Во время своих странствий по Востоку хозяин немного узнал латынь и арабские письмена. Где-то он раздобыл несколько старинных рукописей и часами просиживал над ними, шевеля губами и произнося какие-то странные слова.
Вскоре я понял, что он готовится к какой-то новой роли, которую решил играть. Со страхом и нетерпением я ожидал дальнейших событий.
III
Нам удалось познакомиться с одним очень богатым купцом, на которого произвели большее впечатление воинственный вид и грубая речь хозяина, нежели его ученость, а может быть, и то и другое.
Купец отдал нам маленький амбар, в котором когда-то хранилось зерно. Все свободное время он наблюдал за тем, как по указаниям моего хозяина складывают какую-то невиданную в этих местах печь, как мой хозяин, произнося непонятные слова, зажигает «в ней огонь, как толчет и размешивает в ступе камни, куриный помет, лягушачьи кости, которые я доставлял ему. К зиме печь была установлена, и впервые за много лет нам было тепло. Вскоре один из слуг продал нам убитую им сову. Мы повесили ее чучело на стене, и каждый, кто к нам входил, с уважением и интересом следил за тем, что делал я или мой хозяин.
Хозяин, видимо, читал или слышал о Великом Делании алхимии, стремящейся превращать простые металлы в благородное золото. Но, будучи, как принято говорить сейчас, алхимиком-суфлером, то есть алхимиком, работающим не по древним рукописям Гермеса Триждывеличайшего, или Зосимы из Панополитании, или при помощи таких же достоверных и полных смысла трудов, а по собственному плану и побуждению, он пытался найти свой рецепт, как я вначале считал, превращения свинца в золото. На деле же хозяин мой думал только о том, чтобы сделать золото похожим… на какой-нибудь неблагородный металл. И когда нам удалось купить маленькую фиолку, наполненную ртутью, его опыты сразу пошли на лад.
Вскоре купец начал выказывать нетерпение.
Хозяин мой, Готфрид Компьенский, только посмеивался, но работали мы очень усердно. Наконец он показал мне серебряную монету такой белизны, что, казалось, от нее шли блестящие волоски, когда на нее падал солнечный луч. Я сказал ему, что монета выглядит скорее свинцовой, чем серебряной. Хозяин был огорчен этим, но согласился со мной. Он послал за купцом, пригласив его присутствовать при первом опыте, во время которого мы с помощью божьей попытаемся превратить свинец в золото. Купец явился не один — с «ним пришли его друзья, слуги и приказчики. Был среди гостей и пожилой рыцарь, который очень внимательно разглядывал наши тигли и фиолки.
Хозяин пустил, по рукам «свинцовую монету» с изображением Фридриха II, императора Германии. И все кто был в комнате, единодушно сказали, что монета сделана из свинца. Монета вернулась к хозяину, но он ее не взял, а в любезных выражениях попросил нашего купца подержать ее в руках во избежание подозрений. Затем Он приказал мне подбросить угля в печь и поставить на огонь малый железный тигель.
Когда все это было сделано и тигель раскалился, мой хозяин насыпал туда порошка из маленькой фиолки, влил несколько капель масла и, когда дым и чад наполнили «нашу комнату и все стали сморкаться и тереть глаза, попросил купца положить в раскаленный тигель свинцовую монету. Как только это было сделано, хозяин произнес таинственные заклинания/ подтолкнув меня в бок и знаком показав, чтобы и делал то же самое. Через некоторое время хозяин объявил, что Великое Делание свершилось. Первым заглянул в тигель купец и дрожащим от волнения голосом сказал:
— Там… там блестит.
Он протянул руку и вытащил блестящую золотую монету. Монета пошла по рукам. Она еще была довольно горяча, и ее перебрасывали с ладони на ладонь, дули на нее, переворачивали с -боку на бок.
— Золото, настоящее золото! — слышалось вокруг.
Купец развязал свой кошелек и высыпал на стол десятка два серебряных монет. Он пообещал помогать нам и впредь, и все стали понемногу выходить из нашей лаборатории. Мы терпеливо ждали, когда все удалятся, как вдруг заметили, что в углу комнаты сидит пожилой рыцарь, закрыв лицо руками.
— Господин,- сказал я, кланяясь рыцарю,- мой хозяин, Готфрид Компьенский, устал и хочет отдохнуть.
Пожилой рыцарь отнял свои руки от;лица. Мой хозяин отшатнулся и тихо произнес:
— Гартман фон Эшенбах!..
— Готфрид,- тихо сказал .рыцарь,- я сразу тебя узнал, дружище! И вспомнил друзей и товарищей. И штурм Гераклиона… Ты честный христианин и воин! Твое место среди нас, ты украсишь любой рыцарский гарнизон. А эту мразь…
Рыцарь выхватил меч и концом его поддел чучело нашей совы, но хозяин поймал его за руку и заставил опустить меч.
— Гартман фон Эшенбах,- сказал мой хозяин,- я не могу больше быть воином! Смотри! — Он поднес к лицу рыцаря свою изуродованную левую руку.
