мощные крепостные стены не помеха новым технологиям. Граф Уорик, сторонник Эдуарда IV, осадил замок и обстрелял его артиллерийским огнем. Стенам были нанесены серьезные повреждения. Король Генрих в панике бежал, а Бамбург навеки утратил репутацию несокрушимой крепости.
В 1610 г. Бамбург вновь стал частным владением – Яков I подарил его смотрителю Клаудиусу Форстеру в награду за верную службу. Подарочек был сомнительного свойства. Замок успел обветшать, а небогатый Форстер не мог его отреставрировать. Руины унаследовала Дороти Форстер, супруга Натаниеля Крева, епископа Даремского. Хотя муж был старше Дороти на 40 лет, супруги жили душа в душу. А после смерти жены епископ восстановил ее любимый замок Бамбург.
Несколько раз Бамбург менял владельцев, пока в 1894 г. его не приобрел лорд Армстронг, промышленник и изобретатель. Он отреставрировал замок, установил там отопительную систему, провел электричество, причем за счет гидроэлектростанции, которую сам же и сконструировал. В древнем замке наконец-то появился современный комфорт.
Самым известным призраком Бамбурга, а их здесь немало, называют Леди в розовом. При жизни она была нортумбрийской принцессой, которую угораздило влюбиться в простолюдина. Король отослал ее возлюбленного за море на целых семь лет. Чем дольше длилась разлука, тем сильнее тосковала принцесса. Чтобы охладить ее чувства, отец пошел на хитрость. Он сказал, что в заморской стране юноша женился на другой. Зачем горевать об изменщике? Но принцесса загрустила еще пуще. В отчаянии отец послал за портнихой и велел сшить платье розового цвета, который так любила его дочь. Быть может, обновка ее обрадует? Все-таки барышни падки до нарядов. Когда платье было готово, принцесса надела его, а потом спрыгнула с башни, разбившись о скалы. С тех пор каждые семь лет ее призрак появляется в Бамбурге и скользит к побережью – высматривать своего любимого.
Замок Бамбург фигурирует и в английской балладе о Змее Лейдли – пожалуй, самой необычной истории о битве с драконом. В песне поется, что король привез в Бамбург новую жену, которая сразу же возненавидела свою падчерицу Маргарет. Колдунья обратила девушку в дракона, пообещав, что чары развеются, только если Маргарет поцелует ее брат, Чайлд Уинд. Но брат воевал на чужбине, так что Маргарет не надеялась на спасение. Свое логово дева-дракон устроила в пещере на побережье, но ее яд оказался настолько смертоносным, что на многие мили вокруг зачахли посевы. Когда Уинд услышал печальные вести, он сразу поспешил домой. При виде рыцаря дракон заговорил человеческим языком и взмолился о трех поцелуях. Вместо того чтобы пронзить чудище мечом, рыцарь трижды поцеловал его. Извиваясь, змей уполз в пещеру, а вышла оттуда уже красавица Маргарет. Злобную мачеху Чайлд Уинд превратил в жабу. По легенде, эта жаба обитала в колодце у западной стены Бамбурга и раз в семь лет нападала на молоденьких девиц.
Уитби, где Дракула явился Брэму Стокеру
Старинный англосаксонский порт Уитби (Whitby) расположен в устье реки Эск на восточном побережье Северного Йоркшира. Узкая гавань втиснута между двумя скалами, Восточной и Западной. На Восточной возвышаются руины аббатства Уитби, основанного Св. Хильдой в VII в. В 667 г. аббатство сыграло важную роль в церковной истории. Здесь встретились представители кельтской и римской католической церкви с целью договориться о дате проведения Пасхи. В 867 г. аббатство разграбили датчане, а отстроили его уже норманны. Как и прочие монастыри по всей Англии, аббатство пришло в запустение после антикатолической кампании Генриха VIII. Когда ирландский писатель Брэм Стокер (1847–1912) посетил Уитби в 1890 г., его взору предстал поросший мхом остов церкви. На решение Стокера пригласить Дракулу именно в Уитби повлияла и местная легенда о духе Св. Хильды, который скользит среди руин, а в ненастную погоду приводит корабли в надежную гавань. Во время одного из своих ночных загулов героиня Стокера Люси тоже предстает перед своей подругой в образе «леди в белом». Неподалеку от аббатства находится кладбище при церкви Св. Марии, по которому совершают променад героини «Дракулы».
