Всего – 66 офицеров и 5407 нижних чинов[109].
В последующие дни происходило затухание операции.
Так, 28 декабря позиции 3‑й Финляндской стрелковой дивизии обстреливались артиллерией австрийцев, на фронте 5‑го Кавказского, 2‑го и 16‑й армейских корпусов также шла перестрелка. Части 2‑го армейского корпуса заканчивали сосредоточение в районе Трембовль – Гумниска – Долче – Деревнювка Ивановка (происходила перегруппировка корпусов 7‑й армии). Оперативная телеграмма так зафиксировала диспозицию частей корпуса – 43‑я пехотная дивизия в Гумниска (170‑й пехотный полк) – Малуев Семенув и Погупжаны (169 171 и 172‑й пехотные полки); 3‑я Туркестанская стрелковая бригада: 9‑й и 12‑й Туркестанские стрелковые полки с 6‑м Туркестанским артиллерийским дивизионом в д. Иванувка, а 10‑й Туркестанский стрелковый полк и 6‑й парковый артиллерийский дивизион в д. Глещава. Штаб 26‑й пехотной дивизии прибыл в Подгайчики (дивизия находилась в районе Подгайчики – Долхе – Лишанец).
Части 16‑го армейского корпуса: 47‑я пехотная дивизия занимала позиции восточнее Гайворонка – Куйданов – от Маковой горы до проселочной дороги юго-западнее Доброполе (186‑й пехотный полк в корпусном резерве в Хмелевке); 41‑я дивизия восточнее Куйданов – Осовце – 164‑й пехотный полк у ручья восточнее высоты 384, 162‑й пехотный полк у Петликовцы – Новы Михальполе (в дивизионном резерве), а 163‑й пехотный полк в корпусном резерве (Лясковцы).
28 декабря шел огневой бой – русская артиллерия громила австрийские окопы (причем были уничтожены позиции бомбометчиков), обстреливала резервы, дороги от Доброполе на Хмелевку и Лясковце.
Потери за сутки 28 декабря: 2‑я Финляндская стрелковая дивизия – 15 нижних чинов, 4‑я Финляндская стрелковая дивизия – 19 нижних чинов, 3‑я Финляндская стрелковая дивизия – 13 нижних чинов, 41‑я пехотная дивизия – 1 офицер и 17 нижних чинов, 47‑я пехотная дивизия – 8 офицеров и 241 нижний чин.
29 декабря 41‑я пехотная дивизия потеряла 3 нижних чинов убитыми и 21 ранеными.
30 декабря закончилась перегруппировка корпусов русской 7‑й армии: 16‑й армейский корпус сменил на передовой 2‑й армейский корпус.
Попытки противника продвинуться от Бобулинце и вдоль Саповского оврага были отбиты огнем русских частей. В этот день разведчики подобрали 6 раненых нижних чинов 20‑го Туркестанского стрелкового и 169‑го пехотного полков, похоронив офицера и 10 нижних чинов 102‑го пехотного полка.
Пользуясь снежной вьюгой, противник сделал две попытки перейти в наступление от Саповой горы на Доброполе и от Бобулинце на Весоло.
Потери за сутки: 22‑й корпус – 16, 5‑й Кавказский корпус – 18 человек.
В последующие дни шли бои местного значения.
Импульс последующему развитию операции должно было придать распоряжение командования фронта, в соответствии с которым 9‑я армия, усиленная дивизией из резерва фронта, должна была передать три дивизии в состав 7‑й армии. Начало нового наступления последней было назначено на 14 января 1916 г., но отложено и впоследствии отменено.
Сражение завершилось. Всего в ходе операции на Стрыпе русская 7‑я армия потеряла 317 офицеров и 24 511 нижних чинов[110].
Операция оказала большое влияние на тактику позиционной войны, а выводы, основанные на ее результатах, легли в основу целого ряда рекомендаций и тактических указаний.
Важнейшие выводы, извлеченные из уроков тактических неудач 7‑й русской армии.
1) Фронт наступления ударной группы 7‑й армии был слишком узок. Армия имела общий фронт 48 км, а участок прорыва составлял 8 (16 декабря), 4 (17 декабря), 2 (18 декабря) и до 1 (21 декабря) км. 25 декабря артиллерийская подготовка вообще свелась к нулю – и пехота больше рассчитывала на внезапность своей атаки, чем на подготовку ее артиллерией. Недостаток артиллерии и боеприпасов заставлял постоянно сокращать фронт атаки. Соответственно, он простреливался насквозь перекрестным огнем противника – а это, в свою очередь, вело к срыву наступления. С одной стороны, узкий фронт атаки был тактически предпочтительнее для концентрации на направлении главного удара необходимых ресурсов, но при этом противнику было проще парализовать наступление огнем и сосредоточить необходимые резервы. В случае с 7‑й армией получался замкнутый круг – проблемы в материальной части влекли тактические просчеты. Для сравнения – на Французском фронте в ходе операции на р. Сомме в июле 1916 г. на 16 км фронте французы имели 94 орудия на 1 км фронта, фронт наступления в два раза шире, а плотность артиллерии почти в 4 раза больше, чем в начале наступления 7‑й армии у Куйданова. Достижение баланса между шириной прорыва и необходимыми техническими средствами – один из главных вопросов, который пытался решить наступающий в период позиционной войны.
