[1140], но не это главное. Важнее то, что в течение ста лет в Причерноморье, где все менялось в этот период с калейдоскопической быстротой, не могли сохраниться неизменными объединения кочевников, вернувшиеся из Подунавья в середине V в. Кроме того, известно, что на восток ими были вытеснены акациры[1141]. Таким образом, более вероятна принадлежность утигуров и кутригуров ко второй волне племен, к 60-м гг. V в. достигшей только Прикаспийско-Приазовского междуморья, а в VI в. частично продвинувшейся далее на запад.
История этих союзов родственных племен наиболее ярко показывает, насколько успешно воплощался в жизнь один из основных принципов политики Византии по отношению к окружавшим ее народам – «разделяй и властвуй!». Как далеко простирались интересы Империи, видно по описанию Прокопия: «Такова окружность Понта Эвксинского от Калхедона до Византии. Но какова величина этой окружности в целом, этого я точно сказать не могу, так как там живет такое количество, как я сказал, варварских племен, общения с которыми у римлян, конечно, нет никакого, если не считать отправления посольств»[1142]. Утигуры, «…не доставляя римлянам никаких затруднений, так как по месту жительства они совершенно не соприкасались с ними: между ними жило много племен, так что волей-неволей им не приходилось проявлять против них никаких враждебных действий»[1143], тем не менее были прочно втянуты в сферу политического влияния Византии. «…Издревле они являются самыми близкими друзьями римлян»[1144], как лицемерно заявлял Юстиниан. Агафий прямо называет утигурского вождя федератом и наемником императора[1145]. Впрочем, кутригуры тоже «…ежегодно получали от императора большие дары, но тем не менее, переходя через реку Истр, они вечно делали набеги на земли императора, являясь то союзниками, то врагами римлян»[1146]. Стремясь отвлечь силы кочевников и спасти от опустошения свои земли, византийцы натравливали различные племена друг на друга, доводя их до братоубийственной войны. В данном случае с успехом удалось «…поссорить и столкнуть врагов (утигуров и кутригуров – И.Е.) между собою, чтобы они уничтожили друг друга»[1147]. По одной версии, немаловажную роль в этом сыграла угроза лишить утигуров императорских субсидий, если они не пойдут войной на кутригуров[1148], по другой, – богатые дары побудили их начать междоусобицу[1149], что в равной степени свидетельствует о паразитизме и алчности военной племенной верхушки. Согласно идиллическому рассказу Менандра, утигуры, чтобы угодить византийцам и не нанести большого вреда соплеменникам, собирались только отнять у кутригуров коней, без которых набеги невозможны[1150]. Больше верится, что война приняла истребительный характер, и часть кутригуров вынуждена была бежать во Фракию[1151]. Агафий сообщает, что утигуры и кутригуры «… затем в течение долгого времени были заняты взаимной борьбой, усиливая вражду между собой. То делали набеги и захватывали добычу, то вступали в открытые бои, пока почти совершенно не уничтожили друг друга, подорвав свои силы и разорив себя. Они даже потеряли свое племенное имя. Гуннские племена дошли до такого бедствия, что если и сохранилась их часть, то, будучи рассеянной, она подчинена другим и называется их именами»[1152]. Хотя номинально состояние союзничества, в котором по отношению к Византии находились и кутригуры, и утигуры, предполагает полную политическую независимость[1153], на деле и те, и другие действовали по воле Империи и на пользу ей ослабляли друг друга.
Остатки утигуров в 70-х гг. VI в. после яростного сопротивления были подчинены Западно-Тюркским каганатом[1154]. Может быть, верно наблюдение В.В.Радлова над терминологией Менандра, из которой следует, что, в отличие от других покоренных народов, в частности аланов, утигуры были родственны тюркам[1155]. Возможно, в какой-то мере из-за этой близости объединение утигуров не было окончательно рассеяно, а только были истреблены их вожди, замененные тюрками[1156]. И уже под их началом утигуры участвовали в захвате города Боспора[1157].
