В Журнале военных действий гвардейских стрелков 2‑го Царскосельского полка также отмечено: «17 июля. Из-за отхода 2‑го Сибирского армейского корпуса… было неожиданно приказано в 3 часа ночи всем отойти на тыловую позицию к ф. Людвинову».
Ударная группа германцев, прорвав фронт 3‑й армии, перерезала стратегически важную железную дорогу Люблин – Холм.
Материалы австрийского Кригсархива зафиксировали: «Ударная группа Эммиха (генерал пехоты О. фон Эммих – командир 10‑го армейского корпуса германской 11‑й армии. – А.О.) выбила части 2‑го Сибирского корпуса с занимаемых позиций и достигла железнодорожной станции Травники. Долгожданная цель – перерыв железнодорожной линии Люблин – Холм – стала реальностью».
Но удар второй ударной группы германской 11‑й армии успехом не увенчался. Русский Гвардейский корпус у Райовца – Холма отразил натиск противника. Именно упорство гвардейцев позволило удержать фронт русской 3‑й армии и не допустить еще одного прорыва, который мог оказаться для оперативного объединения роковым.
Так, лейб-гвардии Преображенский Его Величества полк 17–18 июля выдержал бой со 2‑й гвардейской дивизией германского Гвардейского корпуса. 17 июля, занимая позиции вдоль железной дороги Ивангород – Холм (западнее высоты 233 – севернее д. Рыбье), он отразил три энергичных атаки противника. Один русский полк отбил атаки четырех полков противника: 1‑го гвардейского гренадерского Императора Александра I, 2‑го гвардейского гренадерского Императора Франца, 3‑го гвардейского гренадерского Королевы Елизаветы и 4‑го гвардейского гренадерского Королевы Августы. «Понеся потери, полки вернулись», – отмечает история германского 4‑го гвардейского артиллерийского полка. «Пехота несколько раз ходила в атаку. Результаты ничтожны», – зафиксировано в истории германского 1‑го гвардейского артиллерийского полка.
Русские офицеры вспоминали: «Немцы повели одновременно атаку на участке Преображенского и на левый фланг Семеновского полков… атаки были отбиты, и немцы вернулись в исходное положение… Ввиду недостатка патронов и снарядов, огонь с наших позиций был открыт лишь после того, как неприятельские цепи подошли к ним на 300 шагов. Действие его было тем более решающим, что обнадеженные нашим молчанием германцы наступали густыми массами, не останавливаясь и не окапываясь. Потери их были соответственно велики, и, не доходя шагов 300 до наших позиций, неприятельские цепи отхлынули назад. Только в центре, против стыка III и IV батальонов, пользуясь мертвым пространством за железнодорожной насыпью, противник, силою до двух батальонов, продолжал наступление. Перевалив насыпь густыми волнами, немцы пошли в атаку на наши окопы, но были встречены таким огнем, что передние линии их смешались и остановились. Между тем из-за насыпи шли все новые волны, и в несколько минут вся лощина была забита неприятельскими пехотинцами. Потери их от нашего огня с трех сторон были столь велики, что скоро вся эта масса обратилась в бегство обратно к железной дороге. Здесь, вдоль насыпи, отступавших косил огонь пулеметов, поставленных на пересечении железной дороги и наших окопов, а беглый огонь наших батарей довершил их уничтожение. Едва ли 10 % прорвавшихся за насыпь германцев уцелели. Лощина была покрыта телами убитых и раненых и представляла из себя ужасное зрелище».
18 июля преображенцы отбили атаку 3‑го гвардейского гренадерского полка противника.
Германские источники отмечают тяжелые потери кайзеровской гвардии в боях у Рейовца – Холма. Преображенцы потеряли офицера и до 150 нижних чинов.
Вечером 18 июля лейб-гвардии Преображенский полк получил приказ начать отход, который и начал в ночь на 19‑е. Офицер полка барон С.А. Торнау вспоминал: «Бои следовали один за другим. Обыкновенно, день или два полк стоял на какой-нибудь позиции, затем ночью покидал ее и с рассветом останавливался на новой. Нередко, едва успев вырыть окопы, мы уже замечали на горизонте следовавшего за нами неприятеля.
Потери, понесенные полком за Холмскую операцию, были велики, а утомление людей чрезмерным. Наша артиллерия, лишенная снарядов, стреляла в самых исключительных случаях.
Немцы, остановившись против наших позиций, подтягивали тяжелую артиллерию и открывали по нашему расположению ураганный огонь. Под прикрытием этого огня неприятельская пехота занимала разрушенные окопы, а наши войска продолжали свой отход. Отход происходил планомерно и в порядке. Ни пленных, ни раненых мы за собой не оставляли… Очень часто во время ночных отступлений полку приходилось двигаться через коридор, окруженный горящими скирдами и домами, насколько хватал глаз. Дым от пожара бывал настолько велик, что 17 июля в бою под Рейовцем, Рейовецкая долина была заполнена дымом».
Другой очевидец писал: «Передо мной встают картины Холмских боев – тяжелые, грустные картины, как в калейдоскопе быстро сменяющиеся одна другой. Ночные отходы, на рассвете лихорадочная подготовка новой позиции, подход немцев и в ответ – наш жиденький, жиденький огонь, с беспрестанными запросами на батарею «сколько осталось патронов»… Ночью опять отступление, при свете пожаров, по дорогам, забитым беженцами, повозками и телегами, нагруженными детьми, стариками и жалкой домашней утварью… Я был совершенно подавлен распоряжением об отходе. Было бесконечно обидно и стыдно, что за отсутствием снарядов на всем фронте приходилось и нам отступать, отбив все атаки противника».
