ти, приказ устанавливал: «…Путем сокращения позиций 10‑й армии усилить собственными войсками правое крыло армии на важнейшем направлении. Северному фронту стремиться временно усилить себя в районе Двинска для решения здесь участи операции…»
Особое значение в деле перелома хода Виленского сражения в пользу русского оружия придавалось маневру сосредотачиваемой за Вилией у Ошмяны – Молодечно 2‑й армии Западного фронта – она должна была закрыть брешь между 5‑й и 10‑й армиями. Уже 29 августа директива определила развертывание новой армии на свенцянском направлении, а также предусмотрела производство необходимых перегруппировок армий Западного фронта. Предписывалось включаемые в состав этого оперативного объединения части 36‑го армейского корпуса направить походным порядком через Ошмяны, а 27‑й и 29‑й армейские корпуса – по железной дороге, первый – из Лида на Молодечно – Глубокое, а второй – из Барановичи на Молодечно (с высадкой частей в Кривичи и Парафианово). Для прикрытия развертывания 2‑й армии выдвигался 1‑й конный корпус, получивший приказ: «Действуя совместно с конницей генерала Тюлина и генерала Казнакова, прикрыть пути на Дриссу, через Глубокое на Полоцк, через Докшицу на Витебск… овладеть районом Свенцяны и, действуя в связи с 1‑й Кубанской казачьей дивизией и поддерживая связь с отрядом генерала Казнакова, прикрыть сосредоточение 36‑го и 29‑го армейских корпусов…»
Фактически русское командование пошло на проведение контрманевра, по масштабам превосходящего перегруппировки в ходе Галицийской битвы и Варшавско-Ивангородской операции, но в гораздо более тяжелых коммуникационных условиях.
И в результате в ходе боев 2–3 сентября ударная группа противника была остановлена частями 2‑й армии, выдвигаемой к разорванному стыку двух фронтов.
Большое значение имела и стойкость правофланговых соединений 10‑й армии. Начальник кафедры военной истории Военной академии им. М.В. Фрунзе комбриг Н.Ф. Евсеев отмечал: «10‑я русская армия в период боев 14–16.9 (нового стиля. – А.О.) выказала достаточную устойчивость, в особенности гвардейский и 3‑й Сибирский корпуса… Эти корпуса… заставляли немцев совершать обход по большой дуге, создавали у них немало опасений за ход и исход их маневра…»[80]
Но инерцию наступления противника сразу преодолеть было невозможно, и 4 сентября обстановка на правом фланге русской 10‑й армии усложнилась: противник занял Грибалы и Гойгола. 1‑й конный корпус медленно отходил от Гервяты на линию Мали – Гуры – Новики – Жабшина – Гиры. Но в этот день подразделения германской 4‑й кавалерийской дивизии были выбиты из м. Солы – атаку с ходу осуществили части 100‑го пехотного Островского полка во взаимодействии с Гвардейской казачьей бригадой.
В районе Свенцян вновь образовался «слоеный пирог» – третий после лодзинского и августовского. Охватившая правый фланг русской 10‑й армии группировка противника также охватывалась соединениями русской 2‑й армии.
2‑я армия с ходу вступала в бой, атакуя в направлении на Сморгонь. Наступление германской 3‑й кавалерийской дивизии и приданных частей от Вилейка на Молодечно привело к встречному бою с частями русского 27‑го армейского корпуса. Оттеснив батальон 1‑й стрелковой бригады, немцы овладели северным берегом р. Уша, но дальнейшее их наступление было остановлено. Однако противник подошел к Молодечно на расстояние 3–4 км.
