– Когда? Когда тебе это сказали?
– А, давным-давно! – И тут Фанни не выдержала и расхохоталась.
– Фанни, ты очень жестокая женщина, – мягко упрекнула Изабель. – Правда-правда. Джордж, не обращай на нее внимания. Фред Кинни пока всего лишь работает в лавке у дяди: он еще сто лет не женится – даже если кто-нибудь согласится!
Джордж шумно вдыхал воздух.
– Ну и что с того, что «сто лет не женится»! Какая разница? – произнес он, но было видно, что мысли у него путаются. – «Сто лет», пустяки какие! Мне просто надо знать… хочу знать… хочу… – Он замолчал.
– Чего еще ты хочешь? – рассерженно спросил отец. – Продолжай, раз уж завелся.
– Я ничего… совсем… – Джордж резко отодвинул стул от стола.
– Закончи ужинать, милый, – сказала мать.
– Я закончил. Съел все, что хотел. Больше не хочу. – Он встал, по-прежнему не в силах собраться с мыслями. – Я предпочитаю… Пожалуйста, извините меня!
Он вышел из комнаты, и через секунду загремела входная дверь.
– Фанни! Зачем ты так?
– Изабель, я тут ни при чем, он хорошо поел, а я лишь сказала правду…
– Никакая это не правда.
– Мы же не знаем точно, – настаивала мисс Фанни, хихикая. – Люси об этом мы никогда не спрашивали.
– Да мне бы в голову не пришло спросить такую глупость!
– А Джордж спросит, – заметил Уилбур. – За этим он к ней и побежал.
Мистер Минафер не ошибся, Джордж отправился к Морганам именно за этим.
Люси с отцом как раз закончили ужинать, когда к дверям их нового дома прибыл взволнованный юноша. Особняк больше напоминал загородный домик: Люси договорилась с архитектором, чтобы снаружи его выкрасили в белый и зеленый, а внутри в белый и голубой, отчего жилище производило впечатление такой юности и легкости, что отец жаловался на «сплошную весну». Все комнаты, по словам Моргана, включая его собственную, напоминали будуар барышни, и он не мог выкурить сигару без того, чтобы не почувствовать себя мужланом. Однако, когда пришел Джордж, мистер Морган курил и пригласил гостя присоединиться, но тот, будучи мрачнее тучи, решительно отклонил предложение.
– Я не курю… то есть редко… то есть не надо, спасибо, – сказал он. – То есть совсем не курю. Лучше не буду.
– Джордж, у тебя все в порядке? – спросил Юджин, удивленно глядя на него. – Не переутомился от занятий в университете? Бледный вид у тебя…
– Я не занимаюсь, – ответил Джордж. – То есть совсем не занимаюсь. Так мне кажется. Я занимаюсь только перед экзаменами. Все довольно просто.
Эти слова озадачили Юджина еще больше, но тут, на счастье, звякнул дверной колокольчик.
– Начальник цеха пришел. – Юджин бросил взгляд на часы. – Я поговорю с ним во дворе. Тут не место для рабочих дел.
Он вышел, оставив гостиную Люси и Джорджу. Комната была симпатичная, с белыми стенами и голубыми шторами, и, как справедливо заметил Юджин, для рабочих дел не годилась. Люси стояла спиной к роялю и не отрывала глаз от Джорджа, рассеянно касаясь пальцами клавиш. И одета она была как раз для этой комнаты – в белое и голубое; румянец на ее щеках только подчеркивал гармоничность картины. Джордж с горечью отметил, что она красива, как никогда раньше, и, конечно, занятый своими мыслями, не увидел, что Люси, в свою очередь, засмотрелась на него. Каким бы странным это ни казалось, но, несмотря на всю гордыню, у Джорджа не было привычки любоваться собой – он вообще не думал о том, как выглядит со стороны.
– Что не так, Джордж? – тихо спросила она.
– В каком смысле?
– Ты, похоже, чем-то жутко расстроен. Плохо сдал экзамены?
– Нормально сдал. Почему ты думаешь, что у меня что-то не так?
– Папа правильно заметил, что ты бледный, и мне показалось, ты говоришь, ну, как-то странно.
– Странно! Я просто сказал, что не хочу курить. Что, бога ради, тут странного?
– Ничего. Но…
– Слушай! – Он вплотную приблизился к ней. – Ты рада меня видеть?
– Ты из-за этого так разнервничался? – посмеялась Люси над его преувеличенной тревогой. – Конечно рада! Сколько мне пришлось ждать тебя…
– Понятия не имею, – отрезал он все так же свирепо. – Сколько ты меня ждала?
– Что за вопрос – с тех пор, как ты уехал!
– Это правда? Люси, правда?
– Джордж, не смеши меня! Конечно правда. Так скажешь, в чем дело, или нет?
– Скажу! – воскликнул он. – Когда мы виделись в последний раз, я был еще мальчиком. А вот теперь у меня открылись глаза на то, чего я не замечал прежде. Я больше не мальчишка. Я мужчина и, как мужчина, имею право на совершенно иное обращение.
– Это почему?
– Что?
– Кажется, я не совсем понимаю, о чем ты, Джордж. Почему с мальчиком и мужчиной следует обращаться по-разному?
Джордж не нашел ответа:
– Почему… Ну, потому, что мужчина имеет право на объяснения.
– Какие объяснения?
– Я хочу знать, не дурили ли мне голову! – почти закричал Джордж.
