[549] относительно поздно – в VI в. Первыми авторами, сообщающими информацию о славянских передвижениях, являются Иордан и Прокопий Кесарийский (середина VI в.). Концом V – началом VI в. датируются первые достоверно славянские археологические памятники. Они представлены т. н. пражско-корчакской и Пеньковской культурами. Памятники типа Прага-Корчак распространяются в VI–VII вв. от Эльбы на западе до Днепра на Востоке (с северной границей примерно по 52-й – 53-й параллелям), в Чехии и Словакии, верхнем Поднестровье, нижнем Подунавье. Ареал памятников Пеньковского типа – от Прута и низовьев Дуная до Левобережья среднего Днепра[550].
Расположение исходного ареала, из которого началось славянское Расселение, является предметом спора. В настоящее время можно выделить две группы точек зрения (внутри каждой из которых имеются свои модификации)[551]. 1. Славяне первой половины I тыс. н. э. занимали территорию от Среднего Повисленья до Среднего Поднепровья (включая верховья Днестра), с ними в той или иной степени связаны памятники пшеворской, Черняховской и киевской археологических культур[552]. 2. Славяне обитали в первой половине I тыс. н. э. в регионе, ограниченном на севере Западной Двиной и верховьями Днепра, на востоке – Десной, на юге – Припятью и на западе – Неманом и Западным Бугом[553]. Решение спора во многом зависит от накопления нового археологического материала.
Общественный строй славян до Расселения ввиду отсутствия письменных данных и достоверно славянских археологических материалов может быть гипотетически реконструирован только исходя из общеславянской лексики, т. е. терминов, восходящих к т. н. праславянскому периоду – времени существования языкового единства славян. Попытки такой реконструкции, предпринимавшиеся в историографии[554], позволяют предполагать, что основную массу населения праславянского общества составляли свободные общинники (*l’udъ, *ludьje), существовала племенная знать (*gospodь/*gospodinъ), военные вожди, предводители племен (*kъnedzъ), не совпадающие с племенным ополчением (*vojsko) военные отряды (*druzina)[555]. Праславянам были известны такие понятия, как *danь (военная контрибуция, а может быть, и подати в пользу своей знати) и *darь (вероятно, подношения знати). В обществе имелись рабы (*гоbъ).
Направления расселения славян
В источниках середины VI в. славяне выступают главным образом под двумя именами– «словене» (Σκλαβηνοί, Sclaveni) и «анты» (Ἄνται, Antes)[556]. По-видимому, справедливо мнение, что «словенами» византийские авторы обозначают группировку, представленную пражско-корчакской культурой, а «антами» – носителей Пеньковской культуры[557].
В течение VI–VIII вв. славяне заселили весь Балканский полуостров, лесную зону Восточной Европы до Финского залива на Севере, Немана и среднего течения Зап. Двины на Западе, верховьев Волги, Оки и Дона на Востоке, нижнее и среднее Подунавье, междуречье Одера и Эльбы, южное побережье Балтийского моря от Ютландского п-ова до междуречья Одера и Вислы. Выделяются три крупных направления расселения: Балканский полуостров, Восточноевропейская равнина, территория между средним течением Дуная и Балтийским морем.
I. Балканский полуостров. В его заселении славянами[558]прослеживаются три этапа: 1) середина 50-х – 80-е гг. VI в. – оседание первых небольших групп славян; 2) 602 г. (оставление Византией дунайской границы) – 626 г. (поражение аваро-славянского войска под Константинополем) – массовое заселение; 3) 626 г. – 30-е гг. VII в. – миграция сербов и хорватов[559].
