Наступление левого фланга Бугской армии (Бескидский корпус) должно было быть синхронизировано с началом операции германской 11‑й армии – т. е. начаться 3 июля. Но, учитывая значительную протяженность фронта атаки (35 км), наступление Бугской и 1‑й армий началось на сутки раньше – 2 июля. Еще до начала наступления разведка противника наметила пункты прорыва – у Масломенче и Метелина для 24‑го резервного корпуса, у Заборце – для 35‑й резервной дивизии Бескидского корпуса. В рамках подготовки к наступлению в течение 1 июля и в ночь с 1 на 2 июля были захвачены русские передовые позиции.
Грубешовское сражение включает в себя два этапа: 1) 2–5 июля – период успешного отражения частями 13‑й армии наступления противника; 2) 6–8 июля – отход русских войск с арьергардными боями на тыловые позиции.
Германский источник так охарактеризовал начало наступления: «Рано утром 15/2 июля орудия всех калибров запели свою оглушающую боевую песнь… Стрелковые цепи бросились вперед… Слышен беспрестанный грохот орудий, видно как неприятельскими снарядами разрываются впереди лежащие высоты, вблизи тут и там разрывы гранат противника и все же нужно ждать, ждать и ждать. Возвращаются одиночные раненые, издали доносится «ура» штурмующих. Минуты становятся вечностью и ряды ожидающих оживают, когда наконец раздается приказ: «вперед на противника!»[56]. Русская сводка Штаба Верховного главнокомандующего сообщала: «В районе селения Грабовец, а также к югу Грубешова и на Буге ниже Сокаля завязались бои».
Атаки противника перемежались с контрударами русских частей. Германские источники зафиксировали ожесточенное сопротивление русских частей – «контратаки следовали за контратаками».
Войска германского 41‑го резервного корпуса и австрийские соединения 1‑й армии наступали к Бугу на фронте Голубье – Сокаль.
У Сокаль – Скоморохи оперировали австрийские 46‑я ландверная пехотная и 25‑я пехотная дивизии. Группа А. Сурмая и германские 103‑я пехотная дивизия и 41‑й резервный корпус вступили в противоборство с частями русского 4‑го конного корпуса.
Кроме того, на группу А. Сурмая и 82‑ю резервную дивизию 41‑го резервного корпуса была возложена важная задача – осуществить прорыв на Владимир-Волынский. Именно для ее реализации австро-венгерской 1‑й армии и были подчинены германские дивизии. Удар на Владимир-Волынский способствовал операции войск А. Макензена, наступавших на Красностав – Холм. Кроме того, оперируя на фронте Джары – Космов, группировка обеспечивала правый фланг Бугской армии, наносившей в Грубешовском сражении главный удар.
Первое наступление противника на Сокаль и Крылов удалось отразить. Так, 2 июля русская 2‑я гвардейская кавалерийская дивизия, действуя у Ульвовск – Джары, «скрыто подошла… впереди левого фланга Конного корпуса, и с наступлением темноты, перешла реку Буг и выбила австрийцев из деревни Ульвовск. Потом… дивизия стала оттягиваться к селу Заболотцы и… за ночь сменяет 3‑ю дивизию (3‑ю кавалерийскую дивизию 4‑го конного корпуса. – А.О.)»[57]. 4 июля сводка Штаба Верховного главнокомандующего сообщала: «На Бугe… атаки неприятеля между селением Крылов и городом Сокаль, а также у селения Клуссов и Пархач нами успешно отражены. Нами взято здесь несколько сот пленных». С ней солидарны и материалы австрийского Кригсархива, сообщавшие: «Русские по-прежнему твердо стояли на западном берегу Буга». Артиллеристы 3‑й Донской казачьей дивизии успешно обороняли мосты через эту водную преграду. 20‑й Донской казачий полк дивизии 2 июля находился «в с. Грибовица. Казаки укрепляли позицию у д. Билича», 3 июля «В 4 часа 30 минут… двинулся на Нов… Заболотце», а «В 11 часов ночи… выступил на смену 3‑го гусарского полка, занимающего позицию против с. Старогруды».
