[1216]. Тюркский термин хауошо? (лат. chaganus, cacanus, gaganus) в сочинениях европейских авторов появляется только применительно к аварам, хотя все рассматриваемые кочевые этносы эпохи Великого переселения народов так или иначе были родственны друг другу и содержали в той или иной степени тюркский компонент. Трудно решить, чем объясняется это новшество: то ли термин возник именно в данный период, то ли историки были более осведомлены о внутренней структуре аварского общества, то ли это название отражает иную стадию его развития по сравнению с предыдущими. Последнее предположение следует отвергнуть, как будет показано ниже.
По тюркской иерархии хаганом называют главу империи, большой федерации племен[1217]. Вероятно, авары представляли собой достаточно сильное объединение, уже в Причерноморье избравшее единого вождя. В Подунавье авары появляются под предводительством Баяна (по тюркской этимологии – «богатый»[1218]), сохранявшего власть до начала VII в.[1219]Было ли это личное имя или титул, употреблявшийся для обозначения высокого военного звания, как считают некоторые исследователи[1220], утверждать не беремся. Но военное предводительство оставалось на протяжении изучаемого периода главнейшей функцией аварского хагана. Он чаще сам возглавляет войска[1221], иногда посылает других военачальников[1222], а также принимает и отправляет посольства, заключает мир[1223], требует дань с византийцев[1224].
Маврикий пишет, что аварское племя «…управляется одним главой, но повинуется ему со страхом, а не с любовью…»[1225]. Западноевропейские авторы считают термин хаган синонимом латинского rex: Hoc quoque tempore misit Agilulf rex cacano regi Avarorum artifices ad faciendas naves…[1226]. По словам Феофилакта Симокатты, аварский хаган «…говорил, что является владыкой всего племени и что, где бы ни сияли лучи солнца, нет никого, кто бы осмелился ему сопротивляться»[1227]. Во многих случаях так оно и есть. Опорой хагана была, по-видимому, его дружина[1228]. Но некоторые сведения из средневековых сочинений позволяют усомниться в его единовластии.
В очередном конфликте с византийцами при сложных обстоятельствах «…авары в большом числе отпали и спешно, как перебежчики, перешли на сторону императора. Слухи об этом привели хагана в замешательство; его охватил страх, он и упрашивал их и придумывал много различных средств, чтобы вернуть себе назад отставшие силы»[1229]. Этот эпизод свидетельствует о роли правителя в первую очередь как военного вождя и его сильной зависимости от родовой организации аваров, чему есть и другие подтверждения. «Особенно много вредят им их собственные добровольные перебежчики, так как они, будучи непостоянны и корыстолюбивы и состоя из многочисленных родов, не особенно соблюдают связи и согласие между собой, когда понемногу начинают возникать межу ними раздоры…»[1230].
Помимо родового деления аварское общество характеризуется, по археологическим данным, значительным имущественным расслоением[1231]. Письменные источники указывают на наличие знати[1232], отличавшейся особым военным снаряжением[1233], и простого народа[1234]. Логично предположить, что знатной и богатой была аварская родовая аристократия, оказывавшая значительное влияние на хагана. Именно ее представители (иногда одни и те же, например, неоднократно упоминаемый Апсих) были послами[1235] и военачальниками[1236]. Существовал ли при хагане постоянный орган типа совета старейшин, сказать трудно, но есть свидетельства участия аристократии в важных делах. Так, однажды «Таргитий и наиболее знатные из варваров советовали хагану не затевать войны с ромеями…»[1237] и вместе с византийским дипломатом добились своего. Когда Баян хотел казнить посла, вновь вмешалась знать. «На следующий день, когда гнев его успокоился, самые могущественные из ваваров обратились к хагану с настойчивыми советами, убеждая своего вождя не издавать непреложного приказа о казни Коментиола, и предложили ему ограничиться заключением послов в тюрьму и оковы. Хаган согласился на это…»[1238]. Таким образом, вероятно, власть аварского правителя ограничивалась родовой знатью. Насколько существенна роль родовой аристократии в управлении аварами, понимали в ближайшем окружении императора Юстина, видя в ее позиции гарантию мира: «…Наконец приехал с посольством Апсих. В переговорах между ним и Тиверием постановлено было, чтобы римляне дали аварам землю для поселения, получив от них в заложники детей архонтов их. Тиверий донес императору о таких условиях; но они показались ему для государства римского невыгодными. Он объявил, что не иначе помирится с аварами, как получив заложниками некоторых из детей хагана. Тиверий думал об этом иначе; по его мнению, когда бы были у римлян в залоге дети архонтов скифских, то родители заложников не согласились бы нарушить мирные условия, хотя бы хаган и имел такой замысел»[1239].