Кладбище с видом на руины аббатства Св. Хильды
Помимо руин, кишащих привидениями, у Стокера была еще одна причина остановить выбор на Уитби. Этот город связан с викторианским культом смерти.
Вслед за похоронами в Англии XIX в. наступало время для траура. Семье покойного надлежало воздерживаться от приемов, балов и прочих развлечений. Особое внимание в период траура уделяли одежде. Во время самого строгого траурного периода вдовам разрешалось носить украшения исключительно из гагата, который как раз и добывали в Уитби. Гагат – это разновидность каменного угля, с цветом от темно-синего до черного. При полировке у него появляется яркий блеск. В Уитби гагат добывали из близлежащих скал, иногда собирали на берегу после отлива. В 1870–1872 гг., на пике траурной моды, обработкой гагата в Уитби занимались полторы тысячи мужчин и мальчишек. Из черного лоснящегося камня вырезали ожерелья, броши, браслеты, кольца, серьги и подвески всех форм и фасонов в виде цветов, насекомых, птиц. С наступлением XX в., когда строгий траур пошел на спад, ювелирная промышленность Уитби постепенно угасала. Но украшения из черного камня в викторианском стиле продаются в Уитби и в наши дни.
Поклонники вампирской литературы совершенно заслуженно называют Уитби «родиной Дракулы». Еще до визита в приморский город Брэм Стокер начал черновик романа, однако работа продвигалась медленно. Летом 1890 г. Стокер вместе с женой и сыном решил отдохнуть на побережье, и в качестве курорта был выбран Уитби. Семейство поселилось по адресу Ройал-кресент, 6, в уютном домике на Западной скале. Печальная атмосфера Уитби, траурного центра Великобритании, пришлась Стокеру по душе. Здесь у писателя произошел творческий прорыв. В городской библиотеке он обнаружил книгу Уильяма Уилкинсона «Отчет о княжествах Валахия и Молдавия» (1820 г.). Ранее Стокер собирался называть своего злодея попросту «Вампир», но после прочтения книги решил сменить его имя на «Дракула». Согласитесь, граф Дракула звучит гораздо благороднее, чем граф Вампир. Так что можно с чистым сердцем заявить – Дракула родился именно в Уитби!
С шестой по восьмую главу романа события разворачиваются в Уитби. Навестить свою подругу Люси приезжает Мина, главная героиня романа. Мина обеспокоена тем, что от ее жениха Джонатана Харкера, уехавшего по делам в Трансильванию, до сих пор нет вестей. Вместе девушки прогуливаются по кладбищу у церкви Св. Марии на Восточной скале. Через некоторое время в городе происходит трагедия: российский корабль «Деметра», на борту которого в ящике с землей покоится Дракула, терпит крушение у берегов Уитби. По словам свидетелей, в момент крушения с палубы спрыгнул огромный пес. С тех пор Люси не знает покоя. По ночам она впадает в транс и бродит по окрестностям, и одной такой ночью Мина находит ее на кладбищенской скамье. Над Люси нагибается темная фигура не то зверя, не то человека, его красные глаза полыхают огнем. Несмотря на все старания подруги, Люси обречена и вскоре сама превратится в дитя ночи.
Эпизод с кораблекрушением «Деметры» основан на реальном событии. 24 октября 1884 г. в гавани Уитби действительно потерпел крушение российский корабль, только назывался он «Дмитрий». Все места, описанные в романе, тоже вполне реальны и существуют по сей день. Желающие пройтись по «тропе Дракулы» могут начать экскурсию с мемориальной скамьи Брэма Стокера на Западной скале, установленной перед домом, где останавливался писатель. Отсюда можно спуститься к причалу, пройтись по старому городу и подняться на Восточную скалу. Таков был маршрут перепуганной Мины, когда она искала свою пропавшую подругу. С кладбища у церкви Св. Марии открывается отличный вид на гавань, а если летней ночью засидеться допоздна, то можно услышать, как шелестят летучие мыши над головой… И кто знает? Быть может, в ночи опять вспыхнут красные очи и послышится соблазнительный шепот графа-вампира.
В гостях у сестер Бронте
Поклонники английской литературы называют запад Йоркшира «краем Бронте». Здесь провели большую часть жизни три сестры-писательницы – Шарлотта (1816–1855), Эмили (1818–1848) и Энн Бронте (1820–1849).
