Артиллерия 9‑й армии не смогла проложить своим войскам дорогу к победе – в частности, пробить необходимое количество проходов в проволочных заграждениях противника. Главная причина неудачи операции – это то, что русская «артиллерия, кроме своей малочисленности, страдала еще от крайней бедности в боевых припасах». Слабость русской артиллерии, не имевшей возможности подавить неприятельскую, приводила каждый раз к тому, что пехота 9‑й армии, заняв первые линии неприятельских окопов, выбивалась из них огнем мощной артиллерии противника и, понеся большие потери, отходила в исходное положение. Огневая мощь австрийцев между Раранчей и Топороуцем – 17 тыс. винтовок (еще 15 тыс. в резерве) и 180 орудий оказалась достаточной, чтобы парализовать усилия корпусов 9‑й армии.
Важнейшая ошибка русского командования заключалась в очень слабой разведке оборонительных рубежей противника. В частности, неприятным сюрпризом для дивизий 9‑й армии явилась сама структура позиций (расположение оборонительных полос, наличие системы перекрестного стрелково-артиллерийского огня), а также боевая мощь (наличие трех рядов проволочных заграждений – причем некоторые полосы были окрашены в черный цвет в целях маскировки, а другие наэлектризованы; обилие пулеметных точек и мощных убежищ для пехоты) обороны австрийцев.
Бои у Раранчи изобиловали тактическими просчетами русского командования всех уровней. Записка по поводу выполнения операций отмечала: «Командир 11‑го корпуса, убедившись… что атака позиции противника… потребует больших потерь и может окончиться неудачей – не принимает, тотчас же действительных мер к тщательной подготовке дальнейших атак и только спустя 2 недели объявляет в приказе: … требую обратить самое серьезное внимание на артиллерийскую подготовку и без надлежащего расстрела окопов противника атаки не производить. В других корпусах обнаруживается ничем не объяснимая торопливость: хотя и сознается, что проходы (в проволочных заграждениях) узки, тем не менее при штурме не отдается приказания расширить проходы, а лишь настаивается на безостановочном движении, так как штурм не будет отложен ни в каком случае. Все горячатся – начальник дивизии и командир корпуса – и пехота должна тысячами жизней и быстротою своих ног восполнять недостаток подготовки. Одним словом, все сводилось к торопливому выполнению дела в противоположность тому, что именно требуется сущностью такой задачи, как атака укрепленной позиции противника, где все основано на рассчете, осмотре, изучении… подготовки».
Вместе с тем атаки дивизий 9‑й армии сковали значительные силы противника, помешав перебросить резервы к направлению главного удара, осуществляемого 7‑й армией Юго-Западного фронта. Но, т. к. наносившая главный удар 7‑я армия также успеха не имела, – фактически жертвы боев у Раранчи оказались напрасными. Положительным результатом операции было то обстоятельство, что опыт декабрьского наступления показал штабу Юго-Западного фронта, что без снабжения легкой артиллерии достаточным количеством боеприпасов, без усиления армии тяжелой артиллерией, без надлежащей воздушной и инженерной разведки неприятельских укрепленных позиций попытка прорыва в условиях позиционной войны обречена на неудачу.
Вместе с тем операция на Стрыпе знаменательна тем, что проиллюстрировала попытку единственного из союзников по Антанте помочь в боевом отношении сербской армии. Кроме того, не без давления союзников Юго-Западный фронт был признан второстепенным (что сказалось в будущем во время Брусиловского наступления 1916 г.). В этой операции выдвинулся известнейший артиллерийский авторитет русской армии – подполковник В. Кирей («русский Брухмюллер»), разработавший новую артиллерийскую тактику русской армии, тщательно проанализировавший теорию и практику применения артиллерии (что также сказалось во время Брусиловского наступления).
В операции со стороны австрийцев отлично себя зарекомендовали элитные фронтовые части и соединения – венгерские гонведные бригады и дивизии. Операция у Раранчи оказала большое влияние на войсковую тактику осуществления борьбы в период позиционного противостояния на Русском фронте Великой войны. Недостаточно продуманная (прежде всего в тактическом отношении – узкий фронт атаки, бессистемность действий, отсутствие внезапности) и подготовленная (в плане артиллерийского обеспечения) операция не привела к прорыву глубокоэшелонированных позиций противника. Бои у Раранчи продемонстрировали губительную мощь флангового и заградительного огня со стороны обороняющегося, значение резерва, высветили специфику траншейного боя. Сосредоточение обороняющихся войск в ближнем тылу не только сокращало потери от артиллерийского огня противника, но и позволяло наносить эффективные контрудары по прорвавшимся частям врага.
