– Это что такое! – возмутилась Мария. – Откуда? Когда успели? Кто разрешил?!
Щенок, коричневый с черным, завилял хвостом, заблестел глазами и разулыбался. Он ткнулся мокрым носом Маше в ноги, и его занесло в сторону. Свалился на бок, суматошно взбрыкнув в воздухе лапами.
– Маму-у-лечка! Давай оставим! – заныл Антоша.
– Ну, пожа-а-луйста, – загундел Леша.
– Решайтесь, мэм! – пропищал Эдик.
– Нет!!! – заорала Маша. – Для этого чуда у нас нет места!
Чудо шумно вздохнуло, склонило голову набок. «Я такой хороший!» – было написано в его янтарно-шоколадном взгляде.
Но жалобные взгляды сегодня Марию не трогали. С утра она была раздражена – поругалась с Ильей.
– Илюша, – нежно сказала она мужу за завтраком, выглядывая из-за компьютера, – ты бы поговорил с Зуфаром Алимовичем. Неужели он не поможет нам с квартирой? Неужели нельзя выделить многодетной семье доблестного майора четырехкомнатную? Из каких-нибудь фондов. А эту клетушку мы сдадим государству! Поговоришь?
Илья тут же прекратил жизнерадостное поглощение батона с колбасой и помрачнел.
– Не буду, – твердо сказал он. – Да и нет у нас никаких фондов.
– Ты, прямо, знаешь. Трудно спросить?
– Трудно! Не буду я попрошайничать!
– Отлично. Не попрошайничай, – спокойно согласилась Мария. Она демонстративно захлопнула ноутбук. – Оставайся гордым и независимым. Если жизнь в спичечном коробке тебя устраивает…
…Звонок в дверь отвлек Машу от дискуссии о дальнейшей судьбе щенка. В прихожую Мария отправилась вместе с пылесосом. На пороге стояла Брунгильда. Она сразу вникла в ситуацию.
– Собака, – сказала она. – Уборка.
– Да уж, – выдавила Мария. Она дергала пылесосный шланг, на котором повис щенок. – Отпусти ты!
– Я помогать, – коротко сказала Брунгильда. – Ты отдыхать.
И отобрала у Маши пылесос вместе с щенком.
С обязанностями уборщицы Брунгильда справлялась так же блестяще, как бульдозерист – с партией Жизели. Пропылесосив, она взялась мыть пол и налила столько воды, словно собиралась устраивать квалификационный заплыв для олимпийцев.
Но в Машином положении любая помощь была бесценна. Кроме того, девушка сразу нашла общий язык с пацанами. Выяснилось, что дети, как ни странно, понимают английский. Даже изувеченный английский Брунгильды. Или она говорила с ними на каком-то другом языке? Они рьяно трудились, выполняя команды Брунгильды. Наверное, лелеяли надежду, что мамаша, потрясенная их трудолюбием, оставит в доме собаку.
Совершенствуя в процессе уборки мастерство домработницы, через пару часов Брунгильда навела в крохотной квартире Здоровякиных идеальный порядок. И даже пожарила детям и щенку омлет.
– Как я тебе благодарна! – со слезами на глазах прошептала Мария. И снова пошла открывать дверь.
Теперь это оказался Ваня Евдокимов. Илья командировал подчиненного взять забытые дома бумаги.
– Привет, братва! – обрадовался пацанам Ваня. – Здрасте, Мария Анатольевна. О, классная псина! Где взяли? Дорого? Ух ты, породистый какой!
Щенок запрыгал вокруг гостя, радостно залаял.
– Породистый? – удивилась Маша. – Я думала, дворняга.
– Вы что! Овчареныш! И, судя по экстерьеру, чистокровный. Красавчик!
– Забирай, – кивнула Маша. – Дарю.
– Мама!!! – истошно заорали дети. – Нет!!!!
– А вы почему не в садике? – строго осведомился Ваня.
– У них ремонт.
– Отправьте в лагерь, – посоветовал Ваня.
– Концентрационный? Нет, не возьмут, – вздохнула Маша. – Они маленькие.
– Возьмут. В июле на озере Ачаккуль открывается английский лагерь «Даллас». Хотите, пристрою ваших омоновцев?
– Ваня, ты серьезно?
– Абсолютно серьезно. У меня там родственница работает. Но путевки, предупреждаю, дорогие.
– О-о-о! Йес! Йес!
– Эх, и пошикуете же вы! – улыбнулся Ваня. – Как сказал президент, объявляя пенсионерам о прибавке тридцати рублей к пенсии…
…Вскоре после ухода Евдокимова в квартиру Здоровякиных элегантно вторгся Ваграм. Он был с букетом роз и, как всегда, сильно нуждался в деньгах.
– Панели купить, краску, плитку. Пол делать. Фасад, – объяснил он.
Ваграм пристально осмотрел нанимательницу. Футболка «Адидас» безумного размера доходила Маше до колен. Под туманным взглядом Ваграма прелестница начала краснеть, потеть, нервничать. Ваграм осторожно отодвинул от себя щенка – тот нацелился на блестящие кожаные ботинки строителя. Щенок бросился к Марии и вцепился в букет. Маша подняла руку вверх и застыла в позе колхозницы с серпом.
– Тысяч сорок – пятьдесят, – подвел черту прораб. – Минимум.
– ?!
Ремонт офиса окончательно подорвал бюджет Здоровякиных. Мария казалась себе муравьем, подрядившимся исполнять роль тяжеловоза. Внезапное решение молнией сверкнуло в ее мыслях.