Хотя Патрик Бронте, отец семейства, не блистал литературными талантами, дочери переняли его упорство и трудолюбие. Уроженец Ирландии, Патрик проделал путь от босоногого крестьянского паренька до выпускника Кембриджа и англиканского пастора с собственным приходом. Между делом он сменил ирландскую фамилию «Бранти» на более благородную «Бронте». В 1812 г., уже будучи в Йоркшире, Патрик Бронте повстречал свою будущую жену Марию Брануэлл, учительницу в школе для мальчиков. Хрупкая Мария родила мужу шестерых детей. Старшие дочери, Мария и Элизабет, появились на свет в Хайтоне, Йоркшир, а Шарлотта, Патрик Брануэлл, Эмили и Энн уже в Торнтоне, где Патрик Бронте получил свой первый приход. Дом на Маркет-стрит, где засияли звезды английской литературы, ныне украшает мемориальная доска.
Шарлотта Бронте
Приход в Торнтоне был бедным, жалование Патрика Бронте довольно скудным – около 120 фунтов годовых. С такими доходами семья едва дотягивала до нижней планки среднего класса. Пришлось задуматься о новом, более привлекательном приходе. Им оказался Хауорт (Haworth), куда семейство перебралось в апреле 1820 г.
Переезд не оправдал ожиданий. Приютом Бронте стал унылый дом на окраине вересковой пустоши, с убогим палисадом и окнами с видом на кладбище. Ежедневное созерцание могил, вкупе со страшными байками служанки Табби, навевало мысли о призраках и черных псах, предвестниках смерти. Атмосферой умирания был пропитан сам воздух Хауорта, чье население, включая детей, надрывалось на текстильных фабриках. Средняя продолжительность жизни составляла 26 лет! Положение усугублялось отвратительным качеством воды – в систему водоснабжения просачивались сточные воды с кладбища.
Вскоре после переезда Мария Бронте скончалась от рака. Позаботиться о детях приехала ее сестра, Элизабет Брануэлл, особа строгая и неуживчивая, но вместе с тем добросердечная. С первого же взгляда она невзлюбила Хауорт, но задержалась ради своих племянников.
Пока дочери подрастали, Патрик Бронте все чаще задумывался об их будущем. Сам он не мог обеспечить дочерям богатое приданое, так что на выгодную партию рассчитывать не приходилось. Девочкам была одна дорога – в учительницы или гувернантки. На работающих женщин в Англии XIX в. посматривали косо. Вместе с тем профессия гувернантки считалась подходящей для небогатой образованной девушки – обучение детей не приравнивалось к физическому труду как таковому. Проблема заключалась в том, что женские пансионы стоили недешево. Поэтому мистер Бронте принял роковое решение: отдал старших дочерей в школу для сирот и детей обнищавшего духовенства. Знал бы он, во что обойдется такая экономия!
Кован-бридж – это черное пятно на карте «края Бронте». В июле 1824 г. в ланкаширскую деревушку уехали Мария и Элизабет, в августе того же года – Шарлотта, в ноябре – шестилетняя Эмили. Свои впечатления о школьных годах Шарлотта Бронте описала в романе «Джен Эйр». Школа Кован-бридж стала прототипом Ловудского приюта, куда по злой воле своей тетки попала маленькая Джен. На первом этаже располагались классные комнаты, на втором – спальни учениц. Зимой девочки вскрикивали, вступив босыми ногами на каменный пол, летом задыхались в затхлых комнатенках. Кормили учениц просто отвратительно. На столах регулярно появлялось скисшее молоко из грязных кастрюль, подгоревшая овсянка, пироги с комками прогорклого жира, а также рис, сваренный на дождевой воде. Создается впечатление, что в своем романе Шарлотта Бронте смягчила краски, дабы не пугать нервных читателей. Воспоминаниями о Марии и Элизабет, мужественно переносивших все невзгоды, навеян образ Элен Бернс в романе «Джен Эйр». Но в 1825 г. старшие сестры Шарлотты скончались от туберкулеза. Смерть старших дочерей так впечатлила отца, что он забрал Шарлотту и Эмили из пансиона и дал себе зарок не повторять таких экспериментов.
