— Не прикасайся к лезвию! — предостерег голос Калижкана.
Клинок при луне казался черным, и Антикас сначала подумал, что он сделан из потемневшего серебра. Но когда он повернул его, меч сверкнул под луной.
— Что это за металл? — спросил Антикас.
— Это не металл, дитя, а заговоренное черное дерево.Тайну его обработки знает один Эмшарас. Этот клинок,хотя он и деревянный, даже камень способен рубить.
— Почему эти мечи называются грозовыми?
— Подержи ладонь над лезвием.
Антикас так и сделал. По клинку побежали цветные огни, и в ладонь вдруг ударила голубовато-белая молния. От неожиданности Антикас выронил меч. Тот вонзился острием в землю, и только изогнутые поперечины рукояти помешали ему уйти вглубь целиком. Антикас вытащил его — на клинке не осталось ни единого грязного пятнышка. Он опять подержал над мечом руку, и молния ударила в нее, но боли не было. Волоски на тыльной стороне ладони поднялись дыбом.
— Откуда берется эта молния? — спросил он.
— Я и сам хотел бы знать. Эмшарас был Ветрожителем и знал больше любого человека, хотя бы и чародея.
— Он был демон и делал мечи, чтобы сражаться с демонами? Но зачем?
— У тебя прямо-таки талант задавать вопросы, накоторые я не могу ответить. Эмшарас по причинам, известным только ему, заключил союз с тремя королями, и он же наложил Великое Заклятие, изгнавшее демонов из этого мира.
— Всех, в том числе и его?
— Правильно.
— Не вижу в этом смысла. Он предал свой народ, все свое племя. Что может толкнуть человека на подобное дело?
— Он был не человеком, а демоном, как ты верно сказал. Кто способен понять такое существо? Уж конечно,не я — ведь у меня достало глупости довериться одному из них, и я поплатился за это жизнью.
— Не выношу тайн, — сказал Антикас.
— А вот я всегда питал к ним склонность. Однакопричиной того, о чем ты спрашиваешь, могла быть обыкновенная ненависть. Эмшарас и его брат Анхарат былисмертельными врагами. Анхарат вознамерился известичеловеческий род, и Эмшарас задался целью ему помешать.Знаешь старую поговорку: враг моего врага — мой друг? Вот и Эмшарас стал другом человечества.
— Меня это не убеждает. Он должен был любить хоть кого-нибудь из своих, однако истребил их всех.
— Он не истребил их, просто изгнал с этой земли. Ираз уж мы говорим о мотивах, разве ты сам не стал причиной гибели той, кого любил?
— Это совсем другое дело, — растерянно ответил Антикас.
— Позволь не согласиться с тобой.
— Хотелось бы поговорить о более насущных вещах. Воины, с которыми я должен сразиться, — это креакины, верно?
— Да. Величайшие из бойцов, когда-либо живших на свете.
— Они еще не встречались со мной.
— Даже при виде тебя, мой мальчик, у них поджилки незатрясутся. Поверь мне.
— А напрасно. Расскажи мне о них.
Он опять сидел на перилах, когда из тумана появились всадники. Их возглавлял черный воин, Ногуста. Королева сидела боком, и ее коня вела стройная белокурая женщина в просторном голубом платье. Следом ехал здоровяк Зубр. В последний раз Антикас видел его у столба для бичевания в день, когда Ногуста убил Цереза. На коне перед ним сидела маленькая светловолосая девочка. Сзади на одной лошади ехали двое подростков: рыжий парень лет пятнадцати и худющая девчонка с длинными темными волосами. Потом Антикас увидел Дагориана с маленьким свертком в руках. Замыкал процессию лучник Кебра.
Ногуста рысью спустился к Антикасу по отлогому склону.
— Доброе утро. — Антикас соскочил наземь и поклонился. — Рад видеть тебя живым.
Ногуста с непроницаемым лицом спешился и подошел поближе.
— Я вам не враг, чернокожий, — сказал Антикас.
— Я знаю.
— Калижкан рассказал тебе про меня? — удивился Антикас.
— Нет. Я сам увидел. — Ногуста махнул своим, и они двинулись к мосту.
Антикас низко поклонился Аксиане, которая улыбнулась в ответ. Она показалась ему исхудавшей и утомленной.
— Здорова ли королева? — спросил он Ногусту, когда она проехала мимо.
— Роды были трудными, и она потеряла много крови. Монахиня лечит ее, но нужно время, чтобы она поправилась совсем.
— А что ребенок?
— Здоров и крепок. Надеемся, что он и дальше останется таким. Известно вам, что за нами гонятся?
— Да. Креакины. Калижкан мне сказал. Я останусь здесь и заступлю им дорогу.
Ногуста впервые за весь разговор улыбнулся:
— Даже вы не сможете победить четырех таких воинов. И черный меч не поможет,
— Тебе многое открылось. Не хочешь поделиться со мной своим видением? — Ногуста покачал головой, и Антикас с широкой улыбкой заключил: — Стало быть, мне предстоит умереть. Ну что ж. Такого со мной еще не случалось, может быть, мне даже понравится.
Дагориан, Кебра и Зубр вернулись к ним с той стороны моста.
— Что он здесь делает? — гневно осведомился Дагориан.
— Он пришел помочь нам, — ответил Ногуста.
— Навряд ли. Он подсылал ко мне убийц. Он заодно с нашими врагами.
