14 сентября войска Сводного конного корпуса повели наступление на фронт Волколатка – Будслав, и к полудню части 6‑й кавалерийской дивизии заняли Дземидки и Волколатка, вытеснив части германской 8‑й кавалерийской дивизии.
На Вилии, на фронте 2‑й армии русское наступление развивалось медленно.
Конница 5‑й армии перешла в наступление на фронте оз. Богинское – оз. Дрисвяты. Оборонявшая этот участок германская 5‑я кавалерийская бригада с ротой самокатчиков была отброшена на запад, оставив Гавранцы, Дрисвяты и Подкруше. Во время атаки на Дрисвяты русские захватили 44 пленных.
К 15 сентября русская конница продвинулась в обход правого фланга противника – до линии ж/д Глубокое – Вилейка, и немцы начинают отступление по всему фронту 2‑й армии.
15 сентября вся русская конница, действовавшая на стыке 5‑й и 10‑й армий, была объединена в одну группировку. Директива Ставки гласила: «…до дальнейшего распоряжения объединить под начальством генерала Орановского (генерал от кавалерии В.А. Орановский – командир 1‑го конного корпуса. – А.О.) действия 1‑го кавалерийского корпуса, сводного корпуса генерала Туманова (генерал-лейтенант Г.А. Туманов – начальник 13‑й кавалерийской дивизии. – А.О.), конного отряда генерала Казнакова, 3‑й Донской дивизии и отряда генерала Потапова (генерал-майор А.С. Потапов – командир отряда из двух казачьих полков. – А.О.). Задача конницы – отбросить действующие против нее силы немцев, прорвать их расположение на Свенцяны, Подбродзе для последующих действий или в тыл Двинской группы противника или более глубокое вторжение на Поневеж, Вилькомир…»
Таким образом, была создана целая конная армия в составе 1‑й гвардейской, 5, 6, 8, 13, 14‑й кавалерийских, 3‑й Донской казачьей дивизий, Уссурийской конной бригады, отряда Потапова – всего 41 конный полк (246 эскадронов и сотен) с 17 конными батареями (117 орудий).
17 сентября, преодолевая сопротивление немцев, части 5‑й кавалерийской дивизии овладели Озерявы и Боровые, 1‑я гвардейская кавалерийская дивизия заняла Детково, Свилы, а Уссурийская конная бригада – Русаки. Части 14‑й кавалерийской дивизии и отряда Потапова успешно преодолевали лесной массив западнее Костени – Черенки, а 8‑я кавалерийская дивизия достигла восточной окраины м. Поставы и Шурпики. Сводный корпус Туманова оттеснил немцев с фронта Маньковичи – Черняты.
Э. фон Людендорф был вынужден констатировать: «Левое крыло 10‑й армии не могло долго удерживаться на слишком выдвинутых вперед позициях против неприятельской кавалерии, которая со всех сторон все сильнее атаковала наш прорыв».
Русский контрудар по прорвавшейся группировке противника привел к поражению его кавалерии, отброшенной из района Молодечно к оз. Нарочь. Таким образом, энергичными действиями русского командования прорыв был локализован и закрыт.
К вечеру 17 сентября русская конница находилась на линии Козяны – Поставы – Черняты, а пехота – Черняты – Медзиол – оз. Вишневское.
Дальнейший отход немцев происходил уже быстро – на левом фланге местами даже в беспорядке. Противник бросал обозы, снаряды, но пленных было очень мало.
Э. фон Людендорф следующим образом оценивал ход операции и контрманевр русского командования: «14 сентября (здесь и далее в цитате – даты даются по новому стилю. – А.О.) уже была достигнута железная дорога Вильно – Молодечно – Полоцк у Сморгони, Вилейки… и правое русское крыло у Вилии, северо-восточнее Вильно, оказалось под большой угрозой. Железная дорога Орша – Минск была тоже захвачена в районе Борисова. Кавалерийские дивизии нашли здесь…большое поле для своей деятельности… Русские… перебросили… подкрепления… с фронта Лида – Слоним русские смогли продвинуться пехотными дивизиями на Молодечно, а кавалерийскими дивизиями – на Докшицы»[82].
Н. Евсеев дал следующую оценку Свенцянского прорыва: «Немцы озадачились целью окружить… десять русских корпусов, до того уже истощенных и представлявших, в общем, примерно десять дивизий по числу штыков, пулеметов и орудий, если сравнить со штатной их численностью… операция по окружению успехом не увенчалась: русские оставили Вильну и отошли на всем фронте. Немцы выиграли пространство. Иными словами, операция не привела к решительному результату. Правда, некоторые германские авторы в своих мемуарах пишут о 30 000 пленных, но это мы берем под сомнение. Что же касается поражения тех или иных частей и соединений, то в ходе операции та и другая стороны наносили друг другу частные поражения, которые привели и тех и других к потерям, большим или меньшим, но ни один полк не был окружен и взят в плен. Если бы эта операция преследовала цель не окружения, а овладения Виленским районом, то представляется, что немцы могли этого добиться более дешевой ценой, чем та, которую они заплатили разгромом их конницы»[83].