Со временем жизнь в Хауорте стала не просто терпимой, но даже интересной. Окружающий мир остался прежним, но изменились сами дети Бронте. В свободное от занятий время писали пьесы для домашнего театра, издавали литературный журнал, выдумывали волшебные миры и населяли их персонажами. И пускай за окном нависали свинцовые тучи или завывала вьюга. В пасторском домике Шарлотта и Брануэлл обсуждали политику своего волшебного мира – Ангрии, – в то время как Эмили и Энн записывали последние происшествия в государстве Гондал. А Хауорт, такой неприветливый при первом знакомстве, теперь казался твердыней, где можно укрыться от всех бед.
Церковь в Хауорте
Последовав примеру сестры, в 1835 г. Эмили поступила в школу Роухэд, но вскоре затосковала и вернулась в Хауорт, где жила почти что безотлучно. В 1838 г. она вновь покинула дом, чтобы попытать счастья в школе Лоу Хилл возле Галифакса. Неблагодарная работа учительницы совсем не подходила Эмили. Девушка продержалась там всего несколько месяцев, а перед отъездом заявила ученикам, что дворовая собака милее ей, чем любой из них. Вторая отлучка выпала на 1842 г. Вместе с Шарлоттой Эмили отправилась в Брюссель совершенствовать знания в пансионе супругов Эже. Впрочем, поездка была напрямую связана с Хауортом. По возвращении в Англию сестры намеревались открыть там собственную школу.
Эта затея тоже не увенчалась успехом, зато Бронте преуспели на литературном поприще. Под псевдонимами Каррер, Эллис и Эктон Белл девушки издали несколько романов, которые – хотя и не сразу – принесли им мировую славу.
К сожалению, Эмили так и не успела насладиться успехом «Грозового перевала». Простудившись на похоронах брата Брануэлла, она слегла с горячкой и скончалась в Хауорте 19 декабря 1848 г. Энн Бронте, автор романов «Агнесс Грей» и «Незнакомка из Уайлдфелл Холла» была единственной из сестер, чей последний вздох отлетел вдали от хауортских стен. Весной 1849 г. она умерла от туберкулеза в приморском курорте Скарборо. 31 марта 1855 г. в Хауорте умерла последняя из сестер, Шарлотта. Причиной ее смерти, скорее всего, стал туберкулез – проклятие семьи Бронте – в сочетании с тяжелым токсикозом (за год до смерти Шарлотта вышла замуж за Артура Белла Николса, помощника ее отца). Подобно усадьбе Грозовой Перевал, Хауорт не отпускает тех, кто так любил его при жизни.
Уже в конце XIX в. дом-музей Бронте привлекал толпы туристов, в том числе из-за океана. В настоящее время музей все так же открыт для публики. Постоянная экспозиция включает в себя мебель, картины, книги и рукописи семьи Бронте. Здесь же находится крупнейший в мире архив их писем.
Край Джеймса Хэрриота
Альтернативой мрачноватому «краю Бронте» может стать «край Джеймса Хэрриота». Читатели по всему миру связывают Йоркшир с веселым ветеринаром и его пациентами всех пород, мастей и расцветок. Джеймс Альфред Уайт (1916–1995), писавший под псевдонимом Джеймс Хэрриот, родился в Сандерленде на севере Англии, однако почти полвека прожил в йоркширском городке Тирск (Thirsk). По словам самого писателя, его край начинается в Пеннинских горах на западе, охватывает возвышенность Йоркшир-Дейлз (Yorkshire Dales) вместе с вересковыми пустошами и простирается до рыбацких деревушек на побережье Северного моря. Районы угледобычи на юге Йоркшира, как, впрочем, и фабрики Лидса, мало интересовали ветеринара.
Разъезжая по графству, Хэрриот встречал чудаковатых фермеров и нередко попадал в забавные ситуации. Накопленный опыт и наблюдения легли в основу его книг, включая популярнейшие «О всех созданиях – больших и малых» и «О всех созданиях – прекрасных и удивительных». Хэрриоту удалось запечатлеть старый Йоркшир, очаровавший его с первого взгляда, описать быт фермеров, включая «ветеринарию от сохи», и сохранить память об ускользающем укладе жизни, который вот-вот развеет ветер перемен. Музей Джеймса Хэрриота находится в Тирске, откуда рукой подать до национального парка Северного Йорка. В музее представлены интерьеры, задействованные в съемках сериала «О всех созданиях – больших и малых», а также ветеринарные инструменты и предметы фермерского быта.
