(т. е. «жупаны старшие» в смысле «главные»), попытку, в результате которой слово «жупаны», не имеющее греческого эквивалента, осталось без перевода (как и в других случаях его употребления Константином), а определение «старейшие» было переведено, но переведено буквально, как γέροντες, и его социальный смысл («главные») оказался затушеван.
Таким образом, текст гл. 29 не дает оснований видеть в жупанах родоплеменную знать, а позволяет лишь предполагать, что этим термином (в сочетании с определением «старейшие» в смысле «главные») могли обозначаться главы относительно небольших политических общностей – племенных княжеств.
В гл. 32 сочинения Константина при описании сербско-болгарских войн начала X в. упоминаются сербские жупаны. «Булгары же известили жупанов (ζουπάνοις), чтобы те прибыли к ним и приняли Часлава к себе архонтом. Вызвали они их с помощью клятвенных заверений, но довели [лишь] до первой деревни и, немедленно связав их, вступили в Сербию, забрали весь народ от мала до велика и увели в Булгарию»[762]. Из этого текста ясно лишь, что жупаны – представители высшей сербской знати, связанные с князем (архонтом).
Третье упоминание жупана (гл. 34) касается правителя Травунии середины IX в.[763]
Рассмотрение совокупности ранних сведений о жупанах приводит к выводу, что этот институт у славян, скорее всего, не был связан с родоплеменной знатью. В конце VIII–IX в. он мог иметь два значения.
1. Глава небольшой этнополитической общности типа племенного княжества, не имевший княжеского титула. В пользу этого значения говорят упоминания жупанов в грамоте Тассило и у Константина Багрянородного. Славянская группировка, упомянутая в грамоте 777 г., переселилась из области, находившейся под аварским контролем; сербские общности, в которых фиксируется титул «жупан» Константином, также, по-видимому, некоторое время находились в зависимости от аваров[764]. Поэтому возможно, что титул «жупан» (аварский, скорее всего, по происхождению) носили первоначально правители славянских общностей, находившихся под аварской властью[765].
2. Представитель высшего слоя княжеской дружины. О таком значении говорят указания на близость жупанов к князю (ЗСЛ, грамота Трпимира), на содержание их князем за счет доходов, характерных именно для дружинной знати (ЗСЛ). В одном из вариантов Краткой редакции ЗСЛ жупаны, по-видимому, были прямо отождествлены с дружинниками.
Первое значение термина «жупан» фиксируется у славян правобережья Среднего Дуная и балканских сербов, второе – у хорватов и мораван. Наличие в одно время двух несовпадающих друг с другом значений термина «жупан» может объясняться тем, что титул, характерный для аварской и протоболгарской верхушки, был использован славянами, обитавшими по соседству с Аварским каганатом и Болгарским царством, для обозначения новых для себя категорий знати – не наделенных княжеским титулом (т. е. титулом, имевшим древнее, праславянское происхождение) глав этнополитических общностей, образовавшихся в результате Расселения, и дружинников – слоя, конституировавшегося также в ходе Расселения[766].
В процессе формирования славянских государств жупаны становились (видимо, уже со второй половины IX в.[767]) княжескими должностными лицами в системе государственного управления[768]. Впоследствии термин широко распространился и приобрел различные значения в разных регионах южного и западного славянства[769].
В целом сведения о славянской знати за период от начала Расселения до образования государств позволяют полагать, что в это время на первый план выходит дружинный слой. Распад родовой и племенной структуры, миграции, сопровождавшиеся постоянной военной опасностью, способствовали, вместе с усилением княжеской власти, складыванию вокруг князей группировки профессиональных воинов, военнослужилой знати. По-видимому, она конституировалась как постоянный слой в ходе Расселения, поскольку первые известия о славянских дружинах приходятся на VI век[770]. В новых, сформировавшихся после Расселения общностях дружинный слой вышел на ведущие позиции. Именно дружинная знать составила ядро господствующего класса в славянских раннефеодальных государствах, осуществляя централизованную эксплуатацию населения[771]. О родоплеменной, неслужилой знати в изучаемый период надежных данных нет. Не исключено, что в некоторых случаях такая знать имелась в виду под терминами «неопределенного» характера (primores, meliores, praestantiores, optimates, «лучшие мужи», «нарочитые мужи»). Но возможно, что отсутствие ясных известий о родоплеменной знати в сложившихся после Расселения общностях – Славиниях и их союзах – неслучайно. В условиях распада старых родовых и племенных структур, с которыми она была тесно связана, формирования новых, уже территориальных образований (Славиний, соседских общин), с усилением роли князей и их дружин, неслужилая знать вряд ли имела возможность занять ведущие позиции в обществе.
