«Как в «Матрице», – подумала Маша. – Ай, ладно! Что-нибудь придумаем»…
Из дневника Сони Орешкиной:
«…Когда выяснилось, что наладить телефонную связь с материком не удастся, нами с новой силой овладела идея доплыть до «Изумруда». Неутомимый Валдаев принялся изобретать весло. В подсобных помещениях виллы не обнаружилось ничего подходящего. И Саша решил выстрогать из толстых веток два древка и привязать к ним крышки от двадцатилитровых кастрюль. Каримбек стоял насмерть, защищая крышки. Он говорил, что потом не расплатится за вверенный ему скарб.
Через пять минут после начала столярных работ Валдаев едва не зарезался насмерть кухонным ножом (ни у кого не нашлось перочинного). Звонко матерясь, он охлаждал рану в ледяной воде Саманкуля. Затем за дело сноровисто взялся Матвей. Но и он вскоре с воплями сдался, отхватив себе полруки (возможно, рана была менее серьезной, но, если судить по вою и причитаниям М.Д., он себя основательно изувечил).
Мучения столяров прекратила О.В. Она заявила, что в понедельник сюда прибудет новая группа отдыхающих, так как в разгар сезона вилла не простаивает ни одного дня. И все, что нам нужно, – дожить до понедельника.
И мы смирились. Во-первых, А.И. не терял надежды все-таки найти Ингу, которая нас мистифицирует. Во-вторых, никто так и не предложил разумных способов бегства с виллы (кроме идиотской затеи уплыть, используя в качестве весел ветки с крышками).
Остаток нервной субботы мы провели в полном нравственном изнеможении. Ни о каком тренинге не могло быть и речи. Все попытки О.В. вовлечь нас в деловую игру встречали буйный отказ: «Вы что! Здесь такое творится! Какой к черту тренинг! И вообще, куда вы нас заманили!»
Бедняжка! О.В. оказалась во всем виновата. А ей еще и перед начальством отчитываться о выполненной работе! А разве она ее выполнила?
Народ усиленно строил предположения, кто убил Ингу. Валдаев с навязчивостью банного листика приставал ко всем с вопросами. Он, как выяснилось, тоже мент. Но не майор, а капитан.
Так, предлагаю внятные версии, кто и за что убил нашу стервозную блондинку:
1. Тимур. Из ревности.
2. Матвей. Она его окончательно достала намеками на мужскую несостоятельность.
3. А.И. За то, что разлагает коллектив.
4. Каримбек. Не похвалила его жаркое из баранины.
5. Олеся. За несправедливые обвинения (Олеся якобы рылась в ее вещах).
Всем остальным – мне, О.В., Агнессе, Саше и Илье – не сумела придумать мотивов убийства Инги. Но это не значит, что они не существуют! И потом. Я не верю, не верю, не верю, что Инга мертва! Наверное, прав А.И. – она над нами издевается…»
Горячие сердца и профессиональный азарт не позволяли Валдаеву и Здоровякину расслабленно наблюдать за событиями. Они напряженно искали объяснения случившемуся.
Красно-розовый шар солнца повис над горой, обещая ранние сумерки. Илья и Александр методично мерили шагами землю, слоняясь туда и обратно по небольшому плоскому участку берега. От воды веяло ледяной стужей.
– Итак, что мы имеем? – размышлял вслух Саша. – Потенциальная жертва – Инга Антоновна Сошенко, двадцати шести лет. Руководитель отдела по работе с клиентами. Блондинка с великолепным бюстом, изумительными ногами, премилым носиком, пухлыми губками…
– Саша, не увлекайся!
– Ну, в общем… Характер у девушки, как мы успели заметить, сильный. На окружающих оказывает такое же приятное воздействие, как нервно-паралитический газ.
– Стерва, короче.
– Да. Переходим к потенциальным убийцам. Номер первый. Аркадий Игоревич Лунской, сорок пять лет. Владелец крупного и успешного рекламного агентства «Кенгуру». Властный, деловой мужик, привыкший командовать людьми, ворочать миллионами, хватать с неба звезды.
– Инга была его любовницей?
– История об этом умалчивает. Никто не способен дать внятный ответ. Но все признают, что Лунского и Ингу связывали необычные отношения. Между ними мелькала искра. Что-то у них, наверное, было… Номер второй. Тимур Забродин. Двадцатидевятилетний руководитель юридического отдела. Лощеный самовлюбленный типчик с маникюром и модельной стрижкой. У глупых девиц такие красавчики вызывают восторг, у мужчин – рвотный рефлекс.
– Да ладно тебе. Нормальный парень. Просто с маникюром.
– Нормальный парень с маникюром – это гей, – с глубокой убежденностью сказал Валдаев. – Вот скажи, я нормальный парень?
– Ты классный, – кивнул Здоровякин.
Валдаев вздрогнул. Он не ожидал подобной оценки. Он уже приготовился услышать – «скотина ты порядочная», ну, максимум – «третий сорт – не брак». А тут такие дифирамбы!
– Только раскабанел неимоверно. Пузо вон висит, – добавил Здоровякин.
– Ах ты лягушка парнокопытная! Ну ладно. Короче, есть у меня маникюр?
Илья с сомнением посмотрел на лапы Валдаева. Какой там маникюр! Там, гляди, и пальца можно было недосчитаться, после сегодняшних попыток Валдаева выстрогать весло из бревна!