Вопрос о том, из каких регионов происходило переселение славян за Дунай, недостаточно выяснен. Точка зрения, согласно которой Балканский полуостров заселили славяне из ближайших областей за Дунаем: Северо-Запад – «паннонские» славяне, центральную и восточную часть – «дакийские» и частично (на востоке) анты[560], не кажется основательной: против такого упрощенного взгляда говорят сведения о переселении сербов и хорватов из областей к северу от Карпат и совпадения некоторых этнонимов балканских славян с «племенными» названиями славян Центральной и Восточной Европы[561]. Данные археологии показывают, что в VII в. в Нижнем и Среднем Подунавье и на Балканах (вплоть до Адриатики) распространяется керамика, восходящая к Пеньковскому типу; на территории к югу от Дуная (т. е. на землях, заселяемых славянами в это время) она оказывается преобладающей[562]. Предположение, что этот факт отражает вовлечение носителей Пеньковской культуры (т. е. антов) в миграцию аварами в ходе продвижения последних из Северного Причерноморья в Паннонию[563], вызывает сомнение: авары одерживали победы над антами в конце 50-х – начале 60-х гг. VI в.[564], но анты не покинули после этого мест своего обитания; в начале VII в. они являлись союзниками Византии против аваров и дакийских славян[565] (территория расселения последних отделяла в это время антов от аваров). Можно лишь допустить, что авары по пути в Паннонию в 60-е гг. VI в. увлекли с собой отдельные антские группировки, что способствовало появлению элементов Пеньковской культуры в Среднем
Подунавье. Но это не объясняет их широкого распространения в VII в. на территориях к югу от Дуная и Савы[566].
Представляется, что наиболее непротиворечивым будет предположение, что после того как в 602 г. византийские войска, до этого в течение ряда лет совершавшие походы (в основном успешные) против дакийских славян на левый берег Нижнего Дуная, оставили дунайскую границу империи, наиболее активными в ставшем облегченным движении за Дунай оказались не славяне Дакии (подвергшиеся серьезным ударам со стороны Византии), а антские группировки Поднестровья и, возможно, славяне из более удаленных регионов Восточной Европы[567]. Исчезновение же названия «анты»[568]следует объяснять тем, что в результате этой активизации миграционного движения антская общность распалась и расселявшиеся на Балканах его осколки уже не являлись носителями данного этнонима[569].
II. Восточная Европа. В VII–VIII вв. славяне заселяют Днепровское Левобережье, бассейн Верхней Оки, междуречье Припяти и Зап. Двины, Верхнее Поднепровье, Поволховье. Из каких регионов осуществлялось заселение той или инои территории, точно установить не всегда возможно. Земли к востоку от Днепра, по-видимому, заняли потомки носителей как Пеньковской, так и пражско-корчакской культур (возможно, первые в большей степени), а к западу – только последней. Происхождение обитателей верхнего Поднепровья и Поволховья (кривичей и словен), возможно, связано с западными регионами славянства[570].
III. Территория между средним Дунаем и Балтикой. Здесь славяне расселились в VI–VII вв. Их памятники представлены пражской, суковской, фельдбергской, торновской и дзедзицкой археологическими культурами[571].
Этнополитическая структура
После Расселения у славян фиксируется двухступенчатая этнополитическая структура: общности, обычно именуемые в историографии «племенами» или «малыми племенами», составляли, как правило, более крупные объединения, определяемые как «союзы племен» или «большие племена»[572]. В какой мере можно говорить о преемственности между этими образованиями и старой, «дорасселенческой» племенной структурой, этнополитической структурой праславянского общества? Рассмотрение этого вопроса затруднено отсутствием сведений о последней – ранее VII в. отдельные славянские племенные группировки (кроме антов) в источниках не упоминаются. Но представляется, что здесь многое могут дать наблюдения за славянскими раннесредневековыми этнонимами – т. н. «племенными названиями».
В источниках VII–XII вв. этнонимов, интерпретируемых как наименования славянских догосударственных общностей («племен» и «союзов племен»), фиксируется около сотни. До сих пор славянские раннесредневековые этнонимы исследовались главным образом с точки зрения особенностей словообразования[573]. Что касается соотношения их типов, то этот вопрос еще не рассматривался комплексно. Обычно в историографии отмечается деление славянских племенных названий на два основных типа – «топонимические» (по местности обитания) и «патронимические»[574]. Более детальная классификация была предпринята В.Д.Королюком и Г.Г. Литавриным, которые выделили четыре типа: 1) этнонимы, произведенные от этниконов; 2) этнонимы, осмысляемые в качестве патронимических; 3) этнонимы географического происхождения;
4) этнонимы, связанные с понятиями, смысл которых загадочен или находится в соотношении с особенностями или историей возникновения племени[575]. На мой взгляд, в этой последней группе нужно отделить друг от друга неясные названия, этнонимы – характеристики качеств называемых и наименования, связанные с исторически преходящими обстоятельствами (тип деятельности, положение относительно других племен). Представляется также целесообразным выделить в отдельные группы названия «по местности прежнего обитания» и общеславянское самоназвание («словене»), в некоторых случаях выступающее как обозначение «союза племен». С учетом этих дополнений классификация славянских племенных названий, упоминаемых в источниках VII–XII вв., будет выглядеть следующим образом:
1. Названия по местности обитания.