— В твоих рядах недостает дисциплины, Ногуста, — заметил Антикас. — Возможно, поэтому тебя так и не произвели в офицеры.
— Может, шею ему свернуть? — предложил Зубр.
— А вот это уже нечто новое — говорящая обезьяна.
Зубр рванулся вперед, однако Ногуста удержал его, поморщившись от боли в поврежденном плече.
— Успокойтесь. Никакого предательства здесь нет. Антикас Кариос наш. Поймите это. Прошлое не имеет значения. Он пришел, чтобы оборонять мост и позволить нам выиграть время. Постараемся обойтись без оскорблений. Креакины явятся ночью, — сказал Ногуста Антикасу. — Они не любят солнца и будут ждать, когда тучи разойдутся и проглянет луна. Их четверо, но демон, вселившийся в Маликаду, пришлет им на подмогу взвод вентрийской кавалерии.
— Ты говоришь, что в одиночку я не смогу победить их. Может быть, ты останешься со мной в таком случае?
— Охотно.
— Нет, — сказал вдруг Дагориан. — У тебя болит плечо. Я видел, как ты держишься в седле. Ты страдаешь, и тебе трудно двигаться. С ним останусь я.
— И я, — сказал Кебра.
— Так не годится, — возразил Ногуста. — Нельзя рисковать всеми ради одной-единственной схватки. Еще четверо креакинов движутся нам наперерез, и мы должны уйти как можно дальше. Защищать этот мост назначено Антикасу Кариосу, и Дагориан вызвался остаться с ним. Пусть так и будет. Вы, Кебра и Зубр, поедете дальше с остальными. Продолжайте следовать на юг. В миле отсюда дорога разветвляется. Поезжайте налево, и вы доберетесь до самой высокой точки пути. Будьте осторожны: там холодно, и дорога опасна. Я скоро догоню вас.
Они удалились, и Ногуста потер плечо. Целительная магия Ульменеты срастила сломанную ключицу, и он быстро поправлялся — но не настолько быстро, чтобы быть полезным двум защитникам моста.
— Принесите черные мечи, — сказал он Антикасу, и тот принес их, отвязав от седла. Предупредив Ногусту и Дагориана, чтобы не прикасались к клинкам, он развернул холст. Мечи не отличались один от другого ничем, кроме вделанных в рукояти камней, один из которых был голубой, другой белый, как свежий снег, третий багровый. Меч с голубым камнем Антикас взял себе. Ногуста ждал, когда выберет Дагориан. Молодой офицер взял тот, что с белым камнем, и Ногусте достался красный.
— Не знаю, что тебе и посоветовать, — сказал черный воин Дагориану. — Держись поближе к Антикасу и защищай его спину, как умеешь.
— Ты видел бой, который нам предстоит, не так ли?
— Только урывками. Не спрашивай меня об исходе. Ты молодец, Дагориан. Не многие отважились бы сразиться с такими противниками.
— Все это очень трогательно, чернокожий, — вмешался Антикас, — но почему бы тебе не отправиться следом за остальным? Я уж, так и быть, возьму Дагориана под крыло.
— Я в твоем покровительстве не нуждаюсь, — отрезал Дагориан.
— До чего же вы, дренаи, щепетильны. Думаю, это возмещает вам отсутствие подлинного благородства. — Антикас сел на коня и поехал по мосту.
— Ты уверен, что ему можно доверять? — спросил Дагориан.
Ногуста кивнул.
— Не обращай внимания на то, как он держится. Для этого человека честь превыше всего, и его мучает стыд. Кроме того, ему страшно. То, что ты видишь, всего лишь маска. Он происходит из древнего вентрийского рода и в этом находит поддержку перед встречей с жестоким врагом.
— Я не хотел становиться солдатом, — помолчав, сказал Дагориан.
— Да, я знаю. Ты хотел стать священником. Но подумай, друг мой: разве держать светильник горящим, чтобы отгонять тьму — не первый долг священника? Разве не его цель противостоять злу, в чем бы оно ни проявлялось?
— Это верно, — согласился Дагориан.
— Значит, сейчас ты священник, потому что враги твои — демоны, алчущие невинной крови.
— В поощрении я не нуждаюсь, — улыбнулся Дагориан, — но все равно спасибо.
— Когда ты исполнишь здесь то, что надлежит, поезжай на юг по высокой дороге. Вдали ты увидишь покинутый город Лем, где мы будем тебя ждать.
Дагориан промолчал и с понимающей улыбкой протянул руку. Ногуста крепко пожал ее, сел на Звездного и поехал прочь.
На той стороне реки его встретила Ульменета.
— Ты сказал ему? — спросила она.
— Нет, — ответил он с грустью.
— Почему? Разве он не вправе знать?
— Вряд ли он будет драться лучше, если узнает.
Путники уехали, и Дагориан с глубоким вздохом оглядел мост. Тот, выстроенный из камня, насчитывал восемьдесят футов в длину и двадцать в ширину. Раньше Дагориан видел его только на картах. Прежде столь внушительное сооружение должно было как-то называться, но теперь это название забылось, как и название текущей под мостом реки. Мост воздвигли здесь во времена процветания города Лема. Он, вероятно, обошелся в целое состояние, и на постройке его работали сотни людей. С обеих сторон его украшали статуи, от которых теперь остались только постаменты. Ногуста ск