[731]. Дружинники в летописном рассказе о гибели киевского князя Игоря в 945 г. говорят князю: «поиди, княже, с нами в дань (за данью к древлянам. – А.Г.), да и ты добудеши и мы»[732]. Под 1014 г. упоминается порядок распределения дани, собираемой новгородским князем: две трети ее отправляются в Киев (верховному правителю – киевскому князю), а оставшаяся треть раздается дружинникам («гридям») князя-вассала[733].
Второй раз в Краткой редакции жупаны упоминаются в гл. 22: «Свѣдѣтели от слуха, да не свѣдетельствують, глаголюще, яко слышахомъ от кого сего должника или ино что свѣдѣтельствующе от слуха. Аще и жюпани суть, иже свѣдѣтельствують»[734]. Данная статья также основана на Эклоге, причем термином «жупаны» переведено слово «табулярии», обозначавшее судебных чиновников[735]. Это может свидетельствовать о выполнении жупанами судебных функций, что было свойственно в раннефеодальных государствах на этапе складывания для служилой знати (выделение специальной категории судебных чиновников происходит уже на стадии сложившегося государственного строя – так, на Руси это имело место в конце X в.[736]).
В Пространной редакции ЗСЛ (составленной на основе Краткой, скорее всего, на Руси[737]) в обеих соответствующих статьях «жупаны» заменено на «князи». В гл. 3 утрачено указание на «оброк людской» – «достоить бо княземь часть княжа, а прибытокъ людем»[738]. Но в ней же имеется еще одно несовпадение с Краткой редакцией. Вместо «Аще ли обрящються етери от тѣхъ дьрзнувше, или кметищи или простыхъ людии подвиги и храбрьство сдѣявше» стоит «Аще обрящеться етери и от тѣхъ друговъ или къмьтищищь или простых людии подвить и храборьство сдѣеть»[739]. «Друговъ» здесь множественное число от «другь». Поскольку речь идет о социальной дифференциации войска, «друг» может трактоваться только как обозначение члена дружины. Но древнерусским источникам такое значение этого слова неизвестно. Оно встречается только в «Житии Мефодия» («етеръ другь, богать зѣло и съвѣтьникъ»[740] (князя Святополка Моравского. – Л.Г.). и «Житии Вячеслава» (упоминаются «други» чешского князя)[741] Поэтому предполагать здесь правку древнерусского редактора не представляется возможным. За присутствие термина «друг» в варианте Краткой редакции, на основе которого составлялся архетип Пространной, говорит (помимо того факта, что этот термин есть в «Житии Мефодия» – памятнике, вышедшем из того же круга, в котором, вероятнее всего, был создан ЗСЛ) и еще одно обстоятельство. Из текста Пространной редакции («Аще обрящеться етери и от тѣхъ друговъ») видно, что речь идет о категории людей, уже упомянутой выше; собственно, так же обстоит дело и в Краткой редакци: («Аще ли обрящються етери от тѣхъ (т. е. жупанов. – А.Г.) дьрзнувше») и в исходном греческом тексте Эклоги: «Если же среди архонтов найдутся такие…». Между тем в Пространной редакции выше упомянуты только князья, а древнерусский редактор не мог отождествить князей с дружинниками (к тому же при таком отождествлении получалось бы, что отличившиеся в бою князья получают долю за храбрость из княжеской части по приказу князя или воеводы). Следовательно, чтение «от тѣхъ друговъ» было в тексте, где «жупаны» еще не были заменены «князьями», и жупаны в том варианте Краткой редакции, на основе которого была создана Пространная, отождествлялись, таким образом, с «другами» – дружинниками[742].