Э. фон Людендорф был вынужден констатировать: «Высокое напряжение сентябрьских дней опять дало нам лишь тактический успех. Приходилось преодолевать исключительно опасные моменты». Э. фон Фалькенгайн также признал: «Как и приходилось опасаться, русским удалось своевременно принять контрмеры».
Войска обеих сторон за месяц напряженной боевой деятельности количественно ослабли, личный состав был переутомлен, свежими резервами ни одна из сторон не располагала, у русских продолжал чувствоваться острый недостаток всех видов боевого снабжения. Тылы у немцев растянулись, а у русских перепутались в ходе сложных и массовых перегруппировок корпусов и армий. Когда прорвавшиеся германцы были частью оттеснены в нарочские болота, а частью уничтожены, обессилевшие противники замерли на достигнутых позициях, и фронт стабилизировался.
В период Виленской операции германская Неманская армия выполняла вспомогательные задачи – она должна была сковать у Двинска 5‑ю армию Северного фронта.
Это также, пусть применительно к операциям у Вильно, Молодечно и Сморгони и пассивный, боевой участок Виленского сражения. Поставленную задачу Неманская армия полностью реализовала. Северный фронт в лице своего руководителя генерала от инфантерии Н.В. Рузского не столько помогал соседнему Западному фронту и Верховному командованию, сколько нервировал руководство просьбами о присылке подкреплений – под угрозой потерять двинские позиции. Не обладающий необходимым кругозором и охваченный паникой Н.В. Рузский заставил М.В. Алексеева ослабить Виленский фронт – в критическую минуту отправить под Двинск два корпуса (29‑й и 21‑й армейские). Командование Западного фронта своими оперативно-тактическими маневрами сделало для Северного фронта гораздо больше, чем руководство последнего.
Северный фронт мог серьезно содействовать операциям своего соседа – перелом в ходе Виленского сражения мог наступить раньше, а результат операции быть более значимым. Помочь Западному фронту ударом от Двинска Н.В. Рузский не считал возможным вследствие слабости сил 5‑й армии – более того, уже видя отступление неприятеля, он не посмел его преследовать. Именно это побудило М.В. Алексеева сформировать в районе Полоцка новую 1‑ю армию.
Первоначальная обстановка в районе г. Двинска была тяжелой. Германские части вышли на подступы к городу и пытались взять его с ходу. По Двинску и его окраинам непрерывно работала немецкая артиллерия. Осуществлялась эвакуация имущества, происходил массовый исход местных жителей, в панике оставлявших жилье и ценности, город подвергался бомбардировке германских самолетов. Причем воздушные удары наносились не только по военным, но и гражданским объектам. Главной задачей немецких авиаторов было посеять среди людей панику и лишить войска возможности сопротивляться.
Но решительная позиция командующего 5‑й армией генерала от кавалерии П.А. Плеве спасла ситуацию. Произошел перелом и в психологии защитников города и жителей. Постепенно под г. Двинском была создана глубокоэшелонированная оборона, одна из самых мощных на всем Русском фронте. В. Литтауэр так вспоминал о позициях на двинском фронте, когда в составе кавалерийского подразделения пришел сменить отводимую на отдых пехоту: «Траншеи, построенные пехотинцами, были глубокими, с большими блиндажами. В траншеях были установлены артиллерийские орудия. Непосредственно за нами располагалось тридцать два полевых орудия, а дальше тяжелая артиллерия. Полевые орудия должны были открыть огонь сразу после телефонного звонка командира нашего полка с просьбой о помощи. Если бы этого оказалось недостаточно, то в ход пошла бы тяжелая артиллерия. До этого у нас никогда не было столь мощной поддержки»[84].
Двинский укрепрайон сцементировал важнейшее операционное направление на стыке Северного и Западного фронтов. Мог он и оказаться важнейшей позицией для нанесения флангового удара по частям германской 10‑й армии.
Это учитывалось противником. Э. фон Фалькенгайн так оценил эффект удержанного русскими Двинска на фоне Виленской операции: было сочтено «необходимым усилить левое крыло 10‑й армии… чтобы располагать более сильными резервами на случай неприятельского перехода в контрнаступление со стороны Двинска».
Виленским сражением закончился маневренный период на Русском фронте Первой мировой войны.
Августовские и сентябрьские бои – низшая точка в моральном и боевом состоянии русской армии 1915 г. после неудач и отступлений нескольких месяцев. Участник виленских боев полковник А.А. Свечин отмечал: «В сентябре же 1915 г. было окончательно принято решение очистить Вильну… высшее командование не видело впереди просвета, в войсках наблюдались явления, совершенно не напоминающие боевой задор… и Россия за 10 месяцев неудач, протекших со времени Лодзи… сгорбилась, постарела, как будто прошли целые века». Но низшая точка падения – это и начало восстановления. Она была пройдена, и русская армия достойно показала себя в следующем году. Аналогично тяжело пострадала и германская армия, о состоянии которой вышеупомянутый авторитетный автор писал: «Атаковавшая немецкая пехота тоже представляла не бойцов 1914 г.: она нуждалась в еще более солидной артиллерийской подготовке, когда натыкалась на спокойного противника, и также была истощена непрерывными боями в течение почти 2 месяцев».