2. Названия по местности прежнего обитания.
3. Названия – качественные характеристики.
4. Названия по исторически преходящим обстоятельствам.
5. Названия, производные от эпонимов («патронимические»).
6. Общее самоназвание славян («словене») в качестве «племенного».
7. Названия иноязычного происхождения (не по местности).
Племенные названия рассматриваются по четырем регионам: 1) Восточная Европа; 2) Польша и Среднее Подунавье; 3) Полабье; 4) Южнославянский регион. Такое деление вызвано различной степенью сохранности названий небольших общностей («племен»): если на Руси известны лишь два таких названия, а в Польше и среднедунайском регионе около полутора десятка, то на Балканах названий «племен» сохранилось в источниках довольно значительное количество, а в Полабье известны, вероятно, почти все[576].
Не учитываются названия, обоснованно интерпретируемые как возникшие для обозначения групп населения по городу – центру политической власти или административной единице, не связанной с прежним «племенным» делением территории; появляющиеся только в источниках XIII–XIV вв. и возводимые к догосударственному периоду лишь предположительно; выводимые из данных топонимики; этниконы, бытование которых в качестве самоназваний сомнительно. В классификацию включены только названия, этимология которых не вызывает серьезных разногласий (или расхождения не выходят за пределы одного типа этнонимов). Они составляют около 57 % всех этнонимов (при этом в I регионе – 53 %, II – 63 %, III – 54 %, IV – 61 %).
I. Восточная Европа
Бужане (древнерус. бужане, лат. Busani). Произведено от названия р. Буг («зане седоша по Бугу»[577]).
Древляне (древнерус. древляне, деревляне). Наименование восходит к «дерево» и обозначает «живущие в лесах», что соответствует месту обитания[578].
Дреговичи (древнерус. дреговичи, греч. АрооуоорТшг). Этноним произведен от «дрегва» – болото, трясина, что соответствует характеру местности расселения этого союза[579].
Дулебы (древнерус. дулпбы, дулпбы). Этим именем «Повесть временных лет» называет общность, не дожившую до времени образования Киевской Руси[580]. Этноним имеет иноязычное (германское) происхождение[581].
Лендзяне (лат. Lendizi, греч. Aev^avDvoi). Название восходит к физиографическому понятию «ляда»[582].
Поляне (древнерус. поляне). Название происходит от слова «поле» (область полян лежала в полосе лесостепи)[583].
Словене (древнерус. слов 7\ не) – общеславянское самоназвание.
Пищаньцы (древнерус. пищаньци). Восходит к названию р. Пищани[584].
Полочане (древнерус. полочане). Происходит от наименования р. Полоты[585].
Из 9 этнонимов восточноевропейского региона с установленной этимологией[586] 7 (77,8 %) – названия по местности обитания (бужане, дреговичи, древляне, лендзяне, пищаньцы, полочане, поляне), одно название – иноязычного происхождения (дулебы) и одно является общеславянским самоназванием (словене).
II. Польша и Среднее Подунавье
Висляне (лат. Vuislani, Vislane). Название происходит от р. Вислы. Моравы или мораване (старосл. моравяне, моравляне, древнерус. морава, марава, лат. Marharii, Merehani, Maravi, Marvani, Margi, Marahenses). Название произведено от р. Моравы[587].
Поляне (древнерус. поляне, лат. Polani, Poloni, Pulani, Polenii). Тождественно названию восточнославянских полян (от «поле»).
Поморяне (древнерус. поморяне, лат. Ротегапе). Название означает «жители Поморья»[588].
Блатане (старосл. блатани). Название происходит от оз. Балатон[589].
