Перед воротами его дома, за широким газоном дедова особняка, Изабель садилась в коляску, в которой уже сидели тетя Фанни и Люси Морган. Картинка была словно из журнала мод: три нарядные леди под кружевными зонтиками; изящный экипаж, очертаниями похожий на скрипку; пара гнедых в блистающей серебром сбруе; серьезный черный кучер, которого Изабель, будучи одной из Эмберсонов, не постеснялась даже в этом городке обрядить в черную ливрею, высокие сапоги, белые бриджи и треуголку с кокардой. Коляска с перезвоном тронулась, и, заметив Джорджа на лужайке Майора, Люси помахала ему рукой, а Изабель послала воздушный поцелуй.
Но Джордж вздрогнул и притворился, что не заметил их, делая вид, будто ищет что-то в траве, и не поднимал головы, пока не перестал слышать коляску. Через десять минут из особняка выскочил рассерженный Джордж Эмберсон и отмахнулся от бледного племянника, кинувшегося к нему:
– Некогда болтать, Джорджи.
– Погоди. Лучше поговорить сейчас!
– Ну, в чем дело?
Юный тезка утянул его подальше от дома.
– Хочу рассказать, что только что услышал от тети Амелии.
– Даже не начинай, – сказал Эмберсон. – Я и так в последнее время достаточно выслушал от Амелии.
– Она говорит, что мама поддерживает тебя, потому что ты лучший друг Юджина Моргана.
– Черт побери, какое отношение это имеет к нашим отношениям с Изабель?
– Она говорит… – Тут Джордж сглотнул. – Она говорит… – И замялся.
– Ты не заболел? – спросил дядя со смешком. – Впрочем, если это случилось из-за слов Амелии, то неудивительно! Что еще она сказала?
Джордж, почувствовав подступающую тошноту, вновь сглотнул, но при поддержке дяди все же сумел продолжить:
– Она говорит, что мама встала на твою сторону для того, чтобы ты поддерживал ее в отношениях с Юджином Морганом. Говорит, что тетя Фанни всего лишь прикрытие для этого.
Старший Джордж Эмберсон презрительно усмехнулся:
– Просто чудо, до какой дряни может додуматься разозленная женщина! Надеюсь, ты и сам понял, что это ее собственные глупые выдумки?
– Понял.
– Тогда в чем дело?
– Она говорит… – Джордж опять умолк. – Говорит… намекает, что люди уже… уже сплетничают про это.
– Что за чушь! – воскликнул дядя.
Джордж измученно посмотрел на него:
– Точно не сплетничают?
– Ерунда! Твоя мама на моей стороне, потому что знает, что Сидни – свинья и всегда был свиньей, как и его злобная женушка. Я пытаюсь защитить имущество твоей мамы и собственное, понимаешь? Видишь ли, они негодуют, потому что Сидни всегда из отца веревки вил, но тут вмешалась твоя мать, и они знают, что по моей просьбе. Они продолжают упорствовать и злятся… А Амелия никогда не умела следить за языком! В этом-то и беда.
– Но она говорит, – продолжал настаивать Джордж, – говорит, что ходят сплетни. Говорит…
– Послушайте, молодой человек! – Эмберсон добродушно рассмеялся. – Да, возможно, ходят какие-то безобидные слухи, что Фанни Минафер вешается на беднягу Юджина, и в этих слухах есть доля моей вины. Людей забавляют такие вещи. Фанни всегда неровно дышала к Юджину, еще двадцать с лишним лет назад, до его отъезда. Нельзя корить бедняжку за то, что она взялась за старое, и я даже подозреваю, зачем она втянула в это твою маму.
– То есть?
Эмберсон положил руку на плечо Джорджа.
– Ты любишь подразнить тетю, – сказал он, – но на твоем месте я бы этой темы не касался. Фанни мало что видела в этой жизни. Знаешь, Джорджи, быть чьей-то тетушкой – отнюдь не предел мечтаний, что бы ты по этому поводу ни думал! Я и сам не знаю, что хорошего есть в жизни Фанни, кроме ее чувств к Юджину. Она всегда любила его, и то, что кажется нам смешным, для нее вопрос жизни и смерти. Я не отрицаю, что Юджин Морган неравнодушен к твоей маме. Это тоже «всегда так было», но я не сомневаюсь, Джордж, что он настоящий рыцарь, возможно, сумасшедший – ты же читал «Дон Кихота». И твоей матери он тоже нравится – больше, чем любой другой мужчина не из нашей семьи, и она сильно интересуется им – и это тоже «было всегда». Ну вот, пожалуй, и все, кроме…
– Кроме чего? – быстро спросил Джордж, когда дядя сделал паузу.
– Кроме… – Эмберсон усмехнулся. – Вот что я тебе по секрету скажу. По-моему, Фанни слишком большая хитрюга для невинной старой девы! Гадостей она делать не будет, но она великий дипломат, в ее кружевных рукавах прячется куча козырей! Кстати, ты не замечал, как она гордится своими руками? Всегда машет ими перед носом бедного Юджина! – Он расхохотался.
– Не вижу здесь никакого секрета, – произнес Джордж. – Я думал…
– Не торопись! А вот теперь секрет: нисколько не сомневаюсь, юный Джорджи, что Фанни использует твою маму как приманку. Она делает все возможное, чтобы твоя мама встречалась с Юджином, потому что думает, что он здесь из-за Изабель. Фанни ни на шаг не отходит от твоей мамы, и когда Юджин встречается с Изабель, он встречается и с Фанни. Та считает, что он настолько привыкнет к ее присутствию, что однажды и на ее улице будет праздник! Наверное, твоя тетя боится – и не зря, бедняжка! – что, если Юджин поссорится с Изабель, ей его больше не видать. Вот так! Понял?