Озерный край – приют поэтов-романтиков
Озерный край (Lake District) – это национальный заповедник в Камбри на западе Англии и одно из любимейших мест отдыха англичан. В 2009 г. заповедник посетили 8 миллионов туристов, потратив на свои развлечения около 600 миллионов фунтов стерлингов. В Камбрию гостей влекут не только горные вершины, которые отражаются в зеркальной поверхности озер, но и литературная слава Озерного края. Здесь черпали вдохновение поэты Озерной школы – Уильям Вордсворт (1770–1850), Сэмюэл Тейлор Кольридж (1772–1834) и Роберт Саути (1774–1843).
В XVIII и XIX вв. англичане поддались очарованию Камбрии. В значительной мере этому способствовала близость Озерного края к Манчестеру, превратившемуся из скромного торгового городка в промышленный гигант. У стремительной метаморфозы имелись и отрицательные последствия. Над Манчестером повисла такая густая пелена дыма, что горожане практически не видели солнца. Тогда-то они и потянулись в нетронутые уголки Камбрии, чтобы отдохнуть от городского гама и прочистить легкие от копоти.
Озерный край
Кого-то привлекали пешие прогулки вокруг озер, другие рвались в горы. Перед утомительным походом следовало вдоволь наесться, ведь неизвестно, когда в следующий раз получится перекусить. Капитан Джозеф Бадворт, исходивший Камбрию вдоль и поперек, так описывал кушанье, которым его в 1792 г. потчевали в Грасмере: фаршированная щука, вареная курица, телячьи отбивные и ветчина, бобы и бекон, капуста, горох и картофель, густо сдобренный анчоусовым соусом, а также хлеб с сыром, овсяные лепешки с вареньем из крыжовника и миска густых сливок. Вот он, настоящий английский завтрак! Не чета нынешним.
Другим популярным развлечением было катание на баржах по озерам. С собой туристы захватывали мушкеты и ружья, а иногда и маленькие полевые пушки. Зачем? Неужели для того, чтобы отбиваться от пиратов? Или того хуже – от назойливых торговцев сувенирами? Но нет, огнестрельное оружие применяли в куда более мирных целях. Из пушек палили, чтобы послушать горное эхо. Отзвук выстрела отражался от каждой скалы, доносился из каждой пещеры, прежде чем раскатиться по долине и умолкнуть, но лишь на мгновение! Вновь раздавался грохот, и еще, и опять! Если правильно развернуть пушку, эхо можно было слушать 7–8 раз. Хозяева постоялых дворов неплохо зарабатывали, сдавая напрокат лодки и пушки. Поскольку развлечение пользовалось спросом, они без зазрения совести взвинчивали цены. Недаром ведь Роберт Саути называл английское эхо «самой дорогостоящей забавой путешественника».
Уильям Вордсворт
Сэмюэль Кольридж
Славу Озерному краю принес поэт-романтик Уильям Вордсворт, родившийся в кембрийском городке Кокермаут. Год спустя, под Рождество, в том же доме на центральной улице появилась на свет его сестра Дороти, вечная спутница Уильяма. Первым потрясением в безмятежной жизни Уильяма стала смерть матери. Вечно занятый отец не справлялся с пятью детьми, так что пристроил их как мог – кого к родственникам, кого в пансион. Восьмилетнего мальчугана отправили учиться в Хоуксхэд. Казалось бы, именно так начинается повесть об унылых школьных годах, наполненных побоями и зубрежкой. Но Уильяму повезло – учителя поощряли его увлечение поэзией. Да и жил он не в стенах пансиона, а у пожилой семейной пары, которая в нем души не чаяла. Для Уильяма ничего не стоило улизнуть ночью из дома и отправиться гулять по холмам. Как-то раз он украл ялик и уже заплыл на середину озера, как вдруг тень от огромной скалы заставила его вздрогнуть от страха. Воришке почудилось, будто сама природа, величественная, непостижимая, следовала за ним по пятам. Свои детские переживания Вордсворт описал в поэме «Прелюдия».
После смерти отца Уильям поступил в Кембридж, но успехов там не добился. В Кембридже делали упор на математике, Вордстворт же не ладил с сухими цифрами. Забросив учебу, он отправился в гранд-тур по Европе. В 1795 г., получив крупную сумму от своего почитателя, Вордсворт осуществил давнюю мечту – поселился в Лондоне. Там он встретил двух других начинающих поэтов, Сэмюэля Кольриджа и Роберта Саути. Юные идеалисты собирались уплыть в Пенсильванию, чтобы там, на американских просторах, основать общину вольнодумцев. Задумка потерпела крах, друзья разругались, и Кольридж последовал за новым знакомым в Озерный край.