Люси обреченно покачала головой:
– Какой же ты странный! Утверждаешь, что стал мужчиной, а разговариваешь как самый настоящий мальчишка. Что тебя так взволновало?
– Взволновало! – взорвался он. – У тебя хватает наглости стоять здесь и спрашивать, что меня взволновало? Я тебе скажу, да я в жизни не был спокойнее! Не понимаю, почему речь заходит о волнениях, когда человек требует объяснений, которые ему просто обязаны дать!
– Что, ради всего святого, тебе объяснить?
– Твои отношения с Фредом Кинни! – заорал Джордж.
Люси звонко рассмеялась, явно довольная.
– Это было ужасно! – сказала она. – Худшего поведения я в жизни не видела! Мы с папой дважды поужинали с семьей Кинни, я раза три сходила с ним в церковь – и один раз в цирк! Даже не подозревала, что меня за это придут арестовывать!
– Прекрати! – сердито приказал Джордж. – Мне надо знать только одно, и я это узнаю!
– Спросишь, понравилось ли мне представление?
– Я хочу знать, помолвлена ли ты с ним!
– Нет! – воскликнула она и, на краткий миг приблизив к нему лицо, посмотрела в глаза – весело, с вызовом, с любовью. Это был прекрасный взгляд.
– Люси! – хрипло сказал он.
Но она уже отвернулась и отбежала в другой конец комнаты. Он неловко последовал за ней, заикаясь:
– Люси, я хочу… хочу спросить тебя. Станешь ли ты… захочешь стать… станешь ли ты моей невестой?
Она застыла у окна спиной к нему, притворяясь, что вглядывается в летние сумерки.
– Станешь, Люси?
– Нет, – чуть слышно произнесла она.
– Но почему?
– Я старше тебя.
– На восемь месяцев!
– Ты слишком юн.
– Это… – он сглотнул, – это единственная причина?
Люси промолчала.
Она стояла, упрямо глядя в окно, не поворачиваясь, и не видела, каким раздавленным казался Джордж, но вскоре поняла это по его тихому, дрожащему голосу.
– Люси, пожалуйста, прости меня за эту ссору, – говорил он уже робко. – Я был… я был жутко расстроен… жутко! Ты знаешь, что я чувствую к тебе, всегда чувствовал. Я всем своим поведением показывал это, с самой первой встречи, и я знаю, ты все поняла. Ты ведь поняла?
Она не шевелилась и не отвечала.
– Ты не хочешь стать моей невестой только потому, что думаешь, я слишком молод, Люси?
– Этого… этого достаточно, – слабо откликнулась она.
Тут он схватил девушку за руку, и она обернулась: в ее глазах стояли слезы. Слезы, причин которых он не понимал.
– Люси, милая! – продолжал он. – Я знаю, ты…
– Нет, нет! – Она оттолкнула его, вырывая руку. – Джордж, давай не будем говорить о таких вещах.
– О таких вещах! Каких – таких?
– О… помолвке.
Но Джордж уже почувствовал свою победу и торжествующе рассмеялся:
– Господи, что ж в ней такого?
– Все, – сказала она, вытирая глаза. – Это уже слишком.
– Нет, не слишком!
– Давай сядем и поговорим разумно, дорогой, – сказала она. – Садись вон туда…
– Сяду, если ты опять назовешь меня «дорогим».
– Нет, – сказала она. – Я назову тебя так еще один раз, когда ты будешь уезжать.
– Тогда это будет обязательно, – он засмеялся, – ведь ты станешь моей невестой.
– Не стану! – возразила она. – Никогда не стану, если не пообещаешь мне вернуться к этому разговору только после того, как я разрешу тебе!
– Такого я обещать не могу, – ответил счастливый Джордж. – Я лишь пообещаю, что не заговорю об этом, пока ты не назовешь меня «дорогим», а ты сама обещала сделать это в вечер моего отъезда в университет.
– Нет, не обещала, – серьезно сказала она, но потом засомневалась: – Пообещала, да?
– Разве нет?
– Я имела в виду другое, – пробормотала Люси, и мокрые ресницы сверкнули над грустными глазами.
– Я точно знаю, – весело сказал Джордж, чувствуя себя все увереннее, – ты никогда не идешь на попятный, поэтому и сейчас не пойдешь.
– Не надо все портить. – Она замялась, а потом нерешительно продолжила: – Джордж, нам было так хорошо вместе, между нами ничего не изменится, правда? – И тоже улыбнулась.
– Все будет зависеть от того, что ты собираешься сказать мне перед отъездом. Ты же согласна, что нам надо все уладить, Люси?
– Ничего не обещаю.
– Обещаешь. Обещаешь?
– Ну…
Глава 13
Этой ночью Джордж начал свой победоносный крестовый поход против тети Фанни, настаивавшей, чтобы он был дома к одиннадцати. Она уже ушла в свою спальню и, вероятно, легла, но Джордж, направляясь к себе, приостановился возле ее двери и пропел сочным баритоном:
В Булонском лесу с пенсне на носу Иду я на свой променад, И люди кругом говорят: «Парнишка-то, видно, богат!» Ах, как же вздыхают, ах, как же страдают, Лишь обо мне эти люди болтают. Ведь я сорвал банк в Монте-Карло!
Изабель вышла из комнаты Джорджа, где читала в ожидании его возвращения.
– Боюсь, ты разбудишь отца, милый. Пой почаще – но днем! Голос у тебя чудесный.
– Спокойной ночи, старушка!
– Я подумала, может… может, тебе захочется побыть со мной и немножко поговорить?