Благодаря относительно подробным рассказам трех авторов об утигурах и кутригурах можно попытаться извлечь из их сообщений хотя бы скудные сведения об общественном устройстве этих племен. Хотя чаще всего источники упоминают одного вождя утигуров (Прокопий иногда называет его царем) Сандилха[1158], тем не менее у них были и другие правители, к которым направляют послов[1159], то есть полного единовластия в данном племенном союзе не существовало. То же самое можно сказать и об их сородичах. Опять-таки посольство отправляют к «…властителям кутригуров…», а затем посылают отряд на помощь гепидам, «…во главе которого среди других стоял Хиниалон…»[1160]. Вместе с тем Сандилх и кутригурский хан Заберган, согласно источникам, самостоятельно решают военные вопросы и иногда дипломатические[1161]. Вероятно, это были именно военные вожди, полномочия которых в других сферах управления были ограничены. Решить вопрос о том, выборной или наследственной была их власть, не представляется возможным.
О структуре кочевого общества середины VI в. практически ничего не известно, кроме того, что у кутригуров и утигуров, так же как и у гуннов Аттилы[1162], были рабы из пленников. Цели захвата их и способы использования, пожалуй, также не изменились. В плен брали в первую очередь для того, чтобы получить выкуп[1163]. Охотнее обращали в рабство женщин и детей[1164]. Нет никаких свидетельств об эксплуатации рабов на каких-либо производительных работах, поэтому сведения о многих десятках тысяч римлян-рабов у кутригуров[1165] – явное преувеличение. В сообщении о дурном обращении с ними тоже могли быть сгущены краски, так как оно вложено в уста вождя утигуров, стремящегося очернить в глазах византийского императора нынешних своих врагов: «Этим преступникам не казалось, между прочим, недопустимым делом требовать от них рабских услуг: они считали вполне естественным бить их бичами, даже если бы они ни в чем и не провинились, и даже подвергать смерти, одним словом, применять к ним все, на что дает право господину-варвару его характер и полная его воля»[1166].
Что касается отношений с племенами, насильственно вовлеченными утигурами в союз, то, согласно источнику, обязанности готов-тетракситов не были слишком обременительны: они должны были участвовать в совместных военных экспедициях[1167] и были настолько независимы, что самостоятельно отправляли посольство в Византию, правда, по религиозным вопросам[1168]. Можно объяснить отсутствие сведений, скажем, о взимаемой дани или каких-либо других тяготах, неосведомленностью Прокопия. Но также можно предположить, что его описание соответствовало реальному, довольно свободному, положению готов, так как они не были разбиты и побеждены утигурами, а вступили с ними в союз в результате переговоров, в ходе которых обязались выполнять два условия: переселиться на территорию последних и оказывать им военную помощь, в остальном же обладать «…равными и одинаковыми правами»[1169].
Авары в истории Европы
В середине VI в. в Европе появляются племена аваров, происхождение и этническая принадлежность которых являются до сих пор дискуссионной проблемой. Опираясь на византийские сочинения, можно утверждать только то, что авары были кочевниками и выходцами с Востока[1170], что подтверждают и археологические данные[1171]. Во всем остальном толкование сообщений источников представляет значительные трудности. Одним из основных среди них, пожалуй, является рассказ о передвижениях аваров Феофилакта Симокатты, который пишет, что «живущие по Истру варвары ложно присвоили себе наименование аваров»[1172]. Приведем почти полностью объяснение этого утверждения: «Когда император Юстиниан занимал царский престол, некоторая часть племен уар и хунни бежала и поселилась в Европе. Назвав себя аварами, они дали своему вождю почетное имя хагана. Почему они решили изменить свое наименование, мы расскажем, ничуть не отступая от истины. Барселт, уннугуры, сабиры и, кроме них, другие гуннские племена, увидав только часть людей уар и хунни, бежавших в их места, прониклись страхом и решили, что к ним переселились авары. Поэтому они почтили этих беглецов блестящими дарами, рассчитывая тем самым обеспечить себе безопасность. Когда уар и хунни увидели, сколь благоприятно складываются для них обстоятельства, они воспользовались ошибкой тех, которые прислали к ним посольства, и сами стали называть себя аварами; говорят, среди скифских народов племя аваров является наиболее деятельным и способным. Естественно, что и до нашего времени эти псевдоавары (так было бы правильнее их называть), присвоив себе первенствующее положение в племени, сохранили различные названия: одни из них по старинной привычке называются уар, а другие именуются хунни»