Бобряне (лат. Poborane, Babarane, Bobrane). Название восходит к р. Бобр[590].
Гопляне (лат. Glopeani). Название происходит от оз. Гопло[591].
Дудлебы (лат. Dublebi). Часть распавшегося племенного союза дулебов (дудлебов). Иноязычное название[592].
Лемузы (лат. Lemuzi). Иноязычное название[593].
Литомержицы или лютомеричи (лат. Liutomerici, Lutomerici, Lutomirici). Восходит к личному имени Лютомир.
Лучане (лат. Luczane, Lusane). Название восходит к louka – луг[594].
Слензяне (лат. Sleensane, Silensi, Zlasane). Связано с топонимикой, восходящей, в свою очередь, к наименованию германского племени силингов[595].
Из 12 надежно этимологизируемых этнонимов[596] 9 (75 %) – названия по местности обитания (блатане, бобряне, висляне, гопляне, лучане, мораване, поляне, поморяне, слензяне). Одно название восходит к личному имени (лютомеричи). Два (дудлебы, лемузы) имеют иноязычное происхождение.
III. Полабье
Велеты (лат. Velti, Veleti, Weletabi). Связывается с «волот» – великан[597].
Вильцы (лат. Vuilci, Vilci, Wilzi, Wilti). Другое название того же союза. «Вильцы» означает «волки»[598].
Лютичи (лат. Lutici, Leutici, Liutici, древнерус. лутичи). Третье название того же союза племен (появляется в источниках позднее двух первых). Происходит от «лютый» (праслав. *l’utb(jb) – «злой», «свирепый») и дублирует, таким образом, название «вильцы»[599] (обозначая главное «волчье» качество). Все три названия являются качественными характеристиками.
Брежане (лат. Brizani). Означает «живущие на берегу»[600].
Варны (лат. Varnabi, Varnavi, Warnabi). Название происходит от р. Варны[601].
Гаволяне (лат. Hehfeldi, Hevelli, Hefeldi, Heveldi). Название восходит к р. Гаволе.
Доленчане (лат. Tholensani, Tholosanti, Tolenseni, Tolensati). Название связано с оз. Доленским и р. Доленцой[602].
Древане (лат. Drevani). Название совпадает с наименованием восточнославянских древлян (от «дерево»)[603].
Лужичане (лат. Lunsici, Lusici, Luzici, Lucizi, Lusiki). Название восходит к слову «луг»[604].
Лупиголова (лат. Lupiglaa). Этимологизируется как прозвище – «глупые головы» или «сорвиголова»[605].
Моричане (лат. Morizani, Murizi). Название связано с оз. Морицким[606].
Нижане (лат. Niseni, Nisane, Nisani). Название восходит к местности обитания – от «низ», «низина» (низкая долина р. Лабы)[607].
Нижичи (лат. Nizici, Nisici, Nitici, Nicici). Происхождение аналогично предыдущему[608].
Полабы (лат. Polabi). Восходит к названию р. Лабы (Эльбы).
Речане (лат. Riezani). Восходит к слову «река»[609].
Руяне или раны (лат. Roiani, Ruiani, Rani, Rugini, Rugiani, Rugi). Название происходит от наименования места обитания – о. Руяна (нем. Рюген)[610], которое, в свою очередь, связано с дославянским населением – ругами[611].
Ситичи (лат. Sitici). Восходит к «sit» – «камыш», «тростник»[612].
Спреване (лат. Zpriawane). Название произведено от наименования р. Спревы[613].
Укране (лат. Ucri, Ucrani). Название восходит к р. Укре[614].
Хижане (лат. Chizini, Chizzani, Kyzini). Название произведено от «хыжь» – «рыбацкая хижина»[615]. Оно связано, таким образом, с распространенным у этой славянской общности типом хозяйственной деятельности.
Черезпеняне (лат. Cirzipani, Circipani, Zerezepani). Название означает «живущие за р. Пеной»[616].
Из 21 этнонима данного региона[617] названий по местности обитания – 16 (76,2 %; брежане, варны, гаволяне, доленчане, древане, лужичане, моричане, нижане, нижичи, полабы, речане, руяне, ситичи, спреване, укране, черезпеняне). Названий– качественных характеристик – 4 (велеты, вильцы, лютичи, лупиголова), 1 название (хижане) связано с типом хозяйственной деятельности.
