В Виленской операции русские войска захватили 2 тыс. пленных, 39 орудий и 45 пулеметов. Противник понес крупные кровавые потери. Э. фон Фалькенгайн отмечал: «Обходные движения 10‑й армии северо-восточнее, а позднее восточнее Вильны, предъявляли к боеспособности войск исключительные требования. Войска шли навстречу им с полным самоотвержением, и все же жертвы не привели к цели».
Тяжелые потери понесли и русские войска.
Так, в 10‑й армии соединения Гвардейского корпуса за период 30 августа – 7 сентября потеряли: 1‑я гвардейская пехотная дивизия – 3206 человек (более 31 % личного состава), 2‑я гвардейская пехотная дивизия – 2462 человека (более 33 % личного состава); 2‑й армейский корпус 30 августа – 26 сентября: 26‑я пехотная дивизия – 2039 человек (33,5 % личного состава), 43‑я пехотная дивизия – 3380 человек (41 % личного состава). Наиболее сильно пострадали войска 5‑го армейского и 3‑го Сибирского армейского корпусов: 7‑я пехотная дивизия потеряла 5174 человека (почти 65 %), 10‑я пехотная дивизия – 2121 человека (почти 34,5 %), 7‑я Сибирская стрелковая дивизия – 5334 человека (59 %), 8‑я Сибирская стрелковая дивизия – 5194 человека (более 48 %).
Таким образом, исходя из этих фрагментарных данных, потери 10‑й армии – около 30 тыс. человек.
Во 2‑й армии 45‑я пехотная дивизия потеряла 2690 человек (30 %), 25‑я пехотная дивизия – около 3500 человек (почти 32 %), 68‑я пехотная дивизия – свыше 1000 человек (до 17 %), 9‑я Сибирская стрелковая дивизия – более 1500 человек (более 27 %), 10‑я Сибирская стрелковая дивизия – 2500 человек (41,6 %).
Дивизии 1‑го конного корпуса за период 13 сентября – 6 октября потеряли: 8‑я кавалерийская дивизия – 328 сабель (до 14 %), 14‑я кавалерийская дивизия – 822 сабли (около 27 %). Конница решала в операции важные задачи – и ее потери непропорционально высоки.
Говоря об итогах Виленской операции, необходимо отметить, что одной из целей русских войск на этом ТВД была помощь союзникам. Считалось важным не допустить переброску войск с Русского фронта на Французский в преддверии готовящегося осеннего наступления англичан и французов. Э. фон Фалькенгайн писал: «Русские армии 10, 2 и 1‑я атакуют всеми силами 10‑ю армию и правое крыло Неманской, имея задачей прорваться до дороги Двинск – Вильна или, по крайней мере, своей атакой сделать невозможной дальнейшую отправку сил на западный фронт».
Активные операции у Сморгони и Двинска заставили германское командование (о чем много писал Э. фон Фалькенгайн) лавировать в возможностях переброски войск с одних участков Восточного фронта на другие, при необходимости осуществлять переброски во Францию и на Балканы. Не все намеченные дивизии удалось вывести из боя, заменить или перебросить. По данному вопросу даже возникла конфликтная ситуация между командованием германского Восточного фронта (не только не желавшим отдавать соединения на запад, но и просившим подкреплений) и Верховным командованием (думающим более широко и прежде всего о Французском и Сербском фронтах). На страницах труда Э. фон Фалькенгайна присутствует длительная полемика по поводу переброски двух дивизий на Французский фронт с Русского – с привлечением мнения императора как арбитра по этому поводу.
Виленская операция – одна из сложнейших и крупнейших стратегических операций Первой мировой войны. Это одна из наиболее крупных стратегических побед русской императорской армии и центральное сражение осенней кампании 1915 г. на Русском фронте. Причем успех в этой операции был куплен не превосходством в силах и средствах, лучшей тактикой или благодаря оперативно-стратегическому развертыванию сторон – а за счет более умелого маневрирования и управления войсковыми массами.
Это серьезная комбинированная многоэтапная операция. В ходе Виленского сражения роли сторон менялись многократно. Так, с 9 августа продолжалось наступление водушевленной ковенской победой германской 10‑й армии. Но уже 17–22 августа русские войска перешли в контрнаступление, которое с 27 августа, после начала Свенцянского прорыва германцев, сменилось обороной. Заканчивалась операция вновь наступлением русских войск. Русские осуществили эффективный контрманевр, в ходе которого ряд корпусов и даже армий перебрасывались на важнейшие операционные направления – причем в тяжелейших коммуникационных условиях (в период осенней распутицы и в условиях утраты стратегической сети железных дорог). Были синхронизированы усилия различных армий – в то время как одни армии отходили с целью выровнять фронт и избавиться от охвата (10‑я), другие в этот период наступали (2‑я). Отход чередовался и совмещался с наступлением.
Виленская операция – яркая иллюстрация возросшей квалификации высшего командного состава русской армии, которому приходилось действовать в тяжелой тактической, коммуникационной и организационной обстановке.