Австрийцы, основываясь на опыте этих боев, также сделали важные тактические выводы. Как свидетельствуют материалы Кригсархива, бои у Раранчи продемонстрировали особую роль артиллерии в позиционной войне. Шквальный артиллерийский огонь, даже с учетом погрешностей в управлении огнем (вследствие сильного огня противника артиллерийские наблюдатели зачастую не могли находиться в передней линии, а телефонные коммуникации были разрушены) способен парализовать порыв даже самой лучшей пехоты. Главная масса полевой артиллерии должна размещаться вблизи передовой – это повышало ее эффективность при нарушении системы управления огнем. Причем, как отмечалось в источнике, тактические рекомендации, выстраданные у Раранчи, в самое ближайшее время должны были быть применены на всем протяжении Восточного фронта.
Начальник Полевого Генерального штаба германской армии генерал пехоты Э. Фалькенгайн так оценивал операцию на Стрыпе: «Русские… атаковали южную армию генерала графа ф. Ботмера и 7‑ю австро-венгерскую армию, которой командовал генерал Пфланцер-Балтин, на всем фронте от Бурканова на Стрыпе до румынской границы восточнее Черновиц и упорно продолжали свои усилия до средины января 1916 г. И в то время, как они на фронте Южной армии не достигли ни малейших успехов и потому скоро измотались, положение дел на фронте 7‑й австро-венгерской армии, против которой русские направили главный удар, долго колебалось в ту и другую сторону. Хотя противник не располагал существенным превосходством сил, армии лишь с трудом удалось удержаться. Ее резервы оказались недостаточными».
107‑я германская пехотная дивизия была переброшена из Сербии на Русский фронт – в этом факте наиболее ярко воплотилась помощь русских союзникам посредством своей неудачной активности.
Наконец, остановимся на атаке частей 3‑й Туркестанской стрелковой бригады у Бобулинце.
Бобулинце – это местечко, у которого 25 декабря 1915 г. имела место героическая атака 3‑й Туркестанской стрелковой бригады 7‑й армии русского Юго-Западного фронта в ходе операции на Стрыпе 14 декабря 1915—6 января 1916 г. У Бобулинце была проведена одна из наиболее блестящих ночных атак русской армии – к сожалению, не принесшей особых тактических результатов.
После ряда неудачных атак войск 2‑го армейского корпуса на р. Стрыпе было решено овладеть позициями врага посредством ночной атаки, ответственность за осуществление которой была возложена на 3‑ю Туркестанскую стрелковую бригаду. Бригада была придана 2‑му армейскому корпусу, и как писал его командир генерал от инфантерии В.Е. Флуг: «Необходимо было – или возможно скорее сделать еще одно крайнее усилие для выполнения задачи, возложенной на корпус, или совершенно от нее отказаться. Располагая еще частью сравнительно мало еще пострадавшей – 3‑й Туркестанской стрелковой бригадой и надеясь что остальные войска окажутся способными дать еще последнее напряжение энергии хотя бы для того, чтобы выйти из неимоверно тяжелых условий своего существования (с 21 декабря в довершение к прежним бедствиям наступила полная оттепель, превратившая окопы в сплошную грязь и до крайности затруднившая все подвозы). Я назначил на 25 декабря четвертую атаку высоты 384, туркестанскими стрелками»[111].
Во время предыдущих боев русские войска у высоты 384 сблизились с противником на дистанцию в 300–400 шагов. Это во многом облегчало атаку туркестанцев – сокращалось простреливаемое пространство, которое было необходимо преодолеть, оказывался не нужен штурмовой плацдарм. Последнее обстоятельство способствовало реализации эффекта тактической внезапности.
Учитывая опыт предыдущих боев на Стрыпе, русское командование тщательно готовилось к атаке. Так, весь командный состав бригады, начиная с командиров рот, лично произвел разведку из передовых окопов, и каждому офицеру была объяснена его задача. Для того чтобы при атаке высоты 384 части не сбились с нужного направления, через головы атакующих прожектор освещал главный пункт атаки.
Проходы в проволочных заграждениях были заблаговременно пробиты артиллерией. Тяжелая артиллерия в течение суток, предшествующих атаке, должна была «медленным огнем, наблюдая каждый выстрел, разрушить проволоку на фронте, примерно в 300 сажень». Данный тактический прием представляет особый интерес – маскируясь под беспокоящий огонь (чтобы не привлекать внимание австрийцев), артиллерия постепенно и точечно должна была нейтрализовать огневые точки противника и проложить проходы в проволочных заграждениях. Вся артиллерия была заранее пристреляна к неприятельским окопам и огневым точкам на тот случай, если противник успеет открыть огонь в момент атаки. Причем артиллерия была пристреляна и к целям на второй линии обороны и на соседних боевых участках. С помощью цветных ракет между пехотой и артиллерией было налажено взаимодействие.
В течение ночи перед атакой разведчики и саперы должны были сделать еще до 30 проходов в проволочных заграждениях – и проходы были расчищены ножницами и подрывными средствами. Для поддержки атаки на флангах исходного положения 3‑й Туркестанской стрелковой бригады заранее были установлены и пристреляны пулеметы стрелковой бригады и 43‑й пехотной дивизии. В качестве целей выступали разведанные огневые точки противника.