У Константина Багрянородного термин «жупан» упомянут три раза. В гл. 29 говорится: «Архонтов же, как говорят, эти народы не имели, кроме старцев-жупанов (ζουπάνους γέροντας), как это в правилах и в прочих Славиниях». Далее говорится, что архонтов им поставил император Василий I (867–886)[743]. Из контекста следует, что должны иметься в виду перечисленные выше славянские народы: хорваты, сербы, захлумы, травуняне, конавличи, дукличане и паганы (неретвляне)[744]. Но в дальнейшем изложении Константин неоднократно упоминает архонтов у хорватов[745] и сербов[746] во времена, предшествующие правлению Василия. В то же время в отношении травунян говорится, что их правитель носил титул жупана и получил титул архонта от своего тестя Властимира, архонта Сербии, которому подчинялся (середина IX в.)[747]; у захлумов, конавличей и дукличан архонты впервые упоминаются в перечне южнославянских правителей, первоначальный вариант которого был составлен, по-видимому, в конце IX – начале X в.[748]; у неретвлян же архонты неизвестны вовсе. Поэтому наиболее вероятно, что Константин, говоря об отсутствии у славян архонтов, имел в виду пять последних из перечисленных им общностей – захлумов, травунян, конавличей, дукличан и неретвлян. Именно у этих племенных княжеств сербского союза правители назывались в первой половине IX в. жупанами, в то время как во главе хорватов и всего союза племенных княжеств сербов стояли князья (архонты)[749].
Собственно, именно процитированное выше место из гл. 29 «De administrando imperio» служит главным основанием для признания исходного значения термина «жупан» как племенного старейшины. Но при интерпретации данного текста необходимо поставить вопрос о происхождении определения жупанов как γέροντες у Константина.
В гл. 29 γέρoντες названы так или иначе какие-то представители публичной власти. Другое упоминание γέροντες, содержится в гл. 21, повествующей о борьбе в середине VII в. за трон арабского халифа между Али и Муавией. Здесь γέροντες выступают в ином значении: это действительно «старцы» по возрасту, мудрецы, хранители традиций[750]. В гл. 50 и 51 термин γέρον употребляется по отношению к византийцам – клирику Ктене и протокараву Михаилу: в этих случаях он также имеет возрастное значение[751]. В написанном Константином «Жизнеописании императора
Василия» (вошедшем в хронику Продолжателя Феофана) упоминаются γέροντες «росов», обсуждающие с князем вопрос о принятии христианства; из контекста следует, что термин γέροντες и здесь употреблен Константином в возрастном смысле[752]. Таким образом, Константину не свойственно употребление этого термина в социальном значении. Такое несовпадение значений слова γέροντες в гл. 29 и других случаях его употребления тем же автором наводит на предположение, что в гл. 29 перед нами перевод какого-то славянского социального термина. Славянские термины встречаются в тексте «De administrando imperio» неоднократно. Воспроизводились они по-разному: как непосредственно («закон» – ζάκανον, «воевода» – βοέβοδος, «полюдье» – πολύδια, «жупан» – ζουπάνος)[753] так и с помощью перевода, причем перевод мог быть ориентирован как на семантику славянского слова («полюдье» как γύρα – «кружение»[754]), так и на его этимологию (διατρέφω как перевод древнерус. «кормитися»[755]).
Какой же славянский социальный термин мог быть переведен как γέροντες? Вряд ли это перевод самого слова «жупан», поскольку когда Константин приводит рядом славянское слово и его греческий эквивалент, он сопровождает это пояснением (πολύδια ο λέγεται γύρα —«полюдия, что именуется «кружением»»[756]). Скорее всего, yspovxeg – перевод, ориентированный на этимологию. Резонно было бы предположить, что имеются в виду встречающиеся в старославянских и древнерусских памятниках термины «старцы» и «старейшины». Но, как говорилось выше, в последнее время показано, что эти термины являются книжными и не несут реальной информации об определенном слое общества[757]. В то же время известны два древнерусских реальных социальных термина, включавших в сочетании с обозначением социального слоя определение «старейший» (старший) в смысле «главный», «первенствующий»[758] – «дружина старейшая»[759] и «мужи старейшие»[760]. Первый из этих терминов обозначал привилегированную часть древнерусской княжеской дружины (бояр), другой фиксируется по отношению к представителям знати Новгорода[761]. Термин Константина также является двусоставным (ζουπάνοί γέροντες), при этом первая из составных частей – обозначение привилегированного слоя. Слово γέρον служило в греческом языке не только существительным («старец»), но и прилагательным («старший»). Все исследователи принимали его в сочетании ζουπάνοί γέροντες за существительное, в то время как речь идет скорее всего о прилагательном, и в тексте Константина следует видеть попытку передачи славянского термина жоупани cmapѣишuu