Вместе они написали стихотворения для сборника «Лирические баллады», изданного в 1798 г. Вместо напыщенных фраз Кольридж и Вордсворт обошлись простым, приближенным к разговорному языком, и «Лирические баллады» стали сенсацией.
После непродолжительных отлучек Вордсворт всегда возвращался в родные края. С 1799 по 1808 г. вместе с сестрой Дороти он снимал «Голубиный коттедж» в Грасмере (Grasmere). И хотя в коттедже было тесновато, из окон открывался изумительный вид на долину и озеро, а вдали виднелись очертания холма Хелм Крэг. Дороти совмещала обязанности секретаря, кухарки и экономки для своего прославленного брата. Она готовила ему обеды и чинила белье, выхаживала его во время болезней и подбадривала в тягостные минуты. Однажды во время прогулки по холму Эусмер Вордсворты заметили поросль нарциссов, которые, как записала впечатлительная Дороти, «смеялись вместе с ветром, дувшим на них с озера». Перечитав ее дневниковую запись, Вордсворт написал свое знаменитое стихотворение «Нарциссы».
Решение Уильяма взять в жены ее подругу Мэри Хатчинсон едва не разбило Дороти сердце. В ночь перед свадьбой Дороти, с разрешения брата, легла спать с его обручальным кольцом на пальце. Само венчание Дороти пропустила. Впрочем, любовь к брату пересилила эгоизм, и Вордсворты зажили в Грасмере теперь уже втроем.
Неподалеку от Вордсвортов снимал коттедж Кольридж, боготворивший своего коллегу. Примирившись с Саути, Кольридж и его пригласил в Озерный край. В 1803 г. наконец-то образовалось трио, вошедшее в литературную историю под именем «Озерных поэтов». Впоследствии в Грасмер наведывались такие звезды английской литературы, как Чарльз Лэм, Перси Биши Шелли и Вальтер Скотт. В разные годы здесь проживали известный литературный критик Джон Рёскин (1819–1900) и детская писательница Беатриса Поттер (1866–1943). Так что помимо чудесных пейзажей Озерный край может предложить вам музеи на любой вкус – от коттеджа Вордсворта в Грасемере до мира Беатрис Поттер в Bowness-on-Windermere, где вас ждет встреча с Питером-кроликом и другими пушистыми героями.
Ланкаширские ведьмы
За Ланкаширом закрепилась недобрая слава. С местностью вокруг холма Пендл (Pendle) связан один из крупнейших ведовских процессов за всю историю Англии. В 1612 г. перед судом предстали 16 женщин и четверо мужчин, обвиняемых в колдовстве.
Английская ведьма
В Англии колдовство было впервые объявлено уголовным преступлением в 1542 г. Если действия ведьмы повлекли за собой чью-то смерть, ее приговаривали к виселице, если всего-навсего ущерб имуществу – то к тюремному заключению, штрафам и забиванию в колодки. Только в 1736 г. Закон о Ведовстве был отозван, хотя страх перед ведьмами и сглазом сохранился до XIX в. В ходу были защитные заговоры и всевозможные амулеты от злых чар – подкова, прибитая над дверью, палка из рябины, даже особые бутылки, наполненные мочой и гвоздями.
Центральными фигурами в ланкаширском процессе стали представители двух враждующих семейств. В обоих верховодили бабки – Энн Уиттл по прозвищу Чаттокс и Элизабет Саутерн по прозвищу Демдайк. Старухи запугивали соседей и вымогали у них еду. Так продолжалось долгие годы, и крестьяне уже спокойно относились к ведьмам, считая их неизбежным злом. Непосредственной же причиной разбирательств стал конфликт между Элисон Девайс, внучкой Демдайк, и коробейником Джоном Лоу. Повстречав Джона, девчонка начала клянчить у него шпильки, но коробейник поленился развязать свой тюк. Тогда Элисон обругала его на чем свет стоит, хотя и Джон за словом в карман не лез. Им бы позабыть эту ссору, да не вышло – вскоре коробейника разбил паралич. А кто виноват в болезни? Ну конечно же ведьма, она и сглазила. Любопытно, что в сглазе не сомневалась и сама Элисон. Она попросила у Джона прощения, но его сын все равно довел дело до суда.