В рамках союзов Славиний формировалась система податного обложения лично свободных непосредственных производителей[772]. Сведения о ней скудны, но они все же позволяют выделить три варианта: 1) обложение данью местного неславянского населения (на Балканах)[773]; 2) обложение внутри союза Славиний[774], т. е., очевидно, входивших в него Славиний со стороны той из них, что главенствовала в объединении; 3) обложение союзов Славиний со стороны союза, становящегося ядром формирующегося государства[775]. Есть основания полагать, что прибавочный продукт поступал в основном в распоряжение военно-служилой знати главенствующих общностей (во всяком случае во время накануне и в ходе формирования славянских раннесредневековых государств)[776]. Складывание системы обложения было во многом связано с особенностями политического строя, сложившимися в результате Расселения: формированием новых территориальнополитических общностей, которые вступали между собой в политические связи иерархического характера (отсюда данническая зависимость одних Славиний или союзов Славиний от других), наличием (на территориях к югу от Дуная) местного неславянского населения, возрастанием роли военно-служилой знати, средством содержания которой становился продукт, полученный в качестве дани.
Особенности формирования славянских государств
На основе этнополитической структуры, сложившейся у славян после Расселения, происходило формирование раннесредневековых славянских государств. Уже для VII в. можно говорить о складывании предпосылок для их генезиса на территориях, где славяне контактировали с более развитыми обществами – византийским и франкским: на Балканском полуострове и в Среднем Подунавье. Наиболее близко к формированию государственности подошли к середине VII века, по-видимому, славяне, расселившиеся между нижним Дунаем и Балканами, в бывших византийских провинциях Нижняя Мёзия и Малая Скифия (т. н. союз «Семь родов»)[777] и в Македонии[778].
Менее ясны потенции государствообразования в т. н. «Государстве Само» – объединении, существовавшем примерно в 623–658 гг. на западном пограничье славянского расселения. Вопрос о том, можно ли считать это образование государством, в настоящее время решается отрицательно[779]. Но это не снимает необходимости определить, насколько славяне, входившие в данное объединение, близко подошли к становлению государственности и как соотносилось «Государство Само» с другими славянскими политическими общностями этого периода – Славиниями и союзами Славиний[780]. Здесь, на мой взгляд, заслуживает внимания то обстоятельство, что для структуры объединения Само характерно существование «центральной» области (очевидно, в Среднем Подунавье[781]) – собственно княжества (regnum) Само и присоединившихся к нему (со своими князьями) союзов Славиний полабских сербов[782] и (возможно) карантанцев[783]. Процессы такого типа – присоединение к «центральной» общности других Славиний и союзов Славиний – происходили при складывании трех раннефеодальных славянских государств: Великой Моравии (IX в.; в основе – союз мораван, присоединялись союзы Славиний вислян и полабских сербов, Славинии Чехии, Силезии, Паннонии)[784], Руси (IX–X вв.; в основе – союз полян[785], присоединялись союзы Славиний северян, древлян, дреговичей, кривичей, словен, уличей, волынян, радимичей, прикарпатских хорватов, вятичей)[786] и Польши (IX–X вв.; в основе – союз «польских» полян, присоединялись союзы Славиний вислян, мазовшан, поморян, Славинии в Силезии)[787]. Таким образом, в присоединении к княжеству Само других союзов Славиний можно видеть наметки того пути складывания государства, который позже стал реализовываться у части славян только в IX столетии. Это позволяет предполагать, что предпосылки государствообразования в объединении Само были вряд ли меньшими, чем у славян в Македонии и Мёзии.