Руководство Западного фронта и 10‑й армии (главные руководящие инстанции Виленского сражения) было представлено классными военными специалистами. Н. Евсеев писал о командующем Западным фронтом А.Е. Эверте: «В отношении оперативного руководства русский командующий Западным фронтом выказал значительно больше дарований в оценке событий и больше уменья в организации маневра, чем прославленные «идейные наследники» Мольтке. Во всяком случае командующему русским фронтом удалось вырвать у немцев инициативу, опередить их в развертывании на Вилии и заставить перейти к обороне, имея слабый высший начсостав, крайне ограниченное боевое снабжение, примерно равное число штыков…»
Контрманевр силами 1, 3, 2, 10‑й армий Западного фронта при сократившейся маневроспособности и скверных коммуникациях был выполнен блестяще. В отличие от Н.В. Рузского А.Е. Эверт обладал должным кругозором, не ограничивал свою деятельность разграничительными линиями фронтов, по-деловому организуя операции своих армий в интересах двух фронтов. Прекрасно уяснив сущность германского маневра, он оттягивал свои армии к Двине, чтобы примкнуть к Северному фронту – ведь сомкнуть фланги фронтов являлось важнейшей оперативно-стратегической задачей (в то время как Н.В. Рузский предпочел отводить свой левый фланг на Двину, а присылаемые ему резервы отправлял на свой правый фланг – к Балтике).
Перегруппировка на стыке фронтов вовремя не была произведена – и только благодаря компетентному оперативному руководству А.Е. Эверта удалось выправить положение. Командующий Западным фронтом в сжатые сроки осуществил перегруппировку вначале четырех, а затем еще шести армейских корпусов и пяти кавалерийских дивизий, снятых с фронта в нужном месте и в нужное время, выведенных в резерв и выдвинутых преимущественно походным порядком на сотни километров вдоль фронта в сторону прорыва.
Германский военный историк Х. Риттер писал: «Дела начались успешно с прорывом тонкого русского фронта севернее Вильны. Когда решающий фланг X германской армии направили на Сморгонь и Молодечно, его уже встретили дивизии, взятые у Лиды и Слонима из отходившего оттуда русского фронта и повернутые к северу. Далеко ушедшая вперед германская армейская кавалерия делала все возможное… Однако она не могла помешать русской пехоте ранее германской достигнуть железнодорожной линии Вильна – Молодечно. Охват… преждевременно наткнулся на быстро сформированный оборонительный фланг и не достиг успеха…»
Вывод корпусов в резерв при сложившейся обстановке был сложным и рискованным делом – фронт ведь мог быть прорван противником на другом участке. Но А.Е. Эверт не опасался этого, смело выводя свои корпуса в резерв, причем все соединения были своевременно направлены в наиболее важный район действий – на стык фронтов. Предугадывая ход событий, командующий фронтом не опаздывал с перегруппировкой. Сам старый солдат, А.Е. Эверт при реализации своего маневра «опирался» на солдатские ноги. В условиях ненадежной (и слабой) инфраструктуры он правильно рассчитал параметры марш-маневра с учетом специфики местности и развития оперативной ситуации – и намного опередил немцев. Русская пехота покрывала 30 км, а кавалерия – 60–70 км в сутки (в то время как вышедшая на оперативный простор германская пехота давала темпы 15 км, а кавалерия – 20–25 км в сутки). То есть русские двигались в два раза быстрее немцев, развивающих прорыв. Марши русских войск были проведены четко, без отставших, было организовано усиленное питание людей и лошадей. Некоторые русские корпуса прошли по 200 км.
Причем все маневрирование резервами (за исключением 1‑го конного корпуса) было осуществлено из глубины, и войска с марша вводились в бой.
Грамотно был и осуществлен маневр отхода. Н. Евсеев отмечал, что «…отход войск Западного фронта был достаточно толково организован всеми командными инстанциями, а отрыв частей от немцев в тактическом отношении был выполнен безукоризненно. При этом немцы не выказали достаточной бдительности, обычной в условиях непосредственного соприкосновения противника. Благодаря вышеприведенным обстоятельствам русским удалось отлично отойти, особенно из исходящего угла 10‑й армии». Во многом благодаря этому замысел противника на окружение крупной группировки русских войск рухнул.
Штаб Западного фронта успешно применял радиосвязь – действовали 56 радиостанций. Причем штаб фронта и штабы армий имели пеленгаторные станции и успешно вели радиоразведку, в частности, они продублировали разведывательные данные авиационной и войсковой разведки о скоплении германских войск в районе западнее Вильно в конце августа, отметив скопление германских радиостанций в этом районе.
Таким образом штаб Западного фронта взял на себя руководство операцией на стыке двух фронтов, качественно поставил службу разведки, своевременно и достаточно точно определил группировку, силы и даже намерения немцев в период подготовки операции. В процессе операции штаб Западного фронта умело и жестко руководил перегруппировками армий. Причем даже в условиях напряженной ситуации со средствами связи штабу фронта удалось сохранить жесткость в руководстве операцией.
Того же А.Е. Эверт требовал и от подчиненных, в частности, когда телеграфировал командующим 1, 2, 3, 4 и 10‑й армиями 6 сентября: «Действия немцев отличаются энергией и дерзостью до нахальства. Наши наступательные действия вялы и нерешительны. Забыт суворовский завет: «быстрота и натиск». Прошу внушить начальникам, что побеждает только тот, кто страстно к этому стремится и умеет внушить это своим подчиненным. Таких начальников буду высоко ценить».