[848]. К сожалению, этот отрывок только порождает вопросы (кого Приск называет скифами: «гуннов» в собирательном значении слова или этнических гуннов? что такое «варварский язык»?[849]) и никак не характеризует «язык гуннов».
В этногенезе западных гуннов, помимо тюркско-монгольских элементов, которые изначально были гетерогенными[850], приняли участие народы, которые населяли пройденные ими территории, особенно велика роль в данном процессе угро-финских племен Западной Сибири и Южного Приуралья[851]. «Ассимилируя другие этносы, часто находившиеся на более высоком уровне цивилизации, тюрки воспринимали очень многое у «поглощенных» ими народов. Здесь и антропологические черты, и формы хозяйства, и модели духовной культуры, и лексика. Одним словом, как это бывало и с другими народами, тюрки в своем движении на запад росли и множились как тюркские племена, но одновременно и теряли многие свои изначальные черты»[852].
Мало сведений сохранили источники о пребывании гуннов в Причерноморье, особенно в первоначальный период после их появления там. Аммиан Марцеллин свидетельствует, что гунны, двигаясь по прибрежным районам Меотиды и Понта, после разгрома аланов-танаитов напали на гревтунгов[853]. Затем они очень быстро добрались до восточных рубежей владений тервингов и перешли вброд Днестр[854], вероятно, в окрестностях современного города Бендеры[855]. Остатки тервингов вынуждены были отступить «…в область Кавкаланда, местность, недоступную благодаря высоким, поросшим лесом горам…»[856], скорее всего это были Южные Карпаты[857]. Здесь, в Северо-Западном Причерноморье, примерно к 376 г. гунны приостановили свое наступление. Остается неизвестным, расселились ли гуннские племена по всему Северному и Северо-Западному Причерноморью или кочевали большими компактными группами.
Основная масса кочевников жила в Причерноморье до начала V в. Утверждать это позволяет сохранившийся отрывок из «Истории» Олимпиодора о его посольстве к гуннам, которое относят к 412 г.[858] Данное сообщение свидетельствует о том, что Римская империя (Восточная или Западная?) имела эпизодические (или регулярные?) дипломатические отношения с различными гуннскими племенами. Возможно, уже тогда обе Империи проводили активную политику в среде кочевников, и не без вмешательства их представителей был убит гуннский вождь Донат[859]. Можно предположить, что эдикт 420 г., запрещавший ввозить на кораблях «недозволенные товары» варварам[860], относится к Причерноморью и тоже является частью этой политики.
В источниках не прослеживается дальнейший путь тех гуннов, которые форсировали Боспор Киммерийский. Вопреки сложившемуся мнению[861], часть орды, возможно, не соединилась с теми, кто шел по побережью, а задержалась в Крыму. Очень интересный эдикт 419 г. предписывает освободить от наказания тех людей, «…которые передали варварам искусство строить корабли, не известное им ранее…»; спасло этих людей заступничество Асклепиада, епископа Херсонеса[862]. Какие варвары в Крыму в начале V в. могли не знать морское дело? Готам оно было хорошо известно, а вот степняки гунны, может быть, пытались с помощью местных жителей совершить морской поход.
Раньше гуннов считали виновниками почти полного уничтожения большинства поселений Дона, Кубани, многих греческих городов Северного Причерноморья и даже Черняховской культуры лесостепи[863].
В последнее время археологи пересматривают результаты многих раскопок и передатируют слои пожарищ и разрушений, относимых ранее к концу IV–V вв., VI в.[864]. Они констатируют, что гунны не нанесли Боспору и другим городам столь большого ущерба, Танаис при них возродился[865]. Культура населения Боспора не претерпела изменений в к. IV–V вв.[866], хотя он был под властью гуннов[867]. Лесостепь не была ими затронута[868], пострадали Черняховские поселения в степных районах Нижнего Поднестровья, в бассейне Днестра – Прута – Серета и Дуная[869].
Как ни скудны сведения позднеантичных авторов о хозяйстве гуннов, они не оставляют сомнения в том, что его экономической базой было скотоводство. Аммиан Марцеллин сообщает, что у гуннов много всякого скота, мясом которого они питаются[870]. В одном из вариантов легенды о появлении этих племен в Восточной Европе ведущую роль играет пастух[871]. Состав стада гуннов восстановить довольно трудно, так как ни один из писателей не останавливается на вопросе о том, какие виды скота они разводили. Вероятно, степные скотоводы не могли обойтись без овцы, дававшей мясо, шерсть, молоко, хотя ни в одном произведении IV–VI вв. она не упоминается в связи с гуннами. По данным археологии, кости барана иногда встречаются в гуннских погребениях[872]. В стаде было некоторое количество коз[873], может быть, коров[874], но преобладало конское поголовье[875].
Из источников ясно, что гунны занимались кочевым скотоводством. «Никто из них, – пишет Аммиан Марцеллин, – когда его спрашивают, не может ответить, где он появился на свет, будучи зачат в одном месте, рожден далеко оттуда и воспитан еще дальше…», так как «…все они без определенного места пребывания, без домашнего очага и закона или постоянных верований бродят всегда, подобно беглецам, со своими повозками, в которых они живут; там жены ткут для них отвратительную одежду, там соединяются с мужьями, там рожают и воспитывают до зрелого возраста детей»[876]. В связи с кочевым образом жизни первостепенное значение для гуннов имеет конь. Кочевники не разлучаются с ним с самого раннего детства: «Едва отнятый от груди матери ребенок станет на ноги, тотчас звонконогий конь подставляет ему спину»[877]. Греческие и латинские писатели отмечают привычку кочевников делать все, по возможности, сидя верхом на лошади[878], и часто сравнивают их с кентаврами[879]. Всю жизнь «…почти пригвожденные к лошадям, кстати тоже крепким, но безобразным, и по-женски иногда на них сидя, они исполняют свои привычные обязанности. Каждый из этого народа на них днюет и ночует, покупает и продает, и ест, и пьет, и, склоняясь к короткой шее животного, погружается в глубокий сон с различными сновидениями»[880]. В представлении гуннов конь является самым дорогим подарком[881]. В последний путь гунна сопровождает лошадь или, по крайней мере, ее шкура[882].
Какие-то племена, возможно, занимались охотой (и их тотемом была лань[883]) или она служила подсобным видом хозяйства. Из шкурок убитых животных они шили одежду, охотничья добыча шла в пищу[884]. Подспорьем в хозяйстве было и собирательство[885]. Земледелие этому народу неизвестно: «Никто из них не пашет и никогда не касается рукояти плуга»[886], «они избегают даров Цереры»[887].
Следует отметить, что те же занятия характеризуют хозяйство восточных хуннов, предков гуннов. Основу экономики этих центральноазиатских племен составляло кочевое скотоводство, они также занимались охотой. Несмотря на то, что археологические исследования немногочисленных постоянных поселений хуннов позволяют говорить о развитии примитивного земледелия, ученые связывают находки земледельческих орудий, зернотерок, зерен проса с китайскими перебежчиками и пленными[888].
Насколько активно занимались гунны хозяйственной деятельностью в Северном Причерноморье, сказать трудно. Во всяком случае можно предположить, что большая их часть участвовала в военных действиях и использовала ресурсы покоренных племен. Так, «гунны, достигнув земель аланов… уничтожив многих и ограбив, остальных присоединили к себе клятвой примирения, скрепленной договором…»[889]. Они подчинили алпидзуров, алциазуров, итимаров, тункарсов и боисков, остготов[890]