Возможно, наряду со знатью определенное отношение к власти имело и аварское жречество, но о нем имеется только одно смутное упоминание[1240], строить на котором какие-то умозаключения нецелесообразно.
Взрослые сыновья хагана, по-видимому, пользовались таким же авторитетом и периодически возглавляли военные отряды[1241], как и знатные выходцы из других родов. Относительно порядка передачи полномочий аварского вождя источники не сообщают ничего определенного. В установлении института наследственной власти у аваров заставляет сомневаться известие Фредегара о междоусобице в Паннонии в 631–632 гг. Правда, этот спор «…de regno…» осложнялся тем, что претенденты были «..unus ex Abaris et alius ex Bulgaris…»[1242], то есть переплетался с проблемой состава аварского союза. Можно предположить, что смута булгар нарушила уже устоявшуюся наследственность. И тот, и другой вариант интерпретации данного эпизода останутся гипотезами, так как иных сведений нет.
В отношениях аваров с другими племенами также многое не ясно. Можно сказать, что они не были однотипными, а складывались различным образом. Определенное место в аварском племенном союзе занимали родственные им племена. Многие исследователи отождествляют кутригуров и булгар, действовавших вместе с аварами[1243]. Но, судя по сообщениям источников, положение одних было отлично от положения других. Никакой особой дискриминации булгар не наблюдается[1244]. Видимо, они были, если и не совсем равны, то почти равны аварам, раз попытались даже овладеть верховной властью в орде (попытка эта не удалась, из девяти тысяч бежавших из Паннонии булгар после избиения в Баварии в живых остались единицы, которые в конце концов оказались в Венеции[1245]). Может быть, это относительное равенство следует объяснить добровольным присоединением булгар к аварам. Их объединение могло произойти еще в Причерноморье, где булгар указывает Иордан[1246], но более вероятно, что оно имело место уже в Подунавье. Первое упоминание об этих племенах во Фракии относится к 480 г.[1247] С начала VI в. в источниках все чаще встречаются сообщения о том, что булгары разоряют Фракию, Скифию, Мезию и иногда Иллирик[1248]. Проникновение булгарских племен во Фракию (видимо, эта область стала местом их пребывания) прошло незамеченным, источники не фиксируют определенный его момент. Вероятно такового и не было: либо булгары попали в Подунавье еще в составе объединения Аттилы, а после его распада стали действовать самостоятельно (и тогда стал известен их этноним), либо эти племена просачивались через Причерноморье постепенно, отдельными группами, и поэтому сразу не привлекли к себе внимание. Создается впечатление, что булгары были очень многочисленны, и далеко не все были вовлечены в аварский союз. Кутригуры же аварами были покорены[1249] и увлечены на запад силой. По-видимому, этим объясняется их приниженное по сравнению с булгарами положение. Баян мало ценил кутригуров, заявляя, что потеря даже десяти тысяч человек из них для него не существенна[1250].
Гепидов авары на правах победителей считали своими подданными, а их территорию и все, что им принадлежало – своей полной собственностью