ице успеха, боятся сделать ошибку, зная о ее последствиях. В США ступени этой лестницы находятся на куда большем расстоянии, чем в других странах, и величина самой лестницы больше. Все это приводит к большой тревожности, что, в свою очередь, не может не отражаться на здоровье.
Хорошее здоровье – счастливый дар. Но то, как страна организует свою систему здравоохранения и свое общество, оказывает сильное влияние на то, как этот дар будет реализован. Америка и мир платят высокую цену за чрезмерную зависимость от рыночных сил и недостаточное внимание к другим ценностям, таким как равенство и социальная справедливость.
Часть 4. Причины роста неравенства в США
Неравенство всегда было и всегда будет. Вопрос, который ставят перед читателем статьи из этой части – почему неравенство, фактически во всех отношениях, увеличилось за последние 35 лет? Великая рецессия, конечно, внесла большой вклад в неравенство (хотя, как это будет объяснено в следующей части, она и сама частично была следствием неравенства). Однако до нее тенденции в этом отношении были более обнадеживающими.
Каждый аспект неравенства – увеличение доходов богатейшей части населения, растущая нищета, ослабление среднего класса – имеет свое объяснение. Для того чтобы оставаться на вершине, необходимо иметь значительную часть капитала и высокий уровень прироста капитала – богатые присвоили себе несоразмерную часть общего капитала и получают ошеломляющую часть прироста капитала. Это подводит нас к следующему вопросу: почему так происходит? Ранее в книге мы объясняли концепцию погони за рентой – есть два способа стать богаче: увеличить объем национального богатства либо увеличить собственную долю по отношению к другим (причем в борьбе за эту долю само богатство может даже уменьшиться). Обогащение богатых тесно связано с повальной погоней за вторым типом ренты. Генеральные директора компаний получают бо́льшую часть прибыли компании, и вовсе не потому, что они внезапно стали более продуктивны.
Увеличение важности финансового сектора в экономике повлияло также и на рост неравенства, а не только на повышенную нестабильность экономики, доказанную Великой рецессией. Увеличилась власть монополий в связи с ростом фирм с мировой позицией на рынке (вроде Apple, Google и Microsoft) и в некоторых случаях даже из-за роста фирм с более ограниченной позицией (вроде Walmart и Amazon).
В предыдущей части мы обратили внимание на ряд аспектов американского неравенства, включая доступность здравоохранения и образования, а также бедность среди детей. Неравенство в нашей стране стало передаваться из поколения в поколение, дети преуспевающих родителей могут рассчитывать на более благоприятный старт. Неравенство возможностей является как причиной, так и следствием неравенства доходов. Неудивительно, что по мере того как Америка все больше способствует экономическому разделению населения, со временем неравенство возрастает и в других областях: дети богатых родителей имеют возможности ходить в хорошо субсидируемые школы, а дети бедных – лишь в школы, которые часто едва ли функционируют.
Увеличение разницы в доходах жителей США (до вычета налогов и без социальных выплат) больше, чем в других развитых странах, но разница здесь все же не столь критична. А вот что действительно выделяет нашу страну среди других, это то, что мы ничего не предпринимаем, в то время как другие страны прилагают массу усилий для борьбы с неравенством.
В предыдущих частях книги мы делали упор на то, что неравенство – это вопрос выбора: законы экономики одинаковы для всех стран, но различается эффект, который они имеют на практике. Каждый закон и правовой акт, каждая бюджетная статья расходов и политическая мера могут оказывать влияние на неравенство. В этой части мы проиллюстрируем данные соображения некоторыми рассуждениями о политике, которую ведут США. В предыдущей части уже приводилось несколько примеров: мы предпочли финансировать высшее образование иначе, чем это делают другие страны, и это отражается на уровне доступности образования не только для бедных, но и даже для среднего класса. В книге «Цена неравенства» я рассуждаю о других примерах: о том, как наши законы о несостоятельности – законы, определяющие последствия того, что юридическое или физическое лицо не может выплатить долг, – помогают финансовому сектору и вредят бедным, которые берут кредиты на образование в попытке с его помощью улучшить свое положение.
Статьи в этой части книги иллюстрируют лишь малую долю всей этой обширной темы. Они не рассматривают то, каким образом неодинаковая доступность образования становится и причиной, и следствием нашего всевозрастающего неравенства в доходах и богатстве; как недостаточное питание, экологические проблемы, пагубно сказывающиеся прежде всего на детях из малообеспеченных семей, недоступность квалифицированной медицинской помощи поддерживают неравенство. В них также не рассматривается тот вклад, который вносит в неравенство недоступность справедливого суда.