IV. Балканы
Хорутане или карантане (древнерус. хорутане, лат. Carentini, Carantani, Carantani). Восходит к дославянскому топониму[618].
Берзичи (греч Βερζῆται)[619]. Связано с праслав. «bergъ» – «берег», «холм»[620].
Гачане (лат. Guduscani). Название «гачане» выводится от Guduscani через, форму «гадьскани» и связывается с р. Гадкой[621].
Дреговичи (греч. Δρουγουβĩται). Название тождественно с восточнославянским «дреговичи», поэтому вероятно переселение балканских дреговичей из Припятского Полесья. Новая область обитания не соответствовала по природным условиям местности, от которой получили имя восточноевропейские дреговичи; показательно и то, что исходное «дрегва» известно лишь у восточных славян[622].
Дукляне или дукличане (греч. Διοκλητιανοί). Название получили от древнего города Диоклея[623].
Езеричи (греч. ‘Εζερĩται). Восходит к слову «озеро»[624]: «живущие у озера».
Захлумяне или захлумы (греч. Ζαχλοῦμοι). Название означает «живущие за холмом»[625].
Карниольцы (лат. Carniolenses). Восходит к дославянскому названию местности[626].
Конавличи (греч. Καναλĩται, Κανaʌεĩται). Название восходит к античному водопроходу, по которому местность называлась Canale[627].
Мораване или моравы (греч. Μοραβοί). Название связано с р. Моравой, правым притоком Дуная[628], однако его совпадение с наименованием среднедунайских мораван делает вероятным предположение об отделении этого «племени» от моравского «племенного» союза. Р. Морава могла быть названа по р. Мораве в области прежнего обитания.
Наренчане или неретвляне (лат. Narentani, Narentini, греч. Ναρεντάνοι, Ἀρεντανοι). Название связано с р. Неретвой (Нарентой)[629].
Ринхины (греч. ‘Ρυγχινoι, ‘Pηχìνοι). Произведено от названия р. Ринхин[630].
Струменичи (греч. Στρουμονĩται). Название восходит к р. Струме[631].
Тимочане (лат. Timociani). Название восходит к р. Тимок[632].
Из 14 этнонимов балканского региона[633] названий по местности обитания – 12 (85,7 %; берзичи, гачане, дукличане, езеричи, захлумяне, карантане, карниольцы, конавличи, неретвляне, ринхины, струменичи, тимочане). Названий по местности прежнего обитания – 2 (дреговичи, моравы).
Сведем теперь данные о соотношении типов этнонимов, полученные по всем регионам.
Таблица 1. Названия «племен» и «племенных союзов» вместе[634]
Таблица 2. Названия «союзов племен»
Таблица 3. Названия «племен»
Все три сводные таблицы, как и приводимые выше суммарные данные по регионам, рисуют в общем одинаковую картину. Во всех случаях явно преобладает тип «названия по местности обитания». Даже при учете названий спорного или неясного происхождения этнонимы этого типа составят соответственно 37,5, 50, 42,1 и 50 %). Следует, кроме того, иметь в виду, что среди этнонимов со спорной этимологией немало названий, которые, скорее всего, тоже происходят от местности обитания: это «север»[635], «уличи»[636], «тиверцы»[637], «смолинцы» и «смоляне»[638], «ополяне»[639], «ободриты» дунайские[640], «травуняне»[641]. С их учетом доля этнонимов этого типа превысит 50 %.
Отметим также, что 15 названий «союзов племен» соответствуют 13-ти общностям, поскольку один из союзов имеет три названия (вильцы-велеты-лютичи). Поэтому названия «по местности обитания» имеют фактически 10 из 13 «союзов племен», т. е. 76,9 %, а из всех общностей с надежно этимологизируемыми этнонимами – 44 из 54 (81,5 %).