Противник маневрировал – он атаковал Сокаль с севера, группа А. Сурмая оперировала у Джары, Городловице и Литовиза, а 41‑й резервный корпус – у Крылова. Австрийский 2‑й армейский корпус усилил натиск на Сокаль, а 46‑я ландверная пехотная дивизия – у Скоморохов. 4 июля войска противника вошли в г. Сокаль. Части 4‑го конного корпуса активным маневрированием пытались противодействовать противнику – 4 июля 16‑я кавалерийская дивизия продвигалась к Дусарке, 3‑я кавалерийская дивизия наступала на Старогруд с севера. Но наступление дивизий было приостановлено, и под натиском германцев они отошли назад.
К концу боев первого этапа Грубешовского сражения 7‑я пехотная дивизия группы А. Сурмая вела бои с частями 4‑го конного корпуса на линии р. Буг у Городловице, 41‑й резервный корпус оперировал у Крылова.
Сводка Штаба Верховного главнокомандующего сообщала: «На Буге энергичный бой с переправляющимся неприятелем на фронте Скоморохи – Сокаль 5 июля продолжался».
На фронте 24‑го резервного корпуса германская 107‑я пехотная дивизия заняла Теребинец, лес к востоку от него и Вербковице и рвалась на Метелин. Под Масломенче и Метелин действовала 11‑я Баварская пехотная дивизия. Сводка Штаба Верховного главнокомандующего зафиксировала: «К югу от Грубешова, между рекой Гучвой и Бугом, неприятель ведет упорные атаки на фронте Метелин – Масломенче. На флангах этого участка у Теребина и Тихобужа в ночь на 3 июля мы вели успешные контратаки».
2—3 июля особенно сильный натиск частей противника пришелся на позиции 77‑й пехотной дивизии 29‑го армейского корпуса.
Офицер-артиллерист вспоминал[58]: «За деревней Гоздово… указан район для позиции нашего 2‑го дивизиона. Колеса орудий и ящиков, копыта лошадей мнут роскошно развившуюся зелень овощей. Уже высокая, широколистая кукуруза декорирует, и без того хорошо укрытые, орудия. Впереди характерная стихия сильного боя: сухой, резкий треск рвущихся, в громадном количестве, германских бризантных снарядов. Мягкое, сравнительно с ним, щелкание разрывов шрапнелей, белый дым которых уже слился в одно общее облако, рассекаемое фонтанами черного, едкого дыма германских гранат и бомб. Огни разрывов, завывание крупных осколков, стон оторвавшихся снарядных трубок, шипение пролетающих снарядов.
Германцы готовят атаку на занимающую опушку леса нашу 77‑ю пехотную дивизию, покрывая ее, по своему обыкновению, градом снарядов всевозможных калибров и видов. Их пехота уже двинулась густыми цепями, цепь за цепью. Почти бегом наступают германцы по открытому полю.
Из-за леса летят им навстречу шрапнели, люди мешаются с дымом. Из опушки, сплошным роем, засвистели пули. Мертвые и раненые, указывают след наступления германской пехоты. Мы стоим под углом к атакуемой 77‑й дивизии… 12 орудий почти во фланг неприятелю!
– Беглый огонь!..
Ничего не видно: сплошная белая, клубящаяся пелена от огня соединенных 4‑й и 6‑й батарей. Редеет. На поле все лежит. Из кучи тел поднимается офицер и машет над головой шашкой. Поле оживает: зашевелились лежащие кучи и бурный поток германской пехоты вновь понесся вперед. Германская артиллерия усилила свой дождь снарядов.
– Беглый огонь!..
Белое, клубящееся облако опять затянуло кипящее поле. За спиной у нас горит деревня и обдает нас жаром и фонтанами искр. Снаряды германцев воют и свистят у нас над головами.
– Беглый огонь!..
Германская артиллерия уже не стреляет. Атака отбита. Белая дымовая завеса на поле расходится. Поле мертво, покрыто только телами, которым уже не подняться. Вдали виднеются остатки уходящей назад германской пехоты».