Вечером 4 сентября Ставка отдала распоряжение, согласно которому 10‑я армия должна была, отойдя на виленские позиции, сосредоточить на своем правом фланге максимальные силы дня нанесения энергичного удара переправившимся (в районе Михалишки), на левый берег Вилии войскам неприятеля, а 2‑я армия должна была продолжать наступление на Сморгонь. 10, 1, 4 и 3‑й армиям предписывалось отойти на линию Михалишки – Ошмяны – Новогрудок – Барановичи – район оз. Выгоновское, приняв самые энергичные меры к освобождению участка Свенцяны – Михалишки для установления непосредственной связи с Северным фронтом. 29‑й армейский корпус, сосредоточившись в Полоцке, входил в состав 5‑й армии. Туда же перебрасывался и 21‑й армейский корпус.
Первостепенные активные задачи возлагались на 2‑ю армию и группу В.Е. Флуга. Так, приказ главнокомандующего армиями Западного фронта гласил: «…командующему 2‑й армией ставлю первоначальной его задачей решительным наступлением корпусов его армии отбросить противника к северу за озерное пространство и овладеть линией Кобыльник, Нестанишки, выдвигая вперед свой правый фланг. Всю кавалерию в составе трех дивизий направить на свой правый фланг с целью отбросить конницу противника к западу от линии Придруйск, Поставы, Кобыльник, очистив от его разъездов все пространство к югу от этой линии, прикрыть железную дорогу Вилейка, Полоцк и войти в связь с конницей генерала Казнакова. 10‑й армии, продолжая развитие наступления группой генерала Флуга, отбросить противника за Вилию, овладеть ее левым берегом от Быстрица до Нестанишки; для усиления группы генерала Флуга командующему 10‑й армией одновременно с отходом вывести возможно более сильные резервы, направить их преимущественно на правый фланг генерала Флуга. От всех войск 2‑й армии и группы генерала Флуга… требую проявления наибольшей энергии, решительности и самоотверженности при выполнении возложенной на них ответственной задачи».
4 сентября начала активно действовать и кавалерия 5‑й армии Северного фронта. Отряд Н.Н. Казнакова (1‑я гвардейская, 5‑я кавалерийская дивизия и Уссурийская конная бригада – всего 58 эскадронов и 36 орудий) предпринял наступление на Видзы.
5 сентября пал г. Вильно. Но в тот же день на фронте 2‑й армии части 27‑го армейского корпуса начали наступление на север от Молодечно и, оттеснив части германской 3‑й кавалерийской дивизии, закрепились на фронте Великое село – мост через р. Уша – ф. Огородники. 4‑й Сибирский армейский корпус достиг района Крево, а 36‑й армейский корпус занял район Солы, оттеснив спешенные части германской 4‑й кавалерийской дивизии и серьезно потрепав 17‑й и 18‑й драгунские полки. 14‑й армейский корпус двигался из Ивье на Воложин, а 13‑я кавалерийская дивизия достигла района Крево – Вербушки.
На фронте русской 10‑й армии 1‑й конный корпус продолжал действовать против частей германской 2‑й пехотной дивизии, перешедшей к обороне. Увидев опасность со стороны группы В.Е. Флуга, германское командование усиливало части 2‑й и 58‑й пехотных дивизий – на данный боевой участок перебрасывались 31‑я пехотная дивизия (разворачивавшаяся южнее Завельцы), дивизия Ценкера (выдвигавшаяся к Михалишки) а также 77‑я и 115‑я дивизии. Части 3‑й гвардейской пехотной дивизии из состава группы В.Е. Флуга проявляли повышенную наступательную активность. Полки этой дивизии (особенно лейб-гвардии Волынский) дрались штыками и имели тактические успехи.
3‑й Сибирский армейский корпус, атакованный с севера 42‑й пехотной, 10‑й ландверной пехотной и 75‑й резервной дивизиями немцев, отошел на фронт Быстрица – Новосады. На поддержку корпусу была выдвинута 2‑я бригада 2‑й гвардейской пехотной дивизии и один полк 8‑й Сибирской стрелковой дивизии.