К ведьмам в те годы относились серьезно. Согласно английским поверьям, они превращаются в зайцев и кошек, могут заколдовать маслобойку, чтобы масло не всходило, или наслать на кого-то вшей, не говоря уже о более серьезном вреде вплоть до смерти. По воздуху они летают на метлах, а по морю плавают в лодках из яичной скорлупы (поэтому после завтрака яичную скорлупу следовало обязательно раскрошить!). Творить злодейства ведьмам помогают животные, подаренные дьяволом за верную службу, – собаки и кошки, а также жабы и крысы. Ведьмы подкармливают их своей кровью, после чего натравливают на соседей.
Во время допроса Элисон поведала судье Роджеру Ноуэллу, что в колдовство ее вовлекла родная бабушка. А поскольку у Элисон появилась отличная возможность свести счеты, она не преминула добавить, что старуха Чаттокс, давняя соперница ее бабки, тоже водит шашни с Сатаной. Пропадать, так всем сразу! Обе старухи сознались в колдовстве. Демдайк дала показания, что 20 лет тому назад в Пендлском лесу ей повстречался демон по имени Тибб и пообещал даровать ей все, что она только пожелает. Женщина согласилась, но так долго не беспокоила черта просьбами, что он сам напомнил ей об уговоре. Как-то раз, когда она дремала на крыльце, бурый песик запрыгнул ей на колени, укусил ее за руку и выпил кровь. С тех пор она звала Тибба всякий раз, когда хотела испортить кому-то жизнь. В свою очередь, Чаттокс призналась, что в 1595 г. умертвила двух человек, отца и сына. После таких откровений судьба женщин была предрешена: Демдайк, Чаттокс, ее дочь Энн Редферн, якобы замешанную в убийстве, и Элисон Девайс взяли под стражу.
Дело о ланкаширских ведьмах обрастало новыми именами. В Страстную пятницу 1612 г. Элизабет Девайс, дочь Демдайк, созвала в дом гостей. Время, выбранное для встречи, насторожило соседей. Всем известно, что именно перед Пасхой ведьмы устраивают шабаш! По другой версии, гости собрались на тайную католическую службу, что тоже выставляло их не с лучшей стороны. Во времена гонений на католиков это было не менее страшным преступлением, чем сношение с дьяволом. Так или иначе, но до властей дошли слухи о загадочном собрании. Якобы Девайсы собирались взорвать замок Ланкастер, где томились четыре узницы, и вызволить ведьм на свободу. В итоге Элизабет Девайс, ее сына Джеймса и нескольких друзей тоже препроводили в темницу.
Показания против своей матери Элизабет согласилась дать ее девятилетняя дочь Дженнет. В качестве пособника матери девочка назвала демона по кличке Болл (Шарик), который убивал любого, на кого указывала Элизабет. Как только Джеймс Девайс подтвердил слова сестры, Элизабет, уже сломленная, покаялась в своих злодействах. А малышка Дженнет тем временем обвинила в колдовстве и брата. Ему тоже не оставалось ничего иного, как признать вину. Даже если бы он пустился в объяснения, это бы его не спасло. Одна из женщин, Элис Наттер, до конца настаивала на своей невиновности, но судьи, основываясь на показаниях Дженнет, все равно приговорили ее к казни.
Среди десятерых повешенных были старуха Чаттокс и Энн Редферн, Элизабет Девайс, ее сын Джеймс и одиннадцатилетняя дочь Элисон (старуха Демдайк скончалась в тюрьме). Двоих подсудимых приговорили к тюремному заключению и позорному столбу, восьмерых оправдали. Судебный клерк Томас Поттс составил подробнейшее описание судебного процесса и, с разрешения судьи, издал брошюрку «Чудесное разоблачение ведьм в графстве Ланкашир». Еще долгие годы его отчет распалял воображение суеверных личностей.
Если в прошлом ведьмы нагоняли на ланкаширцев страху, со временем те начали гордиться своим колдовским наследием. Путешественники могут осмотреть камеры в замке Ланкастер, где некогда томились обвиняемые в ведовстве. Заслуживает внимания и магазинчик «Witches' Galore» в деревне Ньючерч-ин-Пендл (Newchurch in Pendle), который можно опознать по двум крючконосым манекенам у входа. В магазине представлен огромный ассортимент кукольных ведьм, а также книги, карты и футболки соответствующей тематики.
