повернул назад
к перепутью торной
чтобы
узнать дорогу к своей столице
к городу
что волнами никак уж не был.
3.
Усталый он
вел
себя
как
через сон вброд через гул базарный
толпы
чей греческий был им теперь понимаем трудно
собственный
его провианта запас словарный
порастрясся
странствовал он покуда.
4.
На миг ему показалось
что
в сонной ветоши груде
вдруг он очнулся
такое бывает вроде
встречные не узнавали его
новые эти люди
даже
и
не
удивлялись
бронзовой его позолоте.
5.
Он
их выспрашивал
знаками
слов не хватало
дорогу к дому
встречные
честно пытались понять его бестолково на паре сотен
законных слов
отчужденно и незнакомо
пурпур
все истончался и истончался
на горизонте.
6.
Вышли взрослые
развели по домам дикую стайку
потных
детей с резко пахнущим телом
детям
идти не хотелось
одно за другим в домах загорались окна
все
загорелись
и
враз
стемнело.
7.
Пришла роса
и запуталась в его космах
будто
упала роса
ночная
глаза заклея
ветер
едва не лая
как пес
поцеловал его в губы
пришла вода
как старая Эвриклея.
8.
Пришла вода помыть ему ноги
омыть его ноги как Эвриклея
но
не узнала шрама
и
поспешила дальше
себя толкая
дальше журчать по склону
все тяжелее
вниз
как свойственно всякой воде
С возвращением на родины кое-как, а с Итакой вообще из рук вон.
Во-первых, у «Метаксы» есть побочные, но очень остаточные эффекты, и как следствие этих последствий — меланхолия, утрата любопытства к историческим памятникам напрочь, несмотря на пиво и оптальгин, вздорность, ворчливость и денег нет.
Во-вторых, Итака — вообще никакая она не остров Итака, а вместо Одиссеевой Итаки нам, израильским туристам, подсовывают какую-то завалящую и не находящую сбыта «Ифаки».
Вот именно.
Я понимаю, что нервы как струны, что голова идет кругом, но и это еще не все! Горькая правда еще отвратительнее подлинной истины. Мало того, что вместо Итаки — Ифаки, но этот о. Ифаки еще и не Итака.
Поскольку настоящая Итака, как доказал проф. В. Дерпфельд[326], это о. Левкада[327]! Который о. Левкаду лишил почетного звания «Итаки» за какие-то промашки по службе, если не аморалку — ср. популярное афинское выражение: «Все левкадийцы — педики!» и античную дразнилку: «Как по речке Ахелой…» и т. д. (вымарано цензурой), а также сатиру «Мы, спартанцы, — молодцы…» (пер. Апта) — и переименовали в Левкаду, временно назначив Ифаки (вы следите за ходом моей мысли?!) исполняющей обязанности Итаки в связи с наплывом туристов.
Мало того, что Итака не аутентична, так она еще, на внимательный и непростодушный взгляд, построена арабскими рабочими с территорий на небольшие деньги в долг нашими кабланами[328]. Состояние построек возмутительное, многое — в основном бордюры и капители — осыпается, Загородная Вилла ц. Одиссея в аварийном состоянии, Станок Пенелопы рассохся, Лук Улисса расхищен, итакчанки совершенно не крутобедры, а плоски как, не к ночи будет сказано, какие-нибудь левкадийки.
В могиле Телемака — обнаружен не героический прах Одиссеева сына, а, наоборот, коза, вероятно, из стад обслуживающего персонала.
Дома героев и полубогов стоят без крыш; сантехника зверски раскрадена.
О патио я не говорю — слезы, а не патио!
Очень хорош местный военно-исторический музей, но он закрыт и с пивом не пускают.
На колоннаде (дорийского ордера) надпись на арамейском языке «Шмулик», «Гивати»[329] и дата дембеля. Так плюс еще «географическое описание о-ва Итаки в гомеровском эпосе мало соответствует природе современной Ифаки» («Словарь античности», Эллис Лак, изд-во «Прогресс», Москва, 1993, стр. 237).
Ха! «Мало соответствует…» Ни хрена не соответствует! Я вас русским языком спрашиваю — покровительствовала Афина Паллада, богиня, а не хухры-мухры, странствующему царю или не покровительствовала?! А если она (б. Паллада) — покровительствовала ц. Одиссею, то почему у нее (б. Паллады) нос отбит и сова отвалилась в нетоварном состоянии? Почему на Итаке (вопреки гомеровскому эпосу) не «благоуханно», а наоборот? И дождик?! (О чем, м. п., в эпосе — ни слова!)
И с эпосом тоже надо разобраться. Прежде всего, в эпосе все перепутано, все с ног на голову. Возьмем, например, популярный, общенародно известный и мой любимый итакский эпизод с истреблением пенелопьих женихов с помощью легкого стрелкового оружия, пресловутого Одиссеева лука! Все помнят эту милую сценку из жизни (см. маловысокохудожественную цветную и музыкально-звуковую ленту «Странствия Одиссея»[330], США, 1954 г.).