– Ну вроде да. – Джордж, однако, нисколечко не повеселел. – Если ты уверен, что сплетничают именно о тете Фанни. Если это так…
– Не глупи, – посоветовал дядя и повернулся, чтобы уйти. – Я на неделю еду на рыбалку, чтоб отдохнуть от вздорной бабы и ее свинтуса-мужа. – Он махнул рукой в сторону особняка, давая понять, что речь про мистера и миссис Сидни Эмберсон. – Тебе тоже рекомендую, раз уж ты начал прислушиваться к этим бредням! До встречи!
Джордж немного успокоился, но слов тети Амелии забыть не мог: они преследовали его, как воспоминания о ночном кошмаре. «Сплетни!»
Он стоял и смотрел на дома напротив особняка, и, хотя ярко светило солнце, над ними словно нависли таинственные грозные тени. Эти дома никогда не нравились ему, ну, кроме самого большого, принадлежащего семье его преданного оруженосца, Чарли Джонсона. Когда-то Джонсоны владели участком шириной в три сотни футов, но продали его, оставив себе лишь жалкую лужайку при входе, и теперь там, где раньше вольготно стоял один дом, теснились целых пять. Та же картина наблюдалась повсюду: старые кирпичные домища возвышались в окружении двух или трех домиков, притулившихся к ним, и многие из этих убогих соседей требовали чистки и покраски, но даже столь дешево выглядевшие здания уже при постройке стоили не меньше, чем большие дома, чьи дворы они заполонили. И только Джордж стоял на обширном газоне, точно вынырнувшем из прошлого, на просторном, аккуратно подстриженном зеленом лугу, принадлежащем одновременно двум особнякам – Майора и его дочери. Эта безмятежная поляна, не тронутая ничем, кроме двух гравийных выездов, оставалась такой же, как во времена былого величия Эмберсонов.
Джордж пристально вглядывался в уродливые дома напротив и ненавидел их даже больше, чем обычно. Тут по его телу пробежала дрожь. Не исключено, что сброд, проживающий там, сидит у окон, смотрит на особняки и при этом осмеливается трепать языком…
Джордж невнятно выругался и быстро зашагал к воротам своего дома. С прогулки вернулась коляска, но в ней сидела только мисс Фанни; она соскочила на землю, оставив кучера ждать.
– Где мама? – резко спросил Джордж тетю.
– У Люси. Я вернулась забрать рукоделие, потому что для прогулки слишком жарко. Я спешу.
Но когда они вошли в дом, он опять задержал ее, не дав взбежать по лестнице наверх.
– Мне некогда, Джорджи, надо срочно ехать назад. Я обещала твоей маме…
– Послушай! – сказал Джордж.
– Ну что еще?
Он повторил ей слова Амелии. Однако в этот раз, в отличие от эмоционального обращения к дяде, остался спокоен: теперь нервничала Фанни, она мгновенно покраснела, а в глазах зажегся огонь.
– С какой стати ты передаешь мне всю эту дрянь? – взволнованно спросила она.
– Просто хочу узнать, кто из нас должен рассказать обо всем этом отцу…
Фанни топнула ногой:
– Дурак малолетний! Совсем ничего не соображаешь!
– Я попросил бы…
– Он попросил бы, только посмотрите на него! Твой отец болен, а ты…
– Мне так не кажется.
– А мне кажется! И ты хочешь растревожить его ссорой семейства Эмберсон! Вечно ты суешь нос не в свои дела!
– Но я…
– Если хочешь, давай, рассказывай отцу! Пусть еще сильнее заболеет оттого, что его глупый сын прислушивается к бредням сумасшедшей!
– То есть ты уверена, что никто про вас не сплетничает?
У возмущенной Фанни не нашлось слов для ответа. Она лишь презрительно зашипела и щелкнула пальцами. Потом высокомерно спросила:
– Что еще ты хочешь знать?
Джордж побледнел сильнее и сказал:
– Неужели в данных обстоятельствах не было бы лучше, если бы наше семейство перестало так близко общаться с Морганами, хотя бы на время. Было бы лучше…
Фанни недоверчиво посмотрела на него:
– Ты хочешь перестать видеться с Люси?
– Об этом я как-то не подумал, но если так необходимо, чтобы прекратить сплетни о моей маме, я… я… – Он замешкался, и вид у него был несчастный. – Я предлагаю, чтобы все мы… На время… Думаю, на время… Было бы лучше…
– Слушай, – перебила его Фанни. – Давай уладим возникшее недоразумение прямо сейчас. Если Юджин Морган придет в этот дом, чтобы, например, увидеться со мной, не будет же твоя мама вскакивать и мчаться прочь, едва его завидя? Что ты от нее ждешь – чтобы она оскорбила гостя? Или ты предпочтешь, чтобы она обидела Люси? Тут никакой разницы. Так чего тебе нужно? Ты в самом деле так сильно любишь тетю Амелию, чтобы угождать ей подобным образом? Или ты настолько ненавидишь тетю Фанни, что хочешь… хочешь… – Она задохнулась, поискала носовой платок – и вдруг расплакалась.
– Я не ненавижу тебя, тетя Фанни, – сказал Джордж. – Все это так глупо…
– Ненавидишь! Ненавидишь! Ты хочешь… разрушить единственное… что у меня… что когда-либо… – Не в силах продолжать, она беззвучно уткнулась в платок.