Статьи в данной части сконцентрированы на двух проблемах – субсидировании компаний и нашей налоговой системе. Заголовок первой статьи, написанной вскоре после того, как правительство решило субсидировать банки, говорит сам за себя: «Американский социализм для богатых». Слово «социализм», как, впрочем, и «жизнеобеспечение», стало ругательством в Америке. Но как иначе можно описать громадные субсидии, выделенные американским банкам? Мы не стали играть по правилам капитализма, согласно которым банкиры, держатели акций и облигаций, обязаны сами платить за свои ошибки. Критики моей точки зрения скажут, что нам нужно было субсидировать банки. Да, это действительно так. Но нам не нужно было субсидировать банкиров, акционеров и держателей облигаций.
Эта статья не только демонстрирует, почему наша налоговая система несправедлива; она также показывает, как эта система искажает нашу экономику и ведет к более высоким уровням неравенства доходов не только после вычета налогов, но и до него. Если спекулянты облагаются более низким налогом, чем люди, зарабатывающие на жизнь, это стимулирует спекуляции. В апреле 2014 года я выступал в сенате и говорил о растущем неравенстве в Америке. Один из сенаторов спросил, как он должен объяснить своим избирателям, что закон обязывает водопроводчика платить по более высокой налоговой ставке, чем того, кто имеет сходный уровень дохода, но получает его из (долгосрочных) спекуляций. Вопрос был, конечно, риторическим, да и никто из сенатской комиссии – ни республиканцы, ни демократы, ни беспартийные – не смогли бы дать ответа.
По большей части предыдущие главы объясняли то, как неравенство связано с эксплуатацией и погоней верхней прослойки населения за рентой; здесь же я покажу, как наша налоговая система поощряет подобные действия, ослабляя экономику и увеличивая неравенство.
Каждый год, с приближением 15 апреля, когда американцы готовятся подать налоговую декларацию, появляется огромный поток статей о нашей налоговой системе. «Налогообложение против 99 процентов» показывает, что наша система не просто немного несправедлива – она, по сути, направлена против 99 процентов населения. Поскольку верхушка не платит львиную долю налогов, бремя, лежащее на остальных, становится больше; богатые же получают и реинвестируют свои прибыли, становясь все богаче. Уоррен Баффет, как известно, отмечал несправедливость того, что он платит по меньшей налоговой ставке, чем его секретарь. Однако он наверняка не обратил внимания на то, что, произнося эти слова, он, вероятно, говорил о своей реализованной прибыли. Каждый год он получает небольшую зарплату (по сравнению с его общим доходом), дивиденды и доход в виде процентов, а также некоторый прирост капитала. Но помимо всего этого у него обычно есть еще и огромный нереализованный доход от прироста капитала[66]. Активы в его владении увеличиваются в стоимости, и до тех пор, пока он не продаст акцию или другие права на владение, налоги с них он платить не должен. Так что, если капитал человека включает активы, как бы они ни росли в цене, увеличивая его благосостояние, ему не нужно ничего за это платить. Затем он может передать актив по наследству своим детям; а дети могут передать его своим детям. До тех пор, пока актив не продан, им не нужно будет платить вообще никаких налогов. Если же его продают, то заплатить налоги будет необходимо только на прибавку к стоимости с того момента, как актив был получен (унаследован); то есть все приращение капитала предыдущими поколениями полностью избегает налогообложения. (На самом деле могут быть налоги на наследство, хотя если постараться, то можно этого избежать или хотя бы минимизировать и их.)
Эти статьи написаны до скандалов, связанных с уходом от налогов в мировых масштабах. В то время ярким примером компании, которой удалось уйти от уплаты львиной доли налогов, была GE. Затем разразились скандалы, связанные с компаниями Кремниевой долины, Apple и Google: давно известные своей изобретательностью в технологиях, они продемонстрировали неменьшую изобретательность в уходе от налогов. Воспользовавшись преимуществами глобализации, – возможностью переносить деньги по всему миру – Apple настаивала, что ее доходы действительно могут относиться к нескольким работникам в Ирландии! Честность, не говоря уже о чувстве справедливости, кажется, более редкий ресурс в наши дни, чем изобретательность. Все эти компании были готовы брать, но не хотели отдавать, а ведь, в конце концов, их успех зависит от Интернета, созданного благодаря государственным расходам. Если правительство всерьез не сосредоточится на разработке дальнейших идей, с помощью которых частные компании смогут проводить фундаментальные исследования, поток инноваций не будет стабильным. Но разработка таких идей требует денег – налоговых поступлений. С этой позиции можно заметить, что Google и Apple показали то же недальновидное и эгоистичное поведение, что и финансовый сектор Америки.