Лейб-гвардии Семеновский Его Величества полк 17–18 июля выдержал упорные бои у посада Павлов. В бою 17 июля был почти уничтожен один из батальонов – полк потерял 7 своих офицеров. В этом бою серьезно пострадал и 4‑й батальон лейб-гвардии Егерского Его Величества полка.
Лейб-гвардии Измайловский Его Величества полк 16 июля находился на позиции к югу от колонии Остров, 17 июля в корпусном резерве в д. Павлово, а 18 июля – в дивизионном резерве в районе д. Кривоволя.
Офицер-измайловец в дневнике за 17 июля поместил следующую запись: «Вчера довольно неожиданно разыгрался бой. У нас он ограничился бомбардировкой и сравнительно малыми потерями (1 офицер убит, нижних чинов убито 10, ранено 10). А правее было жарко. Гвардия, однако, устояла. Соседи ее справа – сдали. В результате все отходим и отходим. Невесело это. Пылают деревни, хлеба. Беженцы тянутся целыми караванами».
Другой фронтовик писал: «…началась сильная канонада к западу от нас, в районе Суходолы. В 10 часов 50 минут начался обстрел и нашего участка… немцы повели наступление на егерей и семеновцев».
Серьезный бой лейб-гвардии Измайловскому полку пришлось выдержать 19–20 июля у д. Ольховец. Командующий полком полковник Б.В. Геруа писал: «…на нас лезли основательно. Долбили чемоданами. У меня выбыло 5 офицеров, 2 убито…» Ротный командир капитан Г.И. Лескинен так вспоминал о бое 19 июля: «В 4 часа 10 мин. дня 1‑му батальону приходится тяжко, в поддержку ему послан 4‑й батальон. Огонь становится очень сильным, немцы двигаются по всему фронту на 2000–1500 шагов… В 7 часов вечера пошла атака на мой батальон – атака отчаянная… потери начинают расти… В 8 часов вечера немцы залегли… Деревня Ольховец горит с 2 часов дня… Потери очень велики. У меня 50 человек. В 1‑м батальоне осталось менее половины». 20 июля «около 4 часов дня немцы повели атаку на наш участок, но атака была отбита, тогда они перенесли огонь по штабу полка. Одно время было очень серьезное положение у финляндцев (лейб-гвардии Финляндский Наследника Цесаревича полк 2‑й гвардейской пехотной дивизии. – А.О.)».
Австрийские и германские источники особенно отметили удивительную стойкость русской гвардии.
В итоге – в то время как германский Гвардейский корпус топтался на месте, части 10‑го армейского и 22‑го резервного корпусов противника 16 июля около 14 часов, прорвав русские позиции, частично форсировали р. Вепрж и продвинулись к северу. Германская 22‑я пехотная дивизия наступала между Гвардейским и 22‑м резервным корпусами, выйдя вечером к д. Жулина.
Бои последующих дней – попытка русских войск сдержать наступающего противника и обеспечить планомерный отход на следующую линию обороны.
В Журнале военных действий русской 2‑й гвардейской пехотной дивизии Гвардейского корпуса отмечено: «17.VII. 3‑я Армия отходит на заранее подготовленную позицию. Дивизия задерживалась на промежуточных рубежах, дабы прикрыть фланговое движение войск по путям, лежащим более к востоку. К вечеру заняла данный ей участок. Московцы – впереди д. Могильница – высота 225 исключительно; Гренадеры – высота 225 включительно – высота 232 исключительно; Павловцы – по окраине д. Седлище; Финляндцы – юго-восточная окраина д. Седлище – впереди д. Могильница… Правее – II Сибирский корпус, левее – 1‑я гвардейская пехотная дивизия.
Противник: 1‑я гвардейская дивизия развернулась к северо-западу от п. Рейовец: 4‑й полк – по северной окраине д. Павлов; 1‑й полк – д. Павлов – д. Кровица исключительно; 3‑й полк перед северной окраиной д. Кровица; западнее – вдоль шоссе – 44‑я резервная дивизия».
В результате прорывов противника 16 июля русским 4‑й, 3‑й и 13‑й армиям было приказано в ночь на 17 июля «исполнить отход» на заранее укрепленную позицию Ново-Александрия – Маркушов – Петровин – Свидник – Лещаны – Залиже – Гусыне, имея левый фланг 13‑й армии или на Буге, или на линии Гусыне – Маркостав.
Начальник штаба русского 14‑го армейского корпуса отметил: «17 июля. С 2 часов ночи отход 14‑го корпуса к Холму. Штаб корпуса прибыл в Холм». В ночь на 19 июля штаб 14‑го армейского корпуса перешел в Савин, а в ночь на 21 июля – в Мацошин.
В Журнале военных действий лейб-гвардии 2‑го стрелкового Царскосельского полка гвардейской стрелковой бригады имеется следующая запись: «В 11 ч. 30 м. ночи 18 июля получено приказание отойти на позиции у д. Охоже».
Неудача в 3‑й армии заставила М.В. Алексеева в ночь на 17 июля отвести армию правым флангом назад на Лещины. Отход уширил фронт армии – плотность войск сократилась. В итоге 18 июля противнику удалось прорвать фронт и 13‑й армии.