Время появления названий этого типа неясно для территорий, на которых славяне предположительно могли обитать до VII в. (времени, когда славянские «племенные» названия начинают упоминаться в источниках). Однако два из рассмотренных регионов – Полабье и Балканы – бесспорно являются территориями, колонизованными славянами в VI–VII вв. К VI в. относится расселение славян в Чехии и Моравии[642], в раннем средневековье появились славяне и на севере Восточной Европы. Если суммировать данные по всем этим регионам (76,8 % всех рассматриваемых этнонимов), то окажется, что названия «по местности обитания» составляют здесь 31 из 43, т. е. 74,4 %, при этом из названий «племен»– 81,1 %. Очевидно, что названия этого типа на колонизуемых территориях являются новыми названиями, которые могли появиться только при их заселении, т. е. не ранее VI–VII вв.[643] В других регионах время появления названий «по местности обитания» (здесь из 12 из 13 рассматриваемых этнонимов, т. е. 92,3 %)[644] не столь очевидно, но практическое отсутствие различия в их соотношении с другими типами по сравнению с регионами колонизации наводит на предположение о принципиальном единстве «этнонимической картины» во всех регионах раннесредневекового славянского расселения.
Обращает на себя внимание, что к личному имени определенно восходит только одно название («лютомеричи»). Даже если принять точку зрения о происхождении от эпонимов таких названий, как «кривичи», «вятичи» и «радимичи», удельный вес этнонимов этого типа останется очень незначительным. Это не позволяет присоединиться к мнению о т. н. «патронимических» названиях как одному из двух основных типов славянских племенных названий (наряду с «топонимическими»). Неточно и часто встречающееся отождествление «патронимических» названий с названиями на «-ичи»[645]. Среди последних встречаются названия по местности обитания – дреговичи, конавличи, берзичи, струменичи, езеричи, нижичи, ситичи.
Нет ли оснований предполагать, что среди славянских этнонимов могут быть названия разных типов общностей: с одной стороны, древних племен («нетопонимические» этнонимы), с другой – чисто территориальных, новых образований (топонимические названия)? В этом случае количество названий «по местности обитания» должно было бы увеличиваться в более позднее время и быть минимальным в раннюю эпоху (вскоре после Расселения). Но если взять наименования славянских общностей, встречающиеся только в источниках старше X в., картина их распределения по типам оказывается такой же, как и при учете всех «догосударственных» этнонимов: из 21 надежно этимологизируемого названия (это бужане, лендзяне, висляне, гопляне, мораване, слензяне, вильцы, велеты, моричане, гаволяне, лужичане, лупиголова, карантане, карниольцы, гачане, тимочане, мораване балканские, дреговичи балканские, струменичи, ринхины, берзичи) 16 происходят от местности обитания (76,2 %), в том числе в регионах колонизации– 13 из 17 (76,5 %)[646].
Практически совпадает соотношение типов этнонимов даже в разновременных источниках, содержащих их перечень. Так, в «Чудесах св. Димитрия Солунского» (VII в.) названия «по местности обитания» составляют 75 % (3 из 4) от числа надежно этимологизируемых и 42,3 % (3 из 7) от числа всех[647]; в «Баварском географе» (вторая половина IX в.) соответственно 81,8 % (9 из 11) и 39,5 % (9 из 23, а с учетом названий «уличи», «смолинцы» и «ополяне» как «топонимических» – 52,2 %)[648]; в «De administrando imperio» Константина Багрянородного (середина X в.) 100 % (8 из 8) и 47,1 % (8 из 17, а с учетом названий «уличи» и «травуняне» – 58,8 %)[649]; в «Повести временных лет» (начало XII в.) 76,9 % (10 из 13) и 40 % (10 из 25, а с учетом наименований «уличи», «тиверцы» и «север» – 52 %)[650].
Отсутствие различий в соотношении типов славянских догосударственных этнонимов на протяжении периода VII–XII вв. не дает, таким образом, оснований думать, что только «топонимические» названия были новыми, появившимися в ходе Расселения, а для названий иных типов следует предполагать древнее, праславянское происхождение. Очевидно, и среди этих последних было немало этнонимов, возникших в эпоху Расселения, просто мы не имеем возможности определить это с точностью, как в случае с «топонимическими» названиями в регионах колонизации.