— Рука ничего не значит! — упрямо сказал рыцарь.- Я знаю твое сердце бесстрашного воина…
— Голод, холод и длинные дороги сделали его мягче воска, Гартман… И куда я ни приходил, предлагая свой меч и свою опытность, мне в лучшем случае давали кусок хлеба… Одо, мой мальчик,- обратился он ко мне,- сбегай принеси немного вина…
Когда я вернулся, старики наперебой вспоминали стычки с сарацинами и турками, оба развеселились, помолодели.
— А ты… ты что? Ты понял? — спросил хозяин у Гартмана фон Эшенбаха.
— Да как «не понять! Когда монета пошла по рукам, мне стоило только к ней прикоснуться, чтобы сразу почувствовать настоящее золото. А то, что оно было белое… Ну, об этом нужно спросить вот этого мальчика, так как он, наверное, натер ее Меркурием, или, как иначе называют этот удивительный жидкий металл, ртутью. А при нагревании ртуть рассталась с золотом… Я слышал о таких фокусах еще в Византии… Но уж обманывать так обманывать! Что ты щиплешь понемножку этого купца? Я на твоем месте рискнул бы покрупнее и, разом взяв большую сумму денег, бросил бы это мерзкое и еретическое занятие, на которое еще неизвестно как посмотрит епископ… А ведь это он меня прислал сюда. И, не окажись я твоим другом, быть бы тебе в темнице. Однако при дворе епископа есть один самодовольный и очень богатый виконт. И если дело повести тонко, то можно будет выманить у него значительную сумму денег.
— Было бы проще,- сказал мой учитель,- владей я хоть клочком какого-нибудь старинного документа. Трудно допустить, чтобы никому не известный алхимик Готфрид Компьенский открыл секрет Великого Делания. Гораздо проще поверить в то, что я просто сумел прочесть уже открытую тайну или сумел ее украсть.
— На твое счастье, у меня есть такая рукопись! Я пришлю ее тебе. Знатный сарацин просил оставить ему только эту рукопись, когда мы напали на его караван. Он валялся у меня в ногах и предлагал за нее значительный выкуп. Все время этот сарацин повторял: «Джабир, Джабир!»
— Джабир! Мусульманское имя великого Гербера!
— Так я все устрою, Готфрид…
Старики еще раз выпили, и наш гость вышел во двор, где его, оказывается, ждал небольшой отряд воинов, похожих на привидения: липкий -мокрый снег покрыл их с головы до ног.
IV
Вскоре мой хозяин получил приглашение от виконта Адальберона Юлихского.
Он вернулся только на следующий день и показал мне пергамент, о котором ему рассказывал Гартман фон Эшенбах.
— Может быть, в нем и сокрыта тайна тайн алхимии, но я не настолько знаю арабский язык, чтобы его смысл стал мне понятен,- сказал хозяин.
Мы выплавили из трех золотых монет три небольших стерженька, а когда они были готовы, хозяин поднял деревянный люк, и мы спустились в подвал.
— Одо,- сказал хозяин,- на тебя вся моя надежда. У тебя будет вода и вдоволь хлеба. Я скажу виконту, что для успеха опыта нужно выждать ровно сутки. Ночью ты выберешься из подвала, положишь в тигель этот кусочек золота, а потом опять спрячешься. Действуй только очень тихо,, чтобы стража не услышала.
Я не мог видеть виконта, когда он явился, но пол прогибался под тяжестью его тела. Он говорил громко и повелительно. Я слышал, как он разговаривал с моим хозяином, как гремел у нашей плиты, составляя эликсир, который должен будет превратить ртуть в золото. Потом он приказал своим воинам строго сторожить дом и уехал. Наступила тишина. Я выждал какое-то время, осторожно вылез из подвала, на ощупь подошел к печи, выплеснул ртуть на пол и положил на дно еще теплого тигля стерженек золота, который мы перед этим выплавили из золотой монеты. После этого я опять залез в подпол и вскоре незаметно уснул. Когда я проснулся, через щели в полу уже проникал дневной свет и надо мной гремели шаги.
Виконт был в восторге. Он расписывал съехавшимся сюда рыцарям и воинам чудесный опыт «без всякого обмана»: ведь он сам, своей рукой, положил в тигель все эликсиры, сделавшие ртуть постоянной и превратив ее тем самым в золото..
— Теперь у меня есть свой алхимик!-донеслось до меня сверху.- И мне остается его… повесить, чтобы ничем не отличаться от моего соседа!
Эта грубая Шутка была подхвачена находившимися наверху людьми.
— Остается все проверить еще раз,- продолжал он немного погодя.- За секрет вашего, как: его, эликсира я заплачу тысячу монет из настоящего золота. Еще одну проверку!
Трудно описать мои мучения в следующую ночь. Воду я неосмотрительно выпил, и сейчас меня терзали и нестерпимая жажда и холод. Я едва дождался, пока наверху все успокоилось, торопливо выскользнул из подвала, быстро пробрался к тиглю, выплеснул из него ртуть и положил на дно его второй кусочек золота, из тех, что предусмотрительно вручил мне хозяин.
Я попробовал разыскать что-нибудь из съестного, но возле двери раздались, голоса стражей, приставленных виконтом, и я в испуге бросился в подвал. С ужасом думал я о том, что если виконту придет в голову желание проверить в третий раз действие эликсира, то мне просто придется умереть от жажды и голода.
V
На следующий день меня разбудили голоса наверху. Все говорили взволнованно, по-видимому, золотой стерженек пошел по рукам.