– Ваграм! – воскликнула она. – Нам надо остановиться!
На лице прораба застыла маска непонимания. По его мнению, они еще и не начинали.
– Я заплачу за сделанную работу и продам офис в том виде, в каком он сейчас. И я снова буду с деньгами, хотя и без офиса. Посчитаешь, сколько я тебе должна? И за сколько мне продавать офис? Знаешь, но сейчас я в полном ауте. Поэтому верну долг только после того, как продам офис. Ты не будешь сердиться?
– Уххмм, – эхом отозвался Ваграм на сумбурную тираду Марии.
В его глазах застыло разочарование. Было ли это разочарованием творческой личности, внезапно лишенной объекта созидательных усилий? Грустил ли Ваграм о том, что теперь не сможет возродить из руин Машин офис и увидеть эффектные плоды своего труда? Или его волновал разрыв отношений с толстощекой, потной от жары и гормональных сдвигов работодательницей?
Мария не вникала в переживания строителя. Она пыталась снять со стены щенка. Тот висел, вцепившись зубами в веревочку бра, и усиленно царапал лапами стену, стараясь замедлить сползание вниз. Обои на стене уже висели клочьями.
– Ладно, – сказал, наконец, Ваграм. – Я привезу тебе деньги.
– Ты? Но это я должна тебе деньги!
– Я покупаю офис. Вычту твой долг и отдам тебе разницу.
– О-о-о… – изумилась Мария. Сегодня все были невероятно добры к ней! Ваграм своим поступком избавлял ее от необходимости метаться в поисках покупателя, торговаться, суетиться.
– Прикину, что и сколько, и привезу деньги. Не бойся, я тебя не обижу, – заверил строитель.
Честности прораба, составляющего смету, можно верить так же безоговорочно, как и радужным обещаниям правительства: если прораб или правительство сказали, что не обманут, значит, так оно и будет!
У Марии отлегло от сердца. День начался вроде бы не очень удачно. Но благодаря усилиям друзей сейчас Маша вся была покрыта шоколадной глазурью.
Из дневника Сони Орешкиной:
«…Декабрь. О боже! Я пропала!
Вчера в нашей конторе была устроена великолепная корпоративная вечеринка. Мы праздновали Новый год. Сначала едва не обратились в фирму по организации торжеств, но вовремя вспомнили, что и сами мастера на все руки.
Все было чудесно! Литры выпитого алкоголя добавляли в наш коллективный разум волнующие ноты влюбленности. На излете вакханалии я вдруг вспомнила, что забыла отдать на подпись несколько документов. Какие документы, возмутился А.И., праздник! Но я все же уговорила босса удалиться к нему в кабинет.
А.И. был веселый и пьяный. И начал – катастрофа! – раздеваться. Успокойся, рассмеялся он, я только сменю рубашку. И достал из шкафа свежую. Я смущенно отвернулась, чтобы не видеть голого (и прекрасного!) торса начальника. В руках у меня все еще был фужер, освобожденный по пути от шампанского, и я сунула его в кулер. Налила холодной воды и смело отхлебнула. И тут же с воплем выронила фужер, вылив на себя остатки кипятка (как выяснилось, спьяну перепутала холодный кран с горячим!).
А.И. отреагировал мгновенно. Он подскочил ко мне и рывком сдернул вниз мое вечернее бархатное платье – чувствовалась рука настоящего профессионала! Мой бюст он спас (ткань не успела пропитаться кипятком), но мою репутацию погубил!
Как раз в этот момент нелегкая принесла в кабинет Ксению. Сотрудница отдела маркетинга застыла на пороге с открытым ртом и изумленными глазами. Естественно! Вот картина! Обнаженный по пояс директор агентства стоит посреди кабинета и держит за плечи практически голую Соню Орешкину. Камера скользит по роскошной груди девушки, спускается вниз, исследует плоский живот, симпатичный пупок, подходит к кружевной полоске элегантного нижнего белья… Крупным планом – потрясенное лицо Ксении. Чтоб ей провалиться! За такое вообще-то расстреливают!..»
«…Великолепно! Я – официальная любовница А.И.! Коллектив взбудоражен. Меня провожают взгляды – любопытствующие, заинтересованные, возмущенные, презрительные, подобострастные. Вся контора обсуждает новость. Самое ужасное – миф обрастает деталями. Я молчу: протестовать и отпираться бесполезно. Собираюсь на охоту в маркетинговый отдел. Изловлю Ксению, выщипаю ей перья и поотрываю лапки!..»
Глава 27Аве, Виолетта!
Матвей Денисович был абсолютно прав, сказав, что Софья заслужила место начальника отдела. Правда, ее звание украшали две буквы – «и. о.» и зарплата осталась прежней, хотя Инга, как руководитель отдела, получала в два раза больше. Матвей пообещал со временем решить этот вопрос.
Соня искрилась, как бенгальский огонь. Новое назначение придало ей дополнительный заряд бодрости. Далеко не все сотрудники агентства так искренне любили свою работу – кто-то методично делал карьеру, кто-то просто добывал средства существования. А Софья обожала сам процесс. Клиенты, проекты, обсуждения, «мозговой штурм», деловая суета – Соне нравилось чувствовать себя в эпицентре важных событий.
В восемь утра старая белая «тойота» уже стояла на парковке около «Кенгуру». Кстати, Инга тоже горела на работе. Она всегда была от и до и даже сверх нормы. Но страсть Инги была другого рода. Она, безусловно, обожала находиться среди сотрудников «Кенгуру». Потому что коллектив рекламного агентства был лабораторным материалом для ее психоделических экспериментов…