Записка по поводу выполнения операций на Юго-Западном фронте в декабре 1915 г. и Северном и Западном в марте 1916 г. отмечала: «…наши войска, врывавшиеся в расположение противника, простреливались затем насквозь с обоих флангов, несли значительные потери, не имея возможности закрепить за собою захваленное для развития дальнейшего отсюда успеха. Приносимые жертвы оказывались напрасными».
2) Слабые силы, выделенные для главного удара. В первый период операции 5‑й Кавказский корпус топтался на месте, 16‑й армейский корпус и 3‑я Туркестанская стрелковая бригада находились в резерве – атаковали только 2‑й и 22‑й армейские корпуса (т. е. менее 50 % сил армии). Во второй период 5‑й Кавказский армейский корпус перешел в более энергичное наступление, но 22‑й армейский корпус заметно снизил свою активность. Более того, корпуса также выделяли для производства атаки ограниченные силы 1–2 дивизии. 25 же декабря основные усилия армии вообще легли лишь на одну стрелковую бригаду.
В результате прорыв ни разу не удался, а пехота (причем бесполезно) несла все большие и большие потери. Так, уже в боях 17–18 декабря 26‑я пехотная дивизия потеряла 25 % боевого состава, продолжая нести значительные потери и впоследствии, а 3‑я Туркестанская стрелковая бригада лишилась более половины личного состава в ходе 25 декабря – т. е. одного дня боя. Опять получался замкнутый круг – недостаточность сил, выделяемых для удара, приводит к большим потерям, и, соответственно, боевые единицы постепенно выходят из строя. А это приводит, в свою очередь, к недостаточности сил, пригодных для атаки.
Плотность группировки русской 7‑й армии на 1 км фронта уступала аналогичным показателям французской армии во время наступления у Шампани в сентябре 1915 г.: в пехоте – в 2 раза, и в артиллерии – в 5 раз.
3) Слабость артиллерии на направлении главного удара (около 200 3‑дюймовок, 48 легких гаубиц и 36 тяжелых орудий) привела к тому, что наступление в техническом отношении оказалось не подготовлено. Теория устанавливала: «На каждый проход (в проволочных заграждениях. – А.О.) назначаются 3 орудия или 2 миномета. Стрелять надо сосредоточенным огнем, стремясь сделать проход шириной в 2 м. При нескольких полосах проволочных заграждений, имеющих в общей сумме около 20 рядов кольев, на каждое из 3 орудий, поставленных не далее 3 км от проволоки, надо около 250 гранат, и тогда можно получить почти чистый проход шириной около 2 м».
Вся русская 7‑я армия имела лишь 428 орудий (т. е. средняя плотность – менее 9 орудий на 1 км фронта), в том числе лишь 36 тяжелых. В период операции на участке прорыва удалось довести артиллерийские плотности максимально до 35 орудий на 1 км фронта, что в условиях эшелонированной обороны противника и при недостатке боеприпасов было явно недостаточно. Артподготовка продолжалась от 2 часов до получаса. Чтобы краткосрочный огневой налет был эффективен, нужна тщательная разведка позиций противника (а ее, как отмечалось, не было). На долгую же методическую стрельбу по площадям не было снарядов.
Известный специалист в области артиллерии Е. Барсуков был вынужден констатировать: «Русская артиллерия, ввиду ограниченности своих средств, особенно вследствие хронического недостатка снарядов, не могла использовать в полной мере методы борьбы, установившиеся в позиционный период войны на французском фронте».
В итоге в начале наступления русская пехота нашла проволочные заграждения противника целыми на всем фронте, впоследствии окопы австрийцев пострадали сильно, но проволока была разрушена только в одном месте. И даже когда 21–22 декабря две первые полосы заграждений противника были разбиты артиллерией и пехота прошла через них – она была остановлена третьей полосой.
Пытаясь разрушить заграждения противника подручными средствами, пехота расстреливалась с флангов и тыловых позиций, каждый раз неся все возрастающие потери.
Перед наступлением 25 декабря в течение суток тяжелая артиллерия медленным огнем разрушала проволочные заграждения противника, а сама атака велась без артиллерийской подготовки. Но когда окопы австрийцев были захвачены туркестанскими стрелками, то вместо того, чтобы перенести огонь на батареи противника, подавить их заградительный огонь и не дать им возможности поражать прорвавшихся бойцов, русская артиллерия обстреляла собственную пехоту.
За все время операции было сделано около 35 тыс. артиллерийских выстрелов – мизерные цифры. Отсутствие норм расхода артиллерийских боеприпасов также негативно сказалось в ходе операции. 17 и 18 декабря 24 тяжелых гаубицы выпускали ежедневно по 52 снаряда, 21–22 декабря – по 30, а 25 декабря – по 25 снарядов на ствол. Средняя цифра для легкого орудия – по 70 снарядов на ствол ежедневно. Прорывая аналогичные укрепления на Французском фронте, союзники превышали эти цифры в десятки раз (2–2,5 тыс. выстрелов на ствол). При том, что при прорыве укрепленной полосы главное слово должно принадлежать артиллерии, интенсивность огня артиллерийских средств 7‑й армии неуклонно снижалась в ходе операции. На контрбатарейную борьбу и вовсе не оставалось боеприпасов.