Одна из атак противника на позиции 77‑й пехотной дивизии увенчалась успехом. Ситуацию спасла доблесть полков соседней 81‑й пехотной дивизии – во фланг атаковавших германскую 107‑ю пехотную дивизию. В этих боях 321‑й пехотный Окский полк потерял убитыми и ранеными половину солдат и 80 % офицеров. Но эти контратаки остановили противника и вызвали переброски германских войск на боевой участок 29‑го армейского корпуса. Так, германская 1‑я пехотная дивизия (была направлена через Мирче) усилила боевые порядки 24‑го резервного корпуса. 4 июля, после очередной мощной артиллерийской подготовки, она также вступила в бой в районе Метелин – Масломенче. Тем не менее русские войска «между Гучвой и Бугом… отбили многочисленные атаки неприятеля и выбили его из метелинского леса… Между Гучвой и Бугом вечером 4 июля в ожесточенном бою мы выбили неприятеля из всех захваченных им ранее наших окопов».
Бескидский корпус прорвался у Заборце и Берестье. Германский источник отмечал: «…тем не менее русские упорно держались и не дрогнули. Мы ввели новые резервы. Шел горячий бой». Особо ответственная роль командованием противника отводилась германской 4‑й пехотной дивизии, занимавшей позиции от Бересты до Грабовец.
Особенно сильный напор врага пришлось выдержать 3‑й гвардейской пехотной дивизии 23‑го армейского корпуса. Поручик К. Попов, офицер 13‑го лейб-гренадерского Эриванского Царя Михаила Федоровича полка Кавказской гренадерской дивизии 2‑го Кавказского армейского корпуса (полк занимал позиции на правом фланге гвардейцев), вспоминал: «… на участке 3‑й гвардейской дивизии у фольварка Заборце шел ожесточенный бой. Немцы вели артиллерийскую подготовку. Я долго стоял и в бинокль рассматривал поле боя, которое все дымилось и заволоклось туманом от бесчисленного количества падающих снарядов… 4 июля бой уже шел по всей линии. Особенно яростно атаковали немцы стоявшую влево от нас гвардию. Вооружившись биноклем, я до одурения, не отрываясь ни на минуту, следил за ходом боя у фольварка Заборце. Вот немцы атакуют и занимают часть окопов соседнего гвардейского полка. Но как бы обозлившись и яростно взрывая фонтаны земли, несутся наши снаряды. Немцам, видно, плохо. Вот сквозь дым и пыль движутся наши части, идя в контратаку. Стоит адский гул, дрожит земля. Ряды их все реже и реже… Сердце сжимается от боли… Вечером все же сообщают, что положение восстановлено лейб-гвардии Волынским полком. Сюда, ближе к нам, пылает Берестье».
Позиции гвардейцев находились позади широкой и глубокой лощины, покрытой рожью. Линии обороны были достаточно серьезно укреплены, оснащены ходами сообщения, щелями и блиндажами. Командир лейб-гвардии Кексгольмского полка генерал-майор Б.В. Адамович писал: «…укрепление окопов меня поразило своей мощностью, в таких окопах мы еще не бывали: передняя линия была перекрыта сплошь бревенчатыми козырьками, лежавшими на толстых, основательно установленных бревнах; к неприятелю были обращены «щели»; пулеметы помещались в очень глубоких и мощно защищенных гнездах; по ширине и высоте окопы были так просторны, что всюду можно было проходить в рост и свободно расходиться. Назад шли лабиринты вторых линий, укрытий и ходов сообщения. При всем том, я совершенно ясно вспоминаю мою или подсознательную или подсказанную уже опытом оценку: пехотой не возьмут, артиллерией разрушат и превратят в могилу…» О том, насколько впоследствии оказался прав Б.В. Адамович, свидетельствуют воспоминания командира роты Его Величества лейб-гвардии Волынского полка Я.А. Летючего: «…снаряд попал в изголовье моей