– Нет, – подтвердил Илья. – Нет у тебя маникюра.
– Вот видишь! – учительским тоном произнес Валдаев. – Вот видишь. Итак, номер третий. Матвей Денисович Силютин, сорок лет. Первый зам, директор по маркетингу. Колоритный мужик! И статью, и голосом – Борис Годунов из одноименной оперы Хренникова[3].
– Чьей оперы? – не поверил Здоровякин.
– Ну, Тихона Хренникова. А что?
– Нет, серьезно, у него такая фамилия? – заржал Илья.
– Ты дурень! Это ж известный композитор! Столько всего прекрасного сочинил! «Руслан и Людмила»[4], «Лебединое озеро»…[5]
– А-а… «Лебединое озеро» я люблю. Но фамилия, согласись…
– Соглашаюсь. Фамилия звучит как эвфемизм.
– Как что?
– О господи, с каким непроходимым тупицей я связался! – сокрушенно воскликнул Валдаев. – Эвфемизм – замена грубого или непристойного выражения более мягким.
Минуты три Илья молчал. Усиленно превращал фамилию великого композитора, сочинившего, по утверждению Валдаева, «Лебединое озеро», из эвфемизированной в первозданную.
– Лицо попроще сделай, – вздохнул Валдаев. – Итак, Матвей Силютин. Подвергался моральным преследованиям со стороны Инги и жутко ее ненавидел.
– Откуда ты знаешь?
– Агнессочка нашептала на ухо. У Силютина был с Ингой кратковременный роман, а попросту – секс, и с тех пор девица трубит на каждом углу, что механизмом Силютина только муравьиху и удовлетворять.
– В смысле?
– Размерчик маловат.
– Неужели до такой степени?!
– В том-то и проблема, что Силютин не в силах доказать обратное. Не будет же он носиться голым по офису?
– Он и убил, – решил Илья.
– Думаешь?
– Конечно! Разве можно так позорить мужика?
– М-да… Номер четвертый. Агнесса Михайловна Гайдук, сорока шести лет. Руководитель финансового отдела. Соблазнительная, пикантно целлюлитная толстуха. Старовата, конечно. Нормально соображает, только когда дело касается бухгалтерских выкладок. В остальном – простодушна, как самка дикобраза.
– А не слишком ли ты критичен к людям?
– Нет. К Инге Агнесса Михайловна никаких претензий не имела. По крайней мере, так утверждает народная молва. Номер пятый. Софья Андреевна Орешкина, двадцати семи лет. Очаровательная голубоглазая кошечка, подзадержавшаяся в детстве. Или искусно исполняющая роль младенца.
– Милая, – улыбнулся Здоровякин. – И добрая.
– Стоп, машина! – заорал Валдаев. – Не милая и не добрая! Не смей нежно отзываться о девушке, которую зовут иначе, нежели Маша Здоровякина. Четыре года назад я прокололся, подпустив к тебе Настасью. А теперь – не выйдет!
– Да я просто…
– Знаем мы вас, извращенцев! – грохотал на весь берег Валдаев. – Жены мало! Сонечку подавай!
– Да не нужна мне Сонечка!
– А что ты облизываешься?!
– Я… я не облизываюсь! Я, между прочим, целый месяц без секса!
– Опять? – утих Валдаев. – О-о…
Александр посмотрел на друга сочувственно, так, словно у Илюши была последняя стадия рака.
– У вас снова проблемы?
– У нас снова двойня! Если ты, конечно, заметил!
– Не заметить это способен разве что Стиви Уандер. Ладно, прости. Думал, ты подбиваешь клинья к Софье. Давай продолжим. Софья. Из всей компании она единственная по-доброму отзывается об Инге. Полагаю, она испытывает к начальнице сложные чувства – восхищение вперемешку с завистью. Постоянно твердит об американской школе рекламного бизнеса, где Инга овладела невероятными знаниями.
– Инга на самом деле училась в Штатах?
– В Лос-Анджелесе.
– Подумать только.
Илья помрачнел.
– Черт, угораздило нас сюда приплыть! Что-то мне подсказывает, лос-анджелесский диплом Инге больше никогда не пригодится. Как некстати мы здесь появились!
– Ты и виноват! Затеял драку, морду мне расквасил из-за каких-то звездочек! И весла утопил!
Илья не снизошел до ответа. Он сверху посмотрел на ничтожное пресмыкающееся (любимого друга) – и промолчал.
– Кстати, я вспомнил. На Саманкуль должна была ехать не Сонечка, а креативный директор агентства Павел Романович Цалер. Он отказался.
– Реактивный директор? – задумался Илья. – У него что, реактивный двигатель? И куда, извините, этот двигатель вставлен?
– Нет, ты лучше и дальше молчи, – попросил Валдаев. – Просто не говори ничего…
Ольга Валентиновна вышла из дому на лужайку и устало опустилась в один из шезлонгов. Она замерла. На берегу маячили тени, неясные и призрачные в ранних сумерках. Прохладный воздух был восхитителен. Над озером сияла алмазным блеском первая звезда. Великолепие и торжественность природы разительно контрастировали с мелкой возней существ, населявших этот райский уголок.
Но одиночество Ольги Валентиновны длилось недолго. Громогласные Валдаев и Здоровякин бесцеремонно нарушили ее уединение.
– А давайте-ка, дорогая Ольга Валентиновна, составим психологические портреты сотрудников «Кенгуру», – предложил Валдаев.