Остальные войска русской 10‑й армии успешно выполнили первую и наиболее трудную задачу по отходу из сформированного противником полукольца.
6 сентября в районе Молодечно русские выбили немцев из д. Лебедево и Мороски. 4‑й Сибирский армейский корпус к вечеру достиг района Зарудичи, а 36‑й армейский корпус продолжал теснить противника на север и северо-восток.
7 сентября 27‑й армейский корпус усилил натиск, и к вечеру его частями были заняты д. Заболотье и ф. Огородники. Русским удалось серьезно потрепать 7‑й конно-егерский, 23‑й и 24‑й драгунские и 4‑й уланский полки противника. Были захвачены 30 пленных (в т. ч. 2 офицера), 6 пулеметов и 1 орудие. Дивизии 4‑го Сибирского армейского корпуса наступали: 10‑я Сибирская стрелковая на Заскевичи, а 9‑я Сибирская стрелковая – на Сморгонь.
Около 15 часов части 10‑й Сибирской стрелковой, 68‑й и 25‑й пехотных дивизий атаковали город. Первым в Сморгонь ворвались части 269‑го пехотного Новоржевского полка 68‑й пехотной дивизии 36‑го армейского корпуса под командованием подпоручика Н.А. Первышина (временно командовавшего батальоном). Был разбит и выбит из города германский 2‑й егерский батальон.
Н.А. Первышин позднее так описывал свои первые впечатления от захваченной Сморгони: «1‑й батальон новоржевцев ворвался в Сморгонь… Первое, что бросилось мне в глаза, это масса германских велосипедов, приставленных к стенам домов. Их владельцы, очевидно, сражались на южной окраине города, откуда продолжала доноситься стрельба. Там наступали другие части нашей дивизии, и еще не могли преодолеть сопротивления противника… В одном из домов, через открытую дверь, я заметил несколько германских солдат, мирно чистивших картошку… У плиты стоял толстый повар, хоть и в военной форме, но с большим поварским колпаком на голове. Он пек блины. Увидя русских, повар обомлел и выпустил из рук суповую ложку с опарой, которая упала на голову немца, сидевшего у котла. Пострадавший, вероятно, принял это за глупую шутку повара и бросился с кулаками на виновника. Но, взглянув на окаменелую от испуга рожу повара, обернулся назад и тут же вытянулся в струнку. Его примеру последовали остальные германцы. Я не мог удержаться от смеха и, махнув им рукой, пошел дальше. Мы продолжали углубляться в город, Из какого-то дома выскочил германец с отчаянным лицом – и стал целиться в меня из карабина. Мои солдаты гаркнули «ура». С перепугу немец выстрелил в воздух, бросил карабин и пустился бежать. За ним погнался солдат-новоржевец, детина огромного роста с роскошной черной бородой. Вслед за немцем, одним ударом ноги вышибив калитку, он ворвался во двор. Но здесь он наткнулся на молодую красавицу-еврейку, с умоляющим видом протягивавшую ему каравай белого хлеба. Бородач смущенно взял хлеб и, недоуменно ухмыляясь, вышел обратно на улицу, забыв про германца.
Влево от главной улицы я заметил небольшую группу германских офицеров. На всякий случай, я переложил револьвер из кобуры в карман шинели и, подойдя вплотную, отдал им честь. Немцы стояли неподвижно и упорно смотрели в землю, словно ожидая смертного приговора. Правофланговый и, видимо, старший в чине поднял глаза и, увидев меня с рукой под козырек, вытянулся и, в свою очередь, отдал мне честь. Его примеру последовали другие. Я снял перчатку и поздоровался с каждым за руку… Германские солдаты стали выстраиваться позади своих офицеров… К полудню 7 сентября Сморгонь была полностью в наших руках. Официальные трофеи моего I батальона заключались в семи пленных офицерах, 147 солдатах, одном пулемете, нескольких зарядных ящиках, повозках и значительном количестве велосипедов».