не хотелось все начинать сначала.
Перекатившись на край кровати, он снял с себя сапоги и одежду со свойственной ему во всем деловитой грацией. Джонет приподнялась на локте. Гроза уже стихала, но последняя вспышка молнии осветила его, навсегда запечатлев в ее мозгу образ несравненной мужской красоты.
Потом он снова забрался в постель рядом с нею, принеся с собой столь желанное ее телу тепло.
— Я догадался, что ты за женщина, в тот день на границе, когда ты смотрела, как я умываюсь у реки, — засмеялся Александр. — Мужчины знают толк в таких вещах.
Впервые за все время на Джонет нахлынули сомнения. Ее поведение было слишком смелым, можно сказать, совершенно разнузданным. Но когда Александр был рядом, она действовала по наитию, ни о чем не задумываясь. Все получалось как бы само собой, и никакой неловкости не возникало.
— Так что же я за женщина, Алекс? Хотя, наверное, мне не пристало об этом спрашивать?
Александр ответил не сразу.
— Ты из тех, за кого не жалко жизнь отдать, милая, — сказал он наконец. — Но я бы не хотел, чтобы это признание вскружило тебе голову.
Его слова ошеломили Джонет. Она с трудом верила собственным ушам…
Александр подхватил ее под руку и заставил вытянуться рядом с собою на постели. Склонившись над нею, он прижался губами к ее шее и провел влажную дорожку вниз, к плечу, к ключице, к нежному розовому соску, венчавшему маленький холмик груди.
— Я знал уже тогда, — повторил он, не отрывая губ от ее груди, — но ни за что на свете не признался бы в этом. Я бы скорее умер.
Сердце Джонет стучало, как молот, ей казалось, что грудь у нее вот-вот разорвется от желания признаться ему в любви сию же минуту, когда его губы и руки заставляли ее сгорать от страсти. Однако, сделав отрывистый вздох, она сказала нечто совсем иное:
— Ты меня очень обяжешь, если еще немного поживешь. Не надо умирать прямо сейчас.
Из груди Александра вырвался какой-то неясный звук, то ли смех, то ли стон.
— Ах, Джонет… милая моя, очень не хотелось бы опередить тебя, но не знаю, хватит ли у меня сил.
Она опять ахнула, отрывисто втянув в себя воздух, когда его рот и руки вновь принялись за свое колдовство.
— Можешь меня не ждать… Не надо…
— Ты не шутишь? — Александр изобразил голосом величайшее изумление. — А я как раз собирался показать тебе, милая, чего ты могла бы лишиться, если бы я тебя не подождал.
Он возобновил мучительную, бесконечную ласку, играя с нею по правилам, известным ему одному, заставляя ее терять рассудок и всем телом отдаваться изнурительно сладкой истоме. Его пальцы скользнули меж ее бедер и пробрались в изнывающие от желания сокровенные глубины, еще больше усугубляя охватившее ее страстное нетерпение.
Джонет обхватила его голову и впилась ему в губы глубоким, жадным поцелуем, вложив в него всю исступленную силу своего желания. Еще недавно она сама не подозревала и даже поверить не могла, что способна на подобное неистовство, но теперь ей все было нипочем. Она потянулась к нему и, подражая его собственным движениям, принялась гладить его тело, сперва робко, потом все смелее и смелее, находя те места, где все было натянутым и твердым, и те, что казались на ощупь мягкими и податливыми. Все это время Джонет не прерывала поцелуя, с восторгом отмечая, как ее прикосновения заставляют Александра содрогаться и стонать.
Разум был повержен, восторжествовали чувства. Оба задыхались, с томительной дрожью удерживаясь на последнем пределе. Александр вытянулся поверх Джонет, принимая удобную позу, показывая ей, что он готов был дать, но все еще оттягивая решающий момент.
— Погоди, — шепнул он. — Задержись еще на минутку, милая.
— Что?
В ответ он вновь поцеловал ее глубоко и страстно. Их пальцы сплелись. Александр, изогнувшись, поймал ртом ее сосок и принялся покусывать и всасывать его, пока Джонет не вскрикнула, пытаясь приподняться. Он заставил ее раскинуть руки широко в стороны и еще на мгновение продлил агонию ожидания, удерживая в неподвижности трепещущее, томящееся, жаждущее его тело. А потом со стоном проник в нее одним мощным ударом и овладел ею, навсегда лишив ее невинности.
Джонет вскрикнула, ощутив глубоко внутри его горячую упругую плоть. Ее охватила неудержимая дрожь, ей было больно… однако она, затаив дыхание, ждала, что будет дальше. Бог весть, откуда, но она знала, что это еще не все.
И вот оно пришло. Александр стал двигаться. Он проникал в нее все глубже, пронзая ее тело размеренными ударами, наполняя ее собой, заставляя ее тело, и душу, и сердце таять и сливаться с собой. В мозгу Джонет не осталось места для разумной мысли. Единственной реальностью было лишь плавно скользящее, но обжигающее движение двух тел, слившихся воедино.
Она стонала, наслаждаясь восхитительной и все убыстряющейся скачкой, жар страсти затопил их обоих, и, чтобы не погибнуть, они нырнули, пережив сокрушительный миг последнего содрогания, в бездну спасительного, благословенного забвения.