Помимо сувенирного магазина в этой деревне найдется и еще одна ведовская достопримечательность. Это церковь Св. Марии, освященная в 1544 г. По свидетельству Джеймса Девайса, в Страстной четверг 1610 г. бабка послала его в церковь, чтобы он стащил для ее колдовских целей просвиру – хлеб, используемый во время причастия. Возвращаясь восвояси, Джеймс увидел «существо, похожее на зайца», которое пригрозило разорвать его в клочья, если он не донесет хлеб в целости и сохранности. Кроме того, Джеймс клялся, что другая обвиняемая, старуха Чаттокс, разрывала могилы на кладбище и вырывала зубы из черепов.
А после прогулок по колдовским местам можно помянуть повешенных пинтой «Пива Пендлских Ведьм» из пивоварни Мурхаус.
Замок Лэмбтон и дракон из колодца
Как и Касл-Говард в Йоркшире, Лэмбтон (Lambton Castle) в Дареме называется замком лишь номинально. Выстроенный в начале XIX в., этот замок никогда не предназначался для длительной осады. По иронии судьбы, Лэмбтон, выстроенный на доходы от добычи угля, в 1860-х пострадал во время обвала в шахте. В 1932 г. владельцы снесли западное крыло и распродали его интерьер, чтобы расплатиться с долгами. В настоящее время замок сдают для проведения свадеб, выставок и прочих мероприятий.
Битва с Лэмбтонским драконом. Рисунок Генри Форда
Наиболее известный владелец Лэмбтона – рыцарь Джон. Его история связана с Драконьим холмом возле реки Уир, вблизи которого когда-то находился старый замок Лэмбтонов (в 1792 г. он был разрушен).
По легенде, в XIV в. Джон Лэмбтон, наследник поместья, как-то раз пропустил воскресную службу. На глазах у всего честного народа повеса отправился к реке и закинул удочку. Так он просидел до окончания службы, бормоча под нос проклятия. Лишь когда отзвонили колокола, у него начало клевать. Но вместо рыбины юноша выудил какое-то чудище – не то угря, не то тритона с девятью отверстиями по сторонам головы. Сгоряча Джон выбросил пакость в колодец – авось там и подохнет.
Прошли годы, Джон Лэмбтон возмужал и, раскаиваясь в своем беспутстве, отправился в Святую землю с крестоносцами. Между тем дома творились недобрые дела. Странный червяк рос и рос в колодце, пока не превратился в полноценного змея. Ему ничего не стоило обвиться вокруг холма, на котором, по словам местных жителей, до сих пор виднеются оттиски его боков. Змей наводил страх на крестьян, воровал скот и маленьких детей. Сколько рыцарей ни отправлялось на битву с драконом, а все потерпели неудачу. Стоило им нанести чудовищу рану, как она тут же затягивалась, а отрубленные конечности прирастали обратно. Чтобы умилостивить змея, решено было каждый день выставлять для него огромное корыто с молоком от девяти лучших коров.
Когда Джон Лэмбтон, теперь уже рыцарь, вернулся из похода, он нашел родной край в запустении. Но как же победить чудище? Пришлось просить совета у местной знахарки. Старуха велела ему пойти в церковь и поклясться, что он убьет первого, кто встретит его после битвы. Если же Джон нарушит клятву, то еще девять поколений его потомков не умрут дома в постели. После знахарка посоветовала Джону покрыть доспехи шипами и в таком виде поджидать змея на камне посреди реки Уир.
Как только змей заметил рыцаря, то сразу же обвился вокруг него. Острые шипы на доспехах кромсали бока, куски плоти падали в реку, их тут же уносило течением. Змей просто не успевал исцелиться! Добив дракона, усталый Джон поплелся к замку.
Еще раньше, когда он только принес клятву в церкви, рыцарь схитрил – распорядился, чтобы слуги отвязали его гончую при первых же звуках рога. Таким образом, собака стала бы первым встреченным существом. Но старый лорд, забывшись от радости, поспешил навстречу сыну и крепко его обнял. Уже потом слуги отпустили гончую, которую Джон зарубил. Увы, проклятие вступило в силу. С другой стороны, оно оказалось не таким уж страшным. Ведь Лэмбтоны были воинами, а какой рыцарь предпочтет смерть в постели славной кончине на поле брани?
Путешественники по Дарему могут осмотреть холм Дракона и прогуляться по окрестностям, где некогда произошла эпическая битва. Главное, не рыбачить в воскресенье, и все будет хорошо.