Устойчивость самоназвания – один из основных признаков этнической общности[651]. Признание того, что в ходе расселения в славянском обществе произошла смена большей части этнонимов[652], наводит на предположение, что под новыми названиями скрывались новообразования, возникшие вследствие перемещения племенных групп в ходе миграций и являвшиеся в большей степени территориально-политическими, а не этническими общностями. Что касается славянских союзов «племен», то их характеристику как политических общностей можно считать признанной[653]. Отсутствие различия между соотношением типов названий «племенных» союзов и отдельных «племен» свидетельствует в пользу того, что последние также, как правило, были уже не племенами в научном смысле этого понятия (т. е. общностями, основанными на кровнородственных связях), а территориальными образованиями.
Относительно периодизации появления типов славянских этнонимов существуют две точки зрения: 1) древнейшими (возникшими до Расселения) являются бессуффиксные названия[654]; 2) древнейшими являются названия с суффиксом «-ан», а названия с суффиксом «-ич» появились в процессе Расселения[655]. Последнее предположение сомнительно, поскольку многие из этнонимов с суффиксом «-ан» являются наименованиями «по местности обитания» на колонизованной территории, т. е. определенно новыми. Древними, явно «дорасселенческими», вероятнее всего, надо считать названия «не по местности обитания», которые встречаются в разных регионах славянского расселения (свидетельствуя тем самым о распаде старого племени)[656]. Таких названий три – сербы, хорваты, дулебы. Все они бессуффиксные. Очевидно, эти этнонимы и восходят к праславянскому периоду. Появление же названий с суффиксами следует отнести к периоду Расселения.
Таким образом, этнополитическая структура славян после Расселения коренным образом отличалась от праславянской. В ходе и в результате Расселения сложились новые, территориально-политические по своему характеру образования[657]. На территориях этих общностей формировались, как правило, определенные особенности материальной культуры, но их становление происходило на месте нового обитания, уже как следствие политической общности населения[658].
Для того, чтобы оттенить отличие территориально-политических догосударственных славянских общностей от племен в собственном смысле этого слова, представляется целесообразным использовать для обозначения первых термин, применявшийся к ним в византийских источниках[659]– «Славинии» (Σκλαβηνία, Σκλαβυνία)[660]. Образования, включавшие в себя несколько таких общностей, имеющих свои самоназвания, можно именовать «союзами Славиний»[661]. Продолжение использования понятия «племя», по отношению к славянским общностям раннего средневековья неверного фактически, будет затемнять картину, архаизируя их общественно-политический строй.
По-видимому, славянские общности раннего средневековья складывались, как правило, сразу же в форме образований во главе с князьями: уже в VII в. упоминаются князья (греч. ἄρχον, ρ~ εξ, лат. dux) как в небольших территориальных общностях македонских славян, недавно осевших на территории Византийской империи, так и в крупном объединении полабских сербов (сорбов)[662] (не говоря уже о том, что имеется немало сведений о князьях второй половины VI в.[663] в славянских группировках Дунайского Левобережья, самоназвания которых неизвестны и которые прекратили свое существование в ходе дальнейших передвижений славян). Княжеская власть, очевидно, существовала у славян и до Расселения[664]. Для периода VI–VIII вв. можно говорить о ее усилении, связанном с возрастанием роли военного предводительства в ходе миграций, сопровождаемых постоянной военной опасностью, но не о появлении. Поэтому возникновение Славиний может быть в основном отнесено к VII–VIII вв., времени сразу же после окончания миграций.
По вопросу о том, что представляли собой славянские группировки, мигрирующие и оседающие на новой территории, традиционно мнение о двух вариантах: 1) переселение целыми племенами; 2) переселение небольшими группами, объединившимися уже на месте нового обитания в новые общности. Такой взгляд основан на наблюдениях за славянскими этнонимами того или иного региона: образования с «патронимическими» названиями относились к первому варианту расселения, с «топонимическими» – ко второму[665]. Проведенный анализ славянских догосударственных этнонимов раннего средневековья позволяет внести некоторые коррективы в эту точку зрения.