Царь приезжает на побывку, полон дом претендентов на его супругу, но никто, вы понимаете, не имеет должной физподготовки! чтоб согнуть мемориальный лук. Гнут-гнут — кишка тонка. Ну, Улисс лук гнет, тетиву присобачивает, калену стрелу сквозь сорок секир — бздынь! — и в яблочко. А потом персонально отстреливает женихов на память Пенелопе. Чтоб знала.
Так вот, я тут провел кое-какое журналистское расследование. Дамы и господа, дорогие мои читатели! Братья и сестры! Вас долго инструктировали, надували, обманывали, пользовались вашей простотой, лапшу на уши вешали, обували, водили за нос, вводили в заблуждение, скрывали правду.
Но — шубу в мешке не утаишь. Лук сгинал не Улисс Градобитель, Одиссей хитроумный и царь Итаки! Лук на самом деле сгинал небезызвестный «Рама», «прекрасный как месяц» Рамачандра, который, бестолочи, седьмая, не много ни мало, аватара самого Вишну! И фамилия которого — не Вишну, а, понятно, Рамы — Рагхава.
Так вот, оказывается, это не Улисс, из желания показать, кто хозяин в доме и что способен — смотри у меня, Пенелопа! — согнуть и не такое, а именно Рама согнул (и даже сломал) лук Шивы, выпендриваясь перед своей нареченной Ситой! А Одиссей здесь, вопреки легкомысленному компилятору и вообще подозрительно падкому на авантюрные сюжеты в погоне за легкой славой Гомеру, — ни-при-чем!
Ни слова в «Рамаяне» о водоплавающем царьке! Я не поленился, прочел все 7 пудов почтенного памятника арийской литературы. И что? — никаких улиссов!
Молодежь спросит: а где ж это мог Улисс достать Шивин лук? Тем паче что Рама его уже сломал и к истреблению он, стрелковый спорт-снаряд, непригоден?
Хороший вопрос с мест. Отвечаю.
Я уверен, что эпизод с луком Гомер попросту выдумал! То есть — женишков, конечно, царь зажмурил, но не столь аттрактивно. С ними, женишками вдовы, при живом-то муже надо построже. Опять же хороший наглядный живой пример подрастающему Телемаку. (Дом. задание: работа над ошибками.)
Кстати, о Телемаке. Мало, преступно мало мы уделяем внимания работе с молодежью, редко мы ставим себя в живой пример.
А к чему ведут недоработки на этом важном педфронте, живо повествует нам мифоэпическая и псевдоисторическая хронь.
Жизнь Одиссея небогата приключениями. Она общеизвестна: сватался к Елене Прекрасной, но раздумал, выбрал домовитую двоюродную Пенелопу, был на Троянском фронте, получил благодарность от полковника Агамемнона, получил орден и легкую инвалидность, путешествовал, избег Харибды, слушал сирен, ослепил Полифема и т. д., и т. п.
А ведь есть, есть изюминки! На острове Эя жила и властвовала одна способная парапсихологиня, женщина нелегкой судьбы, умница, волшебница и красавица Цирцея. Она же для своих — Кирка. Та, что мужчин — в свиней (см. «Общество чистых тарелок»[331]). Я таких дам знаю, тяжелые в быту девушки. Короче — приспала Кирка от Одиссея дитятку. Назвали мальца Телегоном. Шли годы. Мальчик вырос в крепыша, приехал навестить папеньку на о. Итаку (ту, настоящую, что «мало соответствует природе Ифаки»), папу встречает, не узнает и, естественно, мочит отца родного. «После запоздалого опознания (каков слог! как пишет д-р В. Н. Ярхо[332]! А он знает, он, Ярхо, знает!) Телегон забирает тело Одиссея, для погребения, на остров к Кирке!»
Какие выводы можно сделать из приведенной в идеологических целях душераздирающей истории конца О.?
Конечно же, что за детьми от парапсихологинь нужен глаз да глаз! Разве поступил бы так с папой Телемак, хотя тоже рос без отца? Но простая хорошая мать Пенелопа, не отвлекаясь от ткацкого стана, нет-нет да и погладит Телемакчика по белокурой головенке, широко вздохнув — «безотцовщина»… Не то — «волшебница» Кирка. Нет-нет, что бы мне ни говорили, хороший эдипов комплекс, действенный и эффективный, в ребенке может воспитать только мамаша.
На чем мы остановились? Мы остановились на скучной, но актуальной проблеме безотцовщины, обсуждая нелегкие судьбы единоутробных мальчишек Телемака и Телегона, Одиссеевых щенков соответственно от ткачихи Пенелопы и женщины-экстрасенса Кирки (Цирцеи).
Что мы знаем о мальчиках? О мальчиках мы знаем много, причем — нехорошего.
Старшенький помогает отцу отчетливо и радикально — снабжает папу боеприпасами во время истребления женихов своей мамаши (и папиной законной супруги).
Потом помогает отмазаться от родственников убиенных — мол, никакой неловкости не произошло, подумаешь, папаша погорячился, нервы стали никуда в странствиях…