Джонет всплыла на поверхность сознания, ощущая Александра в себе и вокруг себя. Она была целиком поглощена им. Никогда в жизни ни один человек не был ей так близок; никогда она не чувствовала себя такой любимой. Ей до боли захотелось сказать ему об этом, но она молчала. Он и без слов знал о ее чувствах.
Кроме того, ей не хотелось разрушать очарование минуты. Джонет старалась продлить его до бесконечности, запечатлеть в памяти все, что Александр заставил ее пережить.
Потому что эта минута могла больше не повториться.
Александр вздохнул, потягиваясь, склонил голову и поцеловал ее в грудь.
— Ах, милая… — вновь вздохнул он.
В его голосе звучало удовлетворение, точно такое же, какое ощущала Джонет.
Александр опять шевельнулся, приподнялся на локте.
— Во мне четырнадцать стоунов [Около девяноста килограммов.], милая. Пожалуй, я…
Джонет жалобно запротестовала и крепче обвила его руками.
— Нет-нет, не уходи. Побудь еще немного. Я не хочу, чтобы все так скоро кончилось.
— Кончилось, дорогая? Кончилось? И не надейся. Так легко ты от меня не отделаешься.
Александр поцеловал ее в ямочку у основания горла и вновь спустился ниже, прокладывая поцелуями дорожку между грудей.
— Ты нанесла мне несмываемое оскорбление, предположив, что я отпущу тебя так скоро. Теперь благодари Бога, если сможешь выбраться из этой постели к завтрашнему обеду!
Джонет рассмеялась, упиваясь волшебством незнакомого счастья. Он хочет ее. Он все еще хочет ее. Теперь она не ощущала ни малейшей скованности. Между ними установилась полная близость.
— Я вовсе не это хотела сказать, Алекс. Наоборот, я выразила уверенность, что ты не из тех, кто быстро насыщается.
— Ах, вот оно что! Рад, что ты так в меня веришь, милая.
Он немного помолчал и вдруг заговорил серьезно:
— Прости, любовь моя, если я сделал тебе больно. Мне следовало быть осторожнее, но я как-то не смог удержаться. Я… я так сильно хотел тебя, что потерял голову. А ты… — Александр вдруг запнулся, подыскивая нужные слова, что, несомненно, было для него редкостью, — с тобой все в порядке?
— Все в порядке? — хмельное, безудержное веселье не покидало Джонет. — Не могу сказать, что это самые подходящие слова, чтобы описать мое теперешнее состояние. Сделал ли ты мне больно? Честно говоря, не помню. Боюсь, мое внимание было сосредоточено на множестве иных ощущений. Но если мы все начнем сначала, обещаю быть более внимательной.
Александр засмеялся, крепко прижимая ее к себе обеими руками. Он перекатился на бок, а потом на спину, увлекая ее за собой, и Джонет растянулась во весь рост, удобно устроившись у него на груди.
— Обычно в таких случаях мужчины рассчитывают на более лестные комплименты.
— И на что же именно рассчитывают мужчины в подобных случаях? Какой комплимент показался бы тебе более лестным?
Она шаловливо чмокнула его в подбородок и погрузила пальцы в волосы у него на груди.
— М-м-м… Ну, к примеру, я могла бы сказать, что у тебя совершенно… — Джонет сделала нарочитую паузу, — удивительные волосы.
— Знаешь, в чем твой главный недостаток, девочка моя? Ни капли воображения. Мужчина в таких случаях хочет услышать, что земля заколебалась, луна сбилась с пути, на море поднялась буря, а звезды начали падать с неба.
Джонет засмеялась.
— Все так и было, Алекс.
Ее пальцы скользнули к его лицу и принялись гладить его. Как слепая, она пыталась в темноте запомнить его черты на ощупь, потом подтянулась выше и поцеловала его в губы.
— Все это и многое другое, о чем я просто не в силах рассказать.
Его руки спустились по ее спине и остановились как раз над изгибом бедер. Он вновь крепко прижал ее к себе.
— Ну а что хочет услышать женщина? Что хотела бы услышать Джонет Максвелл?
— Что земля заколебалась, луна сбилась с пути, на море поднялась буря, а с неба начали падать звезды, — тут ей пришлось подавить внезапно возникший ком в горле. — Что мужчина обрел счастье в ее объятиях, — тихо добавила Джонет. — Что она заставила его позабыть о муках бытия… хотя бы на короткое время.
Александр поднял голову и провел губами по ее губам.
— Все так и было, — прошептал он. — Все это и многое другое.
Они снова поцеловались с бесконечной нежностью, словно, кроме них, во всем мире больше ничего не существовало. И вдруг Джонет почувствовала, что не может больше сдерживать любопытство. Ей необходимо было знать.
— Когда ты уезжаешь? — спросила она напрямик. — Я понимаю, что не должна спрашивать, но не могу больше мучиться неизвестностью. Прошу тебя, не сердись. И ради Бога, не говори, что это завтра.
Александр продолжал лежать неподвижно, обнимая ее.
— Нет, любовь моя, не завтра. И я вовсе не сержусь. Я бы сказал, ты имеешь право знать.
Он помедлил.
— Наверное, это случится послезавтра. Я уже дал знать кому следует.
— Вот как.