Во-первых, праславянскими («дорасселенческими») по происхождению следует считать не этнонимы «патронимического» типа (на «-ич»), а бессуффиксные названия «не по местности обитания»; названия на «-ичи», скорее всего, продукт эпохи Расселения (и далеко не всегда они имеют «патронимическое» происхождение). Следовательно, о переселении целых племен можно с уверенностью говорить лишь в случаях с общностями, носящими бессуффиксные «нетопонимические» наименования. Но такие названия – сербы, хорваты, дулебы – повторяются в разных регионах раннесредневекового славянства: сербы на Эльбе и Балканах, хорваты – в Восточном Прикарпатье (вероятно, их первоначальная территория), Чехии, Польше, на р. Заале, Балканах, дулебы – на Волыни, в Чехии, Паннонии[666]. Нужно поэтому в этих случаях предполагать не переселение «старых» племен, а их распад[667] и формирование в разных регионах на основе их осколков Славиний (или союзов Славиний), сохранивших старое название. При этом вероятно «примешивание» к этим образованиям группировок иной племенной принадлежности. Об этом прямо свидетельствует рассказ Константина Багрянородного о переселении сербов и о сербских Славиниях. Если «тервуниоты», «каналиты» и «паганы» (неретвляне) «происходят» («κατάγονται») от сербов, переселившихся на Балканский полуостров при императоре Ираклии, то «захлумы» только со времени поселения здесь являются сербами[668]. По-видимому, первые три общности формировались на основе той части праславянского племени сербов, которая пришла на Балканы (или по крайней мере группировок, принявших общее имя сербов в ходе переселения), а захлумы, придя вместе с сербами, вошли в образовавшийся под этим именем союз уже на месте нового поселения.
В иных же случаях переселение происходило, скорее всего, небольшими группировками или временными объединениями небольших разноплеменных группировок. В пользу этого может говорить, в частности, такой факт. Византийские писатели второй половины VI в., описывая славян Дунайского Левобережья, неоднократно называют по именам их предводителей (Добрята, Ардагаст, Мусокий, Пирагаст), но ни разу не употребляют племенных названий, всегда говоря вообще о «словенах». Первое упоминание этнонимов отдельных славянских общностей (между 615–620 гг., «Чудеса св. Димитрия») относится к славянам, уже осевшим на территории империи (в Македонии)[669]. Очевидно, мигрирующие славянские группировки образовывали временные объединения, не имевшие, как правило, устойчивых самоназваний. Лишь на месте нового поселения осевшие группировки вместе со своими соседями или союзниками по движению образовывали Славинии с определенной территорией и устойчивым самоназванием. С наибольшей уверенностью можно говорить о таком варианте расселения для общностей с названиями «по местности обитания».
Таким образом, можно полагать, что «старые», праславянские племена, как правило, целиком в эпоху Расселения не мигрировали и не оседали на местах нового обитания. Они распадались; передвижения осуществляли их осколки, которые смешивались (по пути или на месте нового обитания) с иноплеменными группировками, и в результате формировались новые общности – гетерогенные образования, лишь в редких случаях сохранявшие в своем названии воспоминание о «старом» племени.
На местах поселения сформировавшиеся Славинии могли образовывать более крупные объединения – союзы Славиний. Это удавалось не всегда: так, не смогли объединиться в союз Славинии в Македонии[670]. Иногда союзы бывали непрочны, не имели постоянного состава: таковы лютичи, у которых основой союза были четыре Славинии (ратари, хижане, черезпеняне, доленчане), а ряд других лишь временно входил в него; сходная картина наблюдается у полабских сербов[671].
Прослеживаются два варианта взаимоотношений Славиний внутри союза. В одних случаях существовала «главенствующая» в союзе общность; ее имя могло присваиваться всему союзу. Пример – Славиния ободритов, давшая название всему объединению[672]. Другой вариант– «равноправие» всех или нескольких Славиний, входивших в союз. Таковы лютичи, у которых в IX – первой половине X в. не прослеживается главенство какого-либо из четырех «постоянных членов» союза[673]. Союз «равноправных» Славиний существовал, по-видимому, в IX в. в Чехии[674].
Распад родоплеменных отношений в ходе Расселения выразился и в формировании территориальной организации земледельческого населения – соседской общины. С теми или иными модификациями она фиксируется в VII–IX вв. во всех славянских регионах.[675]