Силы савиров были основательно подорваны аварами в 558–559 гг., опять-таки не без наущения византийцев[1111]. В 576 г. «…римские военачальники… заставили савиров и алванов переселиться на эту сторону реки Кира и впредь оставаться в римской стране»[1112]. Племена савиров теряют самостоятельное значение, этот этноним больше не встречается в источниках. Вероятно, они были рассеяны или подчинены какой-то иной общностью.
Очень непродолжительное время фигурируют в источниках такие этнонимы как утигуры (утургуры) и кутригуры (котригуры, кутургуры)[1113]. По существу, они появляются в сочинениях Прокопия, Агафия и Менандра в связи с одним эпизодом византийской истории конца правления Юстиниана. Все три автора, что не удивительно, называют утигуров и кутригуров гуннами, а Прокопий считает их потомками киммерийцев (это тоже понятно, так как древним и средневековым писателям свойственно подчеркивать преемственную связь народов, проживающих на одних и тех же территориях в разные хронологические периоды). О местах обитания утигуров и кутригуров историк из Кесарии пишет следующее: «За сагинами осели многие племена гуннов. Простирающаяся отсюда страна называется Эвлисия; прибрежную ее часть, как и внутреннюю, занимают варвары вплоть до так называемого «Меотийского Болота» и до реки Танаиса, который впадает в «Болото». Само это «Болото» вливается в Эвксинский Понт. Народы, которые тут живут, в древности назывались киммерийцами, теперь же зовутся утигурами. Дальше на север от них занимают земли бесчисленные племена антов»[1114]. «За Меотийским Болотом и рекой Танаисом большую часть лежащих тут полей… заселили кутригуры-гунны»[1115].
Таким образом, по свидетельству Прокопия, утигуры занимали в середине VI в. область восточного Приазовья, а кутригуры жили к западу от Дона. Причем первоначально «они все жили в одном месте, имея одни и те же нравы и образ жизни, не имея общения с людьми, которые обитали по ту сторону «Болота» и его устья…»[1116]. Затем, «… взявшись тотчас же всем народом за оружие, они перешли без замедления «Болото» и оказались на противоположном материке»[1117]. «… Гунны заняли эти земли. Из них кутригуры, вызвав своих жен и детей, осели здесь и до моего еще времени жили на этих местах»[1118]. Примерно то же самое сообщает и Агафий, возможно, потому, что заимствовал эти сведения из предыдущего источника: «Народ гуннов некогда обитал вокруг той части Меотидского озера, которая обращена к востоку, и жил севернее реки Танаиса, как и другие варварские народы, которые обитали в Азии за Имейской горой. Все они назывались гуннами или скифами. По племенам же в отдельности одни из них назывались котригурами, другие – утигурами…»[1119]. Упоминание племени куртаргар Захарией Ритором в «пределах гуннских» севернее Каспийских ворот[1120] ничего не дает для уточнения мест поселений кутригуров, так как предоставляет широкие возможности для их локализации на просторах приазовско-причерноморских степей.
При анализе данных византийских историков о размещении утигуров сразу возникает вопрос о соотношении их с оногурами, так как и те и другие в один и тот же период указываются в восточном Приазовье. Однозначно ответить на данный вопрос очень трудно. Многие исследователи разрешают эту проблему, отождествляя оногуров и утигуров, в объединении которых брали верх родо-племенные группировки то первых, то последних[1121]. Может быть, они и правы. В обстановке постоянной междоусобной борьбы в среде родственных племен такое развитие событий достаточно вероятно. Смущает то обстоятельство, что Агафий называет и оногуров, и утигуров, но не упоминает об их тесной связи между собой, хотя, с другой стороны, он мог не знать таких подробностей из жизни далеких варварских племен. И все же то, что данные группировки кочевников византийские авторы относят к одному и тому же времени, заставляет предполагать их одновременное существование в Приазовье. Видимо, не следует жестко локализовать утигуров севернее оногуров[1122], поскольку для этого нет достаточных доказательств, но вполне можно предполагать, что обеим группировкам нашлось место восточнее Меотиды и низовьев Танаиса. Вероятно, и утигуры, также как и оногуры, относились к массиву племен, которые появились здесь в V в., но сравнительно поздно и относительно недолго главенствовали над какой-то их частью. Причем даже в этот короткий период объединение утигуров раскололось, от него отделились кутригуры. Прокопий Кесарийский сообщает об этом со всей определенностью: «В древности великое множество гуннов, которых тогда называли киммерийцами, занимали те места, о которых я недавно упоминал, и один царь стоял во главе их всех. Как-то над ними властвовал царь, у которого было двое сыновей, один по имени Утигур, другому было имя Кутригур. Когда их отец окончил дни своей жизни, оба они поделили между собой власть, и своих подданных каждый назвал своим именем. Так и в мое еще время они именовались одни утигурами, другие кутригурами. Они все жили в одном месте, имея одни и те же нравы и образ жизни…»[1123]. Разделились, вероятно, близкородственные племена, так как, по Прокопию, кутри-гуры родственны утигурам по крови[1124]. По воле Менандра, утигурский вождь говорит о кутригурах: «Было бы неприлично и притом беззаконно в конец истребить наших единоплеменников, не только говорящих одним языком с нами, ведущих одинаковый образ жизни, носящих одну с нами одежду, но притом и родственников наших, хотя и подвластных другим вождям»[1125]. Археологи считают сходными те культуры, которые приписывают кутригурам и утигурам[1126].
А.В.Гадло, помимо свидетельства о реальном разъединении родственных племен, видит в этой легенде смену примитивной охотничьей модели предания о лани новой, с иной социально-ценностной ориентацией гуннской элиты, стремившейся к упрочению своей власти внутри племени[1127]. Очень соблазнительно трактовать этот отрывок как отражение эволюции кочевого общества, но, во-первых, обе эти легенды есть в сочинении историка: процитированная объясняет происхождение этнонимов, а «охотничья» истолковывает причины и обстоятельства перехода через Меотиду[1128].
Во-вторых, в социальном развитии кочевников со времени появления гуннских орд в Северном Причерноморье до середины VI в. произошли не столь большие изменения. Так как, с одной стороны, «охотничья» легенда отнюдь не отражает полностью реальный общественный строй конца IV в.[1129], а с другой стороны, даже если основа предания о едином царе – фольклорная[1130], интерпретация и терминология принадлежат византийскому автору, живущему в условиях единовластия, не подвергаемого сомнению. Если безоговорочно доверять источнику, тогда, по сообщению Иордана, у гуннов уже в 70-х гг. IV в. был царь[1131].
Рассказывая о расселении утигуров и кутригуров, Прокопий Кесарийский соединяет с этим сообщением легенду о лани, которую другие писатели связывали с появлением гуннов в IV в. Он контаминирует два события, поэтому вряд ли достоверно указываемое им время[1132]. Вероятно, утигуры и кутригуры разделились (в результате междоусобной борьбы? из-за недостатка кормовых территорий?), и последние перебрались на запад позднее: «И вот, взявшись тотчас же всем народом за оружие, они перешли без замедления «Болото» и оказались на противоположном материке… кутригуры, вызвав своих жен и детей, осели здесь и до моего еще времени жили на этих местах»[1133]. Усилия ученых уточнить локализацию кутригуров[1134] на просторах Северного и Северо-Западного Причерноморья мало на чем могут основываться, так как достоверно известно только то, что они жили западнее Дона, «…у Меотийского болота»[1135] и переходили Дунай в своих грабительских походах[1136]. Неправдоподобным кажется движение утигуров вместе с кутригурами за Дон, а затем возвращение обратно в Приазовье[1137]. Если бы были сообщения о совместных набегах на владения Византии, тогда имелись бы основания поверить, что позднее они вернулись на восточное побережье Меотиды. Вероятнее всего, разделение произошло именно там, и отделившаяся часть покинула прежние места обитания.
Нам кажется неправомерным связывать утигуров и кутригуров с гуннами Аттилы[1138], считая их остатками орд Эрнака и Динтцика[1139]. Если скрупулезно следовать за источником, именно эти